Люба (СИ) - Даниленко Жанна - Страница 16

— Женя, не злись. Я просто хочу понять, а ты злишься. Я ничего не знаю о жизни с мужчиной, как себя надо вести, что говорить, что делать.

— Это ты не знаешь?! Сашка на семь лет старше тебя. Прошел и Крым, и рым, а ты обвела его вокруг пальца. Не прибедняйся, подруга, лучше подумай, чего ты хочешь и как тебе из сложившейся ситуации выруливать. Если твой отец узнает о твоих отношениях с Сашкой, он его выгонит. Так что тебе, наверно, лучше все оставить и забыть. Так будет всем хорошо. Кстати, Володя не понял, что Саша о тебе рассказывал, так что не беспокойся.

— Женя, но я люблю его, понимаешь, это серьезно.

— Тогда думай, ты у нас мастер интриги.

— Женя, ты можешь не пустить Сашу в деканат? Если он увидит мою фотографию и узнает мою фамилию, мне конец. А я пока что-нибудь придумаю… Не осуждай меня, это моя жизнь. Пусть я ошибаюсь, пусть мне опять будет больно и стыдно, но я попробую еще раз.

— Хорошо. Люба, ты твердо уверена, что он именно тот, кто тебе нужен?

— Да.

— Ладно, твои проблемы. Но если тебе понадобится дружеское плечо, я всегда к твоим услугам. Рыдай сколько влезет.

Женя ушла.

Свое обещание она выполнила, выдумывая для мужа и Саши самые невероятные задания. Отказать беременной женщине они не могли, а на деканат времени не оставалось. Так прошла неделя.

Через неделю профессор Корецкий снова уехал в командировку, теперь уже на месяц.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​

Выяснение отношений

Люба к четырем часам пошла в клинику. Она надела свое самое красивое серое трикотажное платье, которое подчеркивало ее девичьи формы и тонкость фигуры, туфли на каблуках, отчего ее стройные длинные ноги выглядели еще длиннее. Расчесала дивные черные кудри, посмотрела в зеркало и решила, что достаточно хороша. В сумочку она положила ту самую монографию, которую ей когда-то дал Саша. Ей было очень страшно.

Она постучала и вошла в ординаторскую.

— Я…

Дальше она ничего не успела произнести, Саша вскочил с места, подбежал к ней, крепко обнял, просто сжал в объятиях, и стал целовать. Он не стеснялся взгляда Веры Николаевны и еще одного ординатора в кабинете. Ему было все равно, что они о нем думали. Главное, она пришла, она была здесь, рядом, и он точно знал, что больше не позволит ей уйти.

— Милая, родная, я никак не мог тебя найти. Где ты была так долго? Можешь ничего не отвечать, главное, что ты пришла. Я больше тебя никогда никуда не отпущу… Я люблю тебя, моя девочка. Как хорошо, что ты пришла. Прости меня, я правда тебя люблю. Я жутко виноват перед тобой, я искал тебя, ты не та, кем хочешь казаться, и я не мог тебя найти, но ты пришла, значит, сможешь меня простить. Я сделаю все, чтобы ты меня простила и чтобы была со мной. Мне все равно, кто ты. Ты — моя любимая девочка! Не отвечай, просто слушай. Я безумно тебя люблю. Поверь мне и дай возможность доказать мою любовь.

Люба сначала немного сопротивлялась его натиску, но потом стала отвечать на его поцелуи.

Когда Саша отпустил ее, он улыбался своей неотразимой улыбкой и весь словно светился счастьем. А Люба покраснела от взглядов.

— Ты что-то хотела сказать? — спросил Саша.

— Уже нет, — ответила Люба и покраснела еще больше.

— Ты посмотрел всех больных и заполнил все истории, Ромео? — раздался голос Веры Николаевны. — Корецкий в командировке, иди, гуляй. Только голову не теряй. Она тебе еще понадобится.

— Поздно, Вера Николаевна, поздно, — рассмеялся Саша, снял халат, обнял Любу и они ушли.

Пока они гуляли по набережной, Саша не отпускал ее руку, как будто боялся, что она исчезнет. Он рассказывал, как искал ее, как переживал, как ждал и надеялся ее увидеть снова. Он говорил, что был глуп, что просто растерялся, что любит ее. Затем Саша повел девушку в кафе. Они ели и разговаривали. Люба четко понимала, что вот сейчас с ним она счастлива и больше ей ничего не нужно. Она не думала о завтрашнем дне, о том, что у каждого поступка будут свои, никому не ведомые последствия. Она просто была счастлива, и единственным ее желанием было то, чтобы этот вечер никогда не кончался, чтобы не наступало завтра, а было сегодня, и был он.

— Ты пойдешь ко мне в общежитие? — вдруг спросил он.

— Чай пить?

— Если хочешь ограничиться чаем, пусть будет чай.

— Пойдем в общежитие.

Комендант с изумлением посмотрела на Сашу. Он никогда никого не приводил к себе раньше.

— Гости до девяти. Ты не представишь свою девушку?

— Люба, — представилась сама Люба. — Вам нужны мои документы?

— Нет, извините.

Они прошли в его комнату на втором этаже. Это была обычная комната в общаге — маленький коридорчик, а из него вход в небольшую комнату и в ванную. В комнате стояла кровать, стол с двумя стульями и шкаф. Люба сняла плащ, прошла в комнату и стала разглядывать книги на столе.

— Какая ты красивая!

— Кто, я? — Люба рассмеялась. — Саша, не надо, в эту ложь я никогда не поверю.

— Ты когда-нибудь смотрела на себя в зеркало?

— Смотрела, обычная серая мышка, может, я совсем не глупа, но красивой меня назвать нельзя. Вот моя мать, она да — красавица, мне до нее далеко. Я никогда не придавала большого значения внешности, суть важнее.

— Не прибедняйся, ты правда красивая, и фигура у тебя что надо, а то, что ты совсем неглупа, это точно, мне с тобой иногда даже страшно, я себя дураком чувствую. Ты откуда столько знаешь? А твой английский — это вообще что-то.

— Еще немецкий и французский, а вот испанский и итальянский я знаю хуже, я на них не думаю, перевожу. Саша, я четыре года жила в Америке, закончила четыре курса медицинской школы в Гарварде и еще интернатуру. Правда, диплом я не получила. У меня лучшее университетское образование, но здесь оно никому не нужно. Вся моя жизнь и учеба в штатах разрушились, и я приехала обратно в Москву. Учебу в Гарварде мне не зачли, но что теперь поделать, закончу первый московский.

Саша с восхищением смотрел на девушку. Боже, какая она необыкновенная, немножко странная, немножко застенчивая и она действительно очень красива, хоть и не признает этого. Саша считал, что девушку в первую очередь учат быть девушкой, учат кокетству, капризам, каким-то женским ужимкам, тому, что так нравится мужчинам. Но Люба была другой, как будто не было рядом матери со всеми женскими премудростями, с которой можно было бы брать пример. На ее от природы правильном лице не было ни тени косметики, от нее не пахло духами, она не была яркой и броской, несмотря на шикарные черные волосы и огромные черные глаза, но она была безумно красива. Саша налил чай, поставил печенье и просто сидел и любовался ею. Темнело.

— Люба, ты останешься у меня ночевать?

— Я бы осталась, но комендант…

— Я сейчас решу этот вопрос.

Он вышел из комнаты и направился к коменданту.

— Я хочу оставить девушку на ночь, мы ни шуметь, ни пить не будем.

— Я доложу Корецкому. Саша, это против правил.

— Я так часто нарушаю правила?

— Саша, а она тебе по карману? Девочка одета из «Березки». Кто она? Саша, ты умный парень, так делай карьеру, зачем тебе дорогая девица?

— Я думаю, что это мое дело. Не надо бдить за моей нравственностью, я не сегодня родился. А у Корецкого я буду просить семейное общежитие.

— Ладно, пусть остается, только ведите себя тихо. И подумай над моими словами, судя по ее цене, она не для общежития.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Саша поднялся в свою комнату.

— Вот я все и уладил. Теперь могу всю ночь тобой любоваться.

Люба рассмеялась.

Весь оставшийся вечер они просто разговаривали. Люба предложила Саше серьезно заняться английским языком и с легкостью перевела пару статей.

Наступила ночь. Саша постелил чистую постель и с хитрой улыбкой произнес: