Последствие (ЛП) - Хиггинсон Рейчел - Страница 40

Черт, он что, следил за мной? Может быть. Но он ничего не знал. Если бы он знал, я бы уже был мертв.

— Да, все это. Опять же, какое это имеет для тебя значение?

Гнев вспыхнул в его глазах. Он был раздражен тем, что я был честен с ним. Ему нужна была моя ложь, чтобы он мог вернуться к боссам с моей нелояльностью. Он сменил тактику, его глаза заметно сузились, а плечи опустились и разгладились, показывая, что теперь он не так зол.

Особенность Аттикуса заключалась в том, что ему не хватало утонченности. У него не было той грации, которая требовалась, чтобы провернуть настоящие аферы. Именно поэтому он играл мускулами. Он не вламывался в здания и скрупулезно не извлекал то, что нам было нужно. Он ездил с нами на задания на случай, если у нас возникнет неизбежная заминка.

И он знал это.

По большей части я думал, что он был доволен своей судьбой в жизни, той ролью, которую он играл. Но с тех пор, как мы были детьми, он носил в себе подозрение, что он был тупым болваном, которого мы держали рядом на случай драки.

Пять лет назад я использовал его, чтобы изменить судьбу братвы Каро, и я знал, что он подозревал меня в той ночи. Он не понимал, что дело было не в нем. Та ночь была целиком посвящена ей. Конечно, он был жертвой, но, как я уже говорил ранее, долгая игра — это все, что я знал.

Я был мошенником. От начала и до конца я знал только как лгать, воровать и манипулировать.

— Каро сегодня прекрасно выглядит. — Он облизнул губы, позволяя своей медленной усмешке подразумевать причины, по которым он хотел, чтобы я ударил его по лицу. — Ты думаешь, она все еще девственница? До меня дошли слухи, что однажды она переспала с охранником, чтобы ее не арестовали. Хотя она не такая. Мне трудно представить, как она раздевается посреди банка. — Он издал мрачный смешок. — Конечно, я бы не сказал, что мне так уж трудно представить…

Я изо всех сил пытался справиться со своей яростью.

— Заткнись, если тебе нужны твои зубы.

Он был слишком глуп, чтобы слушать.

— Я, наверное, должен проверить ее на себе. Знаешь, посмотрим, правдивы ли слухи.

В следующую секунду он был откинут к стене, а мое предплечье прижато к его горлу. Его улыбка не исчезла, и этого было достаточно, чтобы я сильнее надавил на его трахею.

— Продолжай говорить, придурок. Дай мне только повод.

Его голос был искажен из-за давления моей руки, но ему удалось произнести четкие слова.

— Я задел за живое?

— Она со мной, — прорычал я, изо всех сил пытаясь сохранить свою логику и здравый смысл. — Она моя. Если я еще когда-нибудь поймаю тебя так смотрящим на нее, я прикончу тебя.

— Пошел ты, Уэсли.

— Эй, что там происходит? — Медведь позвал из бара.

Мне нужно было уйти, прежде чем я сделаю что-то, о чем потом пожалею, но искушение выбить все дерьмо из Аттикуса было почти таким сильным, что я не мог устоять.

— Держись от нее подальше, Аттикус, и я, возможно, оставлю тебя в живых. — Я отступил на шаг и убрал руку с его покрасневшей шеи. — Если я почувствую себя великодушным.

Он вытер рот тыльной стороной ладони и обмяк.

— Я собираюсь выяснить, куда ты всегда ускользаешь. И я собираюсь пойти с этим к Пахану, чтобы они могли схватить тебя за яйца и отрезать тебе язык. — Его указательный палец указал на главную комнату, где все еще болталась Каро. — А потом я собираюсь взять твою маленькую шлюшку и познакомить ее с настоящим мужчиной.

Я видел, что Аттикус делал с девушками, с которыми встречался. Я ходил по этому поводу к Пахану, но они были бесхребетны, когда дело касалось его. Или невежественными. Они видели в нем преданного, умного, непримиримого социопата, который иногда может зайти слишком далеко, но всегда будет делать то, что лучше для братвы.

Но он был намного хуже этого. Он не был социопатом, он был психопатом.

— Ты в порядке? — спросил Медведь, когда я проходил мимо него в коридоре.

— Великолепно, бл*ть.

Он положил руку мне на плечо, останавливая меня.

— Если ты позволишь ему добраться до тебя, он победит.

Разумный совет от парня, который когда-то давным-давно познакомил меня с Паханом.

— Ты прав.

— Он просто болтает языком. Каждый брат знает, что она неприкасаема.

Мы были вместе всего несколько недель…

Медведь усмехнулся.

— Не потому, что она с тобой, дурачок. Из-за боссов. Аттикусу наплевать на то, что ты думаешь, но он остановится, потому что ему приказали остановиться. Понял это?

— Да, да, — проворчала я, мое настроение опускалось до мрачных глубин. — Я понимаю это.

— Хорошо. А теперь иди к своей девушке и поблагодари гребаных богов провидения за то, что они позволили тебе приблизиться к ней.

У них не было выбора. Я был там в тот день, когда они планировали принять ее в братву. Я был причиной, по которой они вообще имели к ней доступ. И хотя с тех пор мы редко говорили об этом, я понял, что заслужил право встречаться с ней.

Право, которое я не считал само собой разумеющимся, но также и право, от которого я бы никогда не отказался.

Я протиснулся мимо Медведя и направился к бару. Каро все еще была с Фрэнки в их углу. Гас присоединился к ним, и теперь они смеялись. Не в силах сопротивляться ее притяжению, я направился к ним. Ее голова поднялась от моей близости, и наши взгляды столкнулись, врезавшись друг в друга.

Она была так красива, так совершенно сногсшибательна. Ее короткие волосы обрамляли лицо, а большие карие глаза, казалось, впитывали мой вид.

Аттикус не мог прикоснуться к ней. Братва, бл*ть, не могла ее заполучить. Она была моей.

Не говоря ни слова, я поднял ее на ноги, сел на ее место, а затем снова усадил ее к себе на колени. Так гораздо лучше. Она успокоила какую-то дикую часть меня, которую никто другой не мог. Она укротила зверя внутри меня, усыпила дракона.

— Где ты был? — спросила она, ее голос был достаточно громким, чтобы я один мог ее услышать.

— Мне нужно было разобраться с одним тупым дерьмом.

Ее большой палец скользнул по моей нижней губе, и я понял, что она напрашивается на поцелуй. Но прежде, она сказала:

— Тогда нам следует найти другое занятие. Таким образом, тебе не придется продолжать иметь дело с тупым дерьмом.

Ее губы прижались к моим, застенчиво, неуверенно, так медленно, что я не мог не ответить немедленно. Мои руки обвились вокруг ее талии, и я притянул ее к себе, жадно принимая все поцелуи, которые она хотела мне подарить.

Все это время я продолжал думать, что она была неправа, что мне всегда придется иметь дело с тупым дерьмом. Потому что, как бы мне ни нравилось называть ее своей, они не собирались ее отпускать. Они не собирались бросать ее и позволять ей вести свою независимую жизнь. Она принадлежала им в такой же степени, как и мне.

И если бы я хотел сохранить ее, если бы я хотел, чтобы мы были вместе вечно, тогда нам обоим пришлось бы навсегда остаться с братвой. От этой жизни было никуда не деться, даже если бы я планировал однажды взять власть в свои руки. Не было никакого способа оставить Вашингтон позади. Нет, если бы мы хотели выжить.

Кэролайн

Наши дни

Семь часов спустя я снова оставила Джульетту с Фрэнки. Я уложила ее в постель, как будто все было нормально, и надеялась, что часовой пояс Восточного побережья не слишком повлияет на нее. Хотя она боролась не больше, чем обычно, поэтому я знала, что она все еще была измотана двадцатичетырехчасовым ужасом.

Франческа была счастлива остаться с ней, но я чувствовала ее растущее беспокойство. Ее дяди еще не вызывали ее к себе. На самом деле, никто из братвы не обращался к ней. Это было бы хорошей новостью, если бы она не была наследницей Волковых.

Я предложила ей сначала пойти к ним в знак доброй воли. Но мы не знали, как увидеться с ними, если они сами не инициировали встречу, поскольку в тюрьме строгого режима обычно не допускали посетителей. Вместо этого мы оставили Кейджа с Франческой и Джульеттой, посоветовав ему стрелять в любого опасного типа, кто попадется им на глаза.