Средневековая история. Чужие миры - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 10

Разве плохо? Жизнь поражала его своим многообразием, мужчина смотрел на нее с изумлением, старался участвовать, и каждый раз восхищался. Многоцветием, красочностью, сочностью нового вкуса – он смаковал новые жизни, словно экзотические фрукты.

Отними у Тримейна его работу – и мужчине станет грустно и плохо. Он лишится не просто своего дела – большей части себя. Своей жизни, личности, судьбы… как же это чудесно – жить!

Под звон колокольчика он выехал на деревенскую площадь, удобно устроился у позорного столба, а там к нему и первые посетители потекли…

Трудился Ганц ударно, вплоть до заката. И ужином его решили угостить в доме старосты.

Позвали, честь честью, накормили, расспросили о новостях и уложили спать. Правда, на сеновале, но в дом Ганц и сам бы не пошел.

Иногда сеновал – лучше.

Особенно если тебе кто-то да составит компанию…

***

Измена жене?

Ошибаетесь, господа. Первое – это не измена, он на задании. Если точильщик откажется от дармового женского тела, это будет не просто подозрительно, это шок будет. Мигом спалит всю легенду!

И второе.

Чего жена никогда не узнает, то ей и не повредит! Никто ведь не расскажет!

С тем Ганц и принялся мять сеновал с симпатичной пухленькой молодухой. Видел он ее днем, и мужа ее видел – как есть, обмылок! Грех тут бабьему горю не помочь, а то ведь так и увянет, без пользы и радости1

Вот! Считай, не измена супруге, а акт милосердия! По отношению к другой женщине, но ведь понять надо! Его-то супруге и так повезло!

С этими мыслями Ганц и приступил к важному делу – добыванию информации.

***

Кто сказал, что от мужчин надо получать информацию в постели?

Женщины? Ага… им виднее!

Но обычно мужчин после этого самого тянет или поесть, или поспать. Но уж всяко не на разговоры. Есть исключения, но их мало!

А вот у женщин словно заслонка в одном месте открывается! И говорят, и говорят, и говорят…

Вот и Шура, так звали молодуху, языком молола, что помелом махала! И говорила, говорила, говорила…

Ганц, скрипя зубами, прослушал все деревенские сплетни, и наконец…

О, это чувство ныряльщика, который выловил здоровущую жемчужину!

– Ликса вообще уехала! Небось, богатенького себе нашла…

Ганц навострил уши. И быстренько выяснил, что Ликса сама не из богатенькой семьи. А так… очень средней. Вроде как и вкалывают там родители, а поди, десять ртов прокорми! Раньше Ликса за всеми ходила, небось, и в прислуги-то подалась, чтобы от мелких отдохнуть, теперь, вот, сестра ее… Марька…

Ганц запомнил имя, и перевел разговор. А потом и вовсе делом занялся. Ни к чему оставлять такую память у дамы. Пусть лучше какие столичные ухватки выучит…

Да, и вот так – тоже хорошоооооо…

***

Марька…

М-да, ежели сестра на нее похожа… была?

Или есть?

Ганц почувствовал, как шевельнулось… да, именно там! И это несмотря на супружескую верность и бурно проведенную ночь. Но девушка была – потрясающая!

Родится же такое на земле!

Фигура – не хрупкая, крестьянки такими не бывают. Но и не толстая, а в самый раз. Талия тонкая, бедра роскошные, и такой флер…

Она просто идет, а у мужиков поднимаются, поднимаются… да глаза поднимаются! И головы.

Ну и…

Правильно вы подумали. Тоже поднимаются.

Волосы светлые, коса толщиной в руку, такие… прелая солома. Глаза большие, тоже светлые, правда, брови и ресницы никакие… лицо чуть теряется, но девушка явно их угольком подкрашивала.

Но как идет! И грудь там…

Ганц прикинул свои шансы – и постарался подстеречь прелестницу в укромном уголке. И прежде, чем ему что-то сказали, произнес лишь одно слово.

– Ликса.

Марька побледнела.

Покраснела.

И – вцепилась в Ганца – не оторвать.

– Что с ней!? Ты знаешь!?

– Хочу узнать, – не стал скрывать мужчина. – Сможешь вечером куда подойти? Сама скажи, где поговорить можно спокойно, а ты бояться не будешь.

Девушка задумалась, покусала губы.

– Ты в сарае у старосты ночуешь?

– Да. Но через день-два мне уходить надо.

– Я ночью приду.

– Я…

– Я подожду, пока Шурка уйдет, – хмыкнула девушка. И убежала.

Ганц только головой покачал.

Деревня!

Все, всё, обо всех знают.

Де-ре-вня!

Правильно он сам сюда отправился. Специфика работы, знаете ли… кто другой мог и внимания не обратить. А у Ганца чутье колоколом било, кричало в голос, что важно, важно, ВАЖНО!!!

Займись, не упусти, не прохлопай ушами!!!

И он собирался следовать своему нюху.

***

Прошел вечер.

Наступила ночь с ее жарким шепотом и стонами.

Полночь…

Шурка засобиралась к мужу. Ганц подсунул ей несколько медяков. Наверняка, ведь муж обо всем знает. Но… разные причины бывают.

И не справляются с горячими бабами, и детей иметь не могут, и…

Со своими, деревенскими, оно и стыдно, и обидно. А тут чужак, наволочь пришлая, ушел – и поминай, как звали. И не вернется, и не увидят его. Да и вернется – кто он тут такой?

Против деревни да общины?!

Пыль придорожная!

Все забудется, а деньги в хозяйстве лишними не окажутся. Ребенок? О детях Ганц не думал. Но полагал, если женщина кидается в постель к мужчине, от которого точно не дождется предложения, она знает, что делает? Пусть сама с детьми и разбирается.

Ганц даже подремать успел, когда его невежливо толкнули в бок.

Марька (надо полагать, Мария), сидела рядом с ним, и лицо у нее было серьезное.

– Ты что о Ликсе болтал, пришлый?

Ганц потер лицо руками, приходя в себя.

– Не болтал я. Знаю, что вроде как год тому она пропала…

– Да.

– И что увез ее кто из богатеньких…

Марька покачала головой.

– Нет.

– Почему?

– А кто ты таков, чтобы я тебе это рассказывала? – даже в темноте было видно, как прищурилась девушка, как горят огоньками ее глаза. Хищные, светлые…

Сознаваться Ганц, конечно, не стал.

– Наняли меня. У моего хозяина в этих местах дочь пропала. Поехала через лес, и нет ни ее, ни слуги, ни кареты… может, у вас тут кто разбойничает?

Марька качнула головой.

– Ты что? Земли герцога ж!

– И чего? Заговоренный он?

– Не! Тут другое! Ежели герцог узнает, что на его земле разбойничают… он сам на охоту выйдет…

Ганц хмыкнул.

Да, такое тоже бывало. И за это строго не наказывали.

Твоя земля?

Вот и поддерживай порядок! Разбойники?

Твои разбойники, ты с ними и разбирайся! И побыстрее! А то ведь король огневается! И простым штрафом в пользу потерпевших с Короны можно не отделаться. Тут и часть земель в казну отобрать могут, чтобы ты за остатком лучше надзирал! Так что дворяне старались не доводить дело до жалоб.

Разбойники? Сами напросились.

Это было просто и понятно. Но…

– И твоя сестра пропала. Может, она все же с кем уехала?

– Не! Они с Решеком сговаривались уже свадьбу играть. Понимаешь? Ликса верная была, вообще…

Ганц едва заметно хмыкнул. Но Марьке хватило.

– Чего! Думаешь, раз с благородными, то и б…?! А что тут делать прикажешь?! Ликса все для нас делала1 Мать с отцом бьются день деньской, а она один раз в услужение сходила, ей столько отсыпали… она корову купила, козочек! Мать плакала, а отец в морду дал первому, кто о ней плохое сказал – и приговорил. Убью, мол! Ради семьи она на это пошла, не смогла смотреть, как мы зимой с голоду пухнем…

Ганц кивнул.

Такое он понимал, это не плоть потешить, не от распутства. А если кто скажет – не плодиться…

Легко ли?

Как понял Ганц, первый год, все, что получила Ликса, она потратила на семью. Крышу перекрыла, скотину купила, родителям помогла. И в деревне ее за то простили. Все и разом. Конечно, бывало, кто из сплетниц шипел в углу, но бабы быстро прикусывали змеиные языки. Потому как для семьи…