Эргоном: Зодчий смерти (СИ) - Глебов Виктор - Страница 53

Станислав зло прищурился, сверля меня горящим взглядом. Пальцы, гладившие мопса, замерли. Однако через несколько секунд молчаливой дуэли, в продолжение который мы пялились друг на друга, Лукьянов вдруг ухмыльнулся. Его рука снова пришла в движение, успокаивая собаку.

— Полагаю, господин барон, вы, как никто в городе, разбираетесь в преимуществах избавления от никчёмных членов рода. Странно только, что вы ещё живы.

Ясно: парень оказался не кретином и разгадал мою хитрость. Если мне удастся оскорбить его первым, ему придётся вызвать меня на поединок, а он желает обратного. Причём, драться собирается непременно без масок, с использованием Даров. Что ж, кажется, у меня нет шанса этого избежать. Даже если я прямо сейчас назову его куском дерьма, он всё равно вывернет на то, что род Скуратовых был сборищем ничтожеств, и я — живое тому подтверждение. Поэтому я поставил стакан на стол, сложил руки на груди и, натянув на губы издевательскую улыбочку, чётко и громко сказал:

— Совершенно верно, господин третий сын. И на правах эксперта должен заявить, что исключительная тупость и всеобъемлющая бездарность вашего покойного братца — черта, общая для представителей всего рода Лукьяновых. Полагаю, и вам, и вашему маразматику-папаше стоило бы родиться простолюдинами. Честное слово, от этого Фиолетовый клан только выгадал бы! Утешает только то, что представителей вашего никчёмного рода становится всё меньше.

Замолчав, я продолжал смотреть в глаза Лукьянова, который застыл, совершенно бледный, с трясущимися от ярости губами. Да, самообладание быстро ему изменило. Не стоит отправлять на такие дела детишек. Право, им это не по зубам. Во всяком случае, не против таких матёрых упырей, как я. Честное слово, мне было бы даже жаль этого парня, если бы он просто выполнял нелепую прихоть папаши, а не жаждал всей душой моей смерти.

— Господа, вы все слышали, как этот человек только что оскорбил не только меня, моего отца и память брата, но и весь наш род! — сдавленно, срывающимся от ненависти голосом проговорил Лукьянов.

Его прихлебатели с готовностью подтвердили, что они свидетели. Мои товарищи стояли в растерянности и недоумении, не зная, как на всё это реагировать. Тем более, сделать они ничего и не могли. Я позаботился о том, чтобы обратной дороги не было.

— Я вызываю вас, барон Скуратов, на поединок чести! — проговорил, нервно дёргая щекой, Станислав. Пальцы его неосознанно так впились в загривок мопса, что тот жалостливо заскулил. — По правилам родовой дуэли, само собой! Хоть вам защищать в этом плане особо и нечего.

Я отвесил шутливый, почти клоунский поклон.

— Всегда к вашим услугам, баронет. Пришлите после ужина ко мне своего секунданта. Я сообщу, какое оружие выбрал, чтобы лишить вашего отца ещё одного бесполезного сына. Возможно, на этот раз это будет столовый нож или сувенирный кинжал для вскрытия конвертов.

— Довольно! — не выдержал Лукьянов. — Я выслушал достаточно оскорблений, барон! Клянусь, вам недолго осталось! Вы слишком самоуверенны. Полагаетесь на свои ножички, а зря! Мой секундант будет у вас вечером. Позаботьтесь о том, чтобы быть в это время дома, — язвительно добавил он и, развернувшись, поспешно исчез за ширмой, желая оставить последнее слово за собой.

Когда его клевреты тоже убрались, Аня осторожно тронула меня за рукав.

— Коль, а что это было?!

— Ещё одна жертва глупости родителей, — ответил я, беря со столика стакан с лимонадом. — Какой там счёт? Чёрт, да мы никак проигрываем?!