Торг с мертвецами, часть 2 (СИ) - Хай Алекс - Страница 39

Лже-король не глядя отхлебнул щедрый глоток и скривился.

— Скверное вино.

— Другого не осталось. Мы же в осаде. Допивай, если хочешь. Мне всё равно ничего не лезет в глотку.

Эккехард глотнул ещё, а затем, распробовав, осушил мех до дна.

— Гляди-ка, а Фридрих хорош! — заметил Граувер, когда на поле сошлись войска. — Да только сил у него меньше.

Ламонт Эккехард наблюдал за побоищем, сжимая край парапета от бессильной ярости. Уставшие после ночи воины дрогнули, а когда из подлеска вышла кавалерия с гацонскими стягами, и вовсе побежали. Не сдвинулись с места лишь Фридрих с небольшой свитой да, к удивлению Альдора, его собственный отец. Видимо, предпочёл смерть на поле боя. Какая-никакая, а лучше казни.

— Вы сегодня тоже кое-кого потеряете, — заметил Ламонт.

— Они давно от меня отказались. Мы больше не семья.

— И вас не трогает то, что вы видите?

Альдор не ответил. Лишь спокойно, не шевелясь, наблюдал за тем, как один за другим падали на сверкавшую от росы траву всадники и пешие. Вздрогнул лишь единожды — когда облачённый в дорогой доспех с перламутром всадник всадил меч в грудь Фридриха Эккехарда.

— Вот и всё.

А затем всадник снял забрало, и сердце Альдора ёкнуло. Им оказалась Рейнхильда. Стриженная под мальчишку, раскрасневшаяся и напуганная, но это точно была она.

Ламонт Эккехард побледнел и медленно сполз на каменный пол башни. Альдор подошёл и поднял его, привалив к стене и заставляя смотреть.

— Я обещал, что убью тебя, если твои люди пойдут на штурм — и я выполню это, — прошептал он ему на ухо. — Я мог бы оставить тебя для суда Грегора, но кара, что он изберёт, слишком жестока даже для такого предателя, как ты. Поэтому я оказал тебе последнюю услугу — ты уйдёшь в ад невредимым. Лекарь ещё в начале штурма дал мне яд на случай, если вы одержите верх. Яд выпил ты — вместе с последним вином в замке. Уже начинает действовать, да?

Эккехард кивнул.

— Я привёл тебя сюда потому, что на боль нужно отвечать болью. Ты начал первым. И последнее, что ты почувствуешь перед смертью, будет разочарование и горечь, потому что всё, чего ты добивался, рухнет у тебя на глазах. — Альдор обратил взор на поле битвы. Войско неумолимо приближалось к воротам города, чтобы окончательно расправиться с остатками осаждавших. И вела их Рейнхильда. — Умри же со знанием, что тебя разгромила женщина.

— Теперь главное, чтоб нас не вынесли, — хихикнул раненый, но всё ещё деятельный Юха.

Веззам отстранил его и вышел на усыпанную трупами площадь. Город стонал от последствия пожара, ран и боли. Рассветное солнце окрасило залитую кровью мостовую багрянцем. И лишь сейчас, впервые за ночь, Веззам позволил себе сесть.

— Что, командир, весела была ночка?

— Отстань, Юха. Мы много людей порезали.

— Они бы порезали нас, — пожал плечами парнишка. — Что ж делать-то теперь.

— Надо заняться пожарами и трупами, пока остальные отлавливают остатки Эккехардовых людей. Вот что надо делать, — огрызнулся ваграниец.

— Ага. Но сначала встретим спасителей. Вон они идут!

Крякнув, Веззам заставил себя выпрямиться и поглядеть на союзников, что как раз входили сквозь павшие Северные ворота. При взгляде на Рейнхильду он ощутил укол ностальгии — когда-то и они с Артанной так шествовали, и у неё тоже был красивый доспех, золочёный меч, а он... Но эта женщина, Рейнхильда, воином явно не была, хотя держалась в седле отлично. Возможно, её обучали владению оружием, но не учили быть убийцей. И всё же в глазах этой женщины Веззам прочитал, что убивать ей уже случилось. Все, кто недавно убивал, имели характерный взгляд. И этой принцессе ещё предстояло пережить самое страшное. Осознание и принятие.

— Хороша, — протянул Юха. — Я б ей присягнул.

— Завали рот, — гаркнул на него Белингтор. — Она супруга кронпринца Гацоны. Почти богиня. И к тому же спасла наши задницы.

Когда Рейнхильда со свитой проезжала мимо, вся «Сотня» склонилась в почтении. Однако выпрямившись, Веззам не поверил своим глазам.

— Черсо, ты это видишь? — ткнул он в бок менестреля.

Белингтор моргнул несколько раз, а затем инстинктивно положил руку на меч.

— Вижу. Что делать?

— Не знаю, — искренне ответил ваграниец, не сводя глаз со знамён войска, что привела с собой Рейнхильда.

Чёрная секира. «Братство» из Гивоя. Во главе с обоими братьями Чирони.

«Они хотят чуда. Будет им чудо, если это поможет».

Демос остановился и оглянулся. Вереница горожан рассредоточилась по всей Соборной площади: кто с цветами, кто со свечами, кто с символами веры в руках. Люди распевали гимны и молились, вознося хвалу Хранителю и Последнему сыну за избавление от мора.

— Уверены, что получится? — спросил Ихраз, все это время следовавший за господином.

— Надеюсь.

«Вот будет умора, если я не сдюжу и выяснится, что все эти люди притащились сюда зря».

Несколькими днями ранее объявили, что чума отступила окончательно. Открылись городские ворота, люди получили возможность перемещаться. Из столицы хлынул поток горожан: многие беспокоились о родичах, живших вне стен города, и Миссолен опустел еле больше. Караваны всё так же останавливали на карантин, ибо, по сообщениям лорда Анси, кое-где на севере очаги мора ещё сохранились.

Но дышать стало легче. В глазах горожан снова появилась надежда — Демос видел это сам, хотя и не спешил приказывать возвращать Двор в столицу.

«Ибо сначала нужно разобраться кое с чем без лишних дворянских глаз и ушей».

— Удачи, господин.

Демос кивнул Ихразу и шагнул к воротам Эклузума.

Высокие, в несколько человеческих ростов, окованные металлом и инкрустированные разноцветными каменьями, створки являли собой чистое произведение искусства.

«Даже жаль, если...».

Демос подошёл к воротам вплотную, игнорируя нацеленные стрелы охранников со стены.

— Я пришёл просить помощи для этих людей, — объявил он, запрокинув голову. — Им нужны лекари, пекари, наставление и доброе слово. Один я, пусть однажды Хранитель и явил мне своё расположение, не могу дать им всего этого. Потому я пришёл сюда, в дом слуг божьих, и прошу о помощи.

Сверху не ответили, хотя Демос не сомневался, что отправили гонца с докладом к Великому наставнику. Мнение Ладария уже не особенно интересовало Демоса. Важен был лишь результат.

— Откройте ворота для этих праведников, — попросил Деватон. — Не ради короны, так ради милости Хранителя.

И вновь никто не ответил.

«Мне не оставили выбора. Почему с Эклузумом так всегда?»

— Да защитит нас Хранитель, да поможет нам Сын его, — проговорил Демос, играя на публику, и прикоснулся обеими ладонями к воротам.

Стоило больших трудов сохранять концентрацию. Шум толпы отвлекал, нацеленные стрелы не добавляли спокойствия, да и размер ворот смущал: ещё никогда ему не приходилось работать с такими большими предметами.

«И всё же опозориться именно сейчас недопустимо».

Он сосредоточился снова, уходя вглубь себя и отыскивая все больше силы.

Наконец ворота начали поддаваться. Металлические оковы раскалились, принялось тлеть дерево, захрустели, трескаясь, камни инкрустации. Металл поплыл вниз, унося остатки каменьев, дерево занялось огнём. А через несколько долгих мгновений ворота сорвались с петель и рухнули, подняв столб пыли.

«Вот вам и чудо».

Толпа на площади взвыла в благоговейном экстазе. Люди обступили Демоса, стараясь ненароком дотронуться до чудотворца, словно касание могло принести им удачу.

Ни слова не говоря, Демос шагнул вперёд, в обнажившийся проём.

— Оружие ни к чему, мимоходом бросил он обескураженным братьям-протекторам. — Эти люди действительно пришли с миром. Им нужна помощь — снадобья, рабочая сила для восстановления города, припасы и божьи люди, что выслушают и помогут молитвой. Отнеситесь к ним как к гостям и братьям. Я же должен увидеть Великого наставника. Проводите меня немедленно.