Дочь самурая. Трилогия (СИ) - Лещенко Владимир - Страница 46

– Сын мой, – мягко вступила императрица, – главы наших дзайбацу люди умные и все поняли правильно. Никто больше никакой поддержки сиккэну не окажет. Она обвела взглядом зал.

– Я ясно высказалась?

Да ваше величество! – почти одновременно все главы корпораций совершили положенный церемониальный поклон высшего почтения.

В следующем году ряд корпораций получат увеличенные заказы на военные цели. В остальном… Альянс принял согласованное решение по проблеме перенаселения страны, – царь посмотрел на главу Мицубиси, – и это пока все что вам надо знать.

Если вопросов нет, то я вас больше не задерживаю.

Кланясь как китайские болванчики главы корпораций покинули зал.

Комната опустела и в ней остались только царь с Хикэри и императрица с фрейлинами.

Сын мой я должна с тобой поговорить… – произнесла госпожа Асэми., но сначала я приму ту, которую ты хочешь видеть на троне хризантем, – Императрица уставилась на Хикэри практически в упор и взгляд, как отметила девушка, был не особенно радостный. Она однако не подала виду а совершила глубокий поклон.

– Ваше величество, Великая вдовствующая императрица, я прошу вас простить вашу недостойную слугу…

– Я жду тебя в зале приемов дворца через двадцать минут, девочка, – бросила Асэми-сан выходя из комнаты.

Исихара Танака, премьер-министр Японии, глядел на поверхность залива, где покачивался на мертвой зыби эсминец Японского Императорского флота «Фуго-мару». На рейде, словно говоря кто тут хозяин, высилась громада русского атомного крейсера-вертолетоносца. Транспортный «Юр-12» с крейсера сейчас как раз приземлялся на вертолетную площадку рядом с дворцом. Эта на первый взгляд самая ординарная сцена затронула в Танаке религиозные струны.

Торговля и совместное процветание были краеугольными камнями Священного Альянса, они сближали народы, и они, нуждаясь друг в друге, привыкали жить в мире и согласии.

– Почему сиккэн нарушил законы империи и здравого смысла? – размышлял про себя премьер-министр. – Он опорочил себя и свою семью, покрыл позором друзей и сотрудников. Наќконец, это предательство по отношению к своей стране. Но ведь он никак не может повлиять на деятельность сиккэна. Они, рядовые люди, население Японии, подобно сотрудникам его министерств, подобно избранным депутатам пусть декоративного, но парламента, являлись всего лишь простыми наблюдателями. Сиккэн втягивает страну в войну, а люди ничего об этом не знают! Его страна создала ядерное оружие, и её население осталось в неведении. Танака не знал, как всё это произошло.

Его стране угрожала самая серьёзная опасность со времен смыты времен эры Сёва. Япония погружалась в пучину безумия, и только сиккэн и Сумеро Микото могут повлиять на развитие событий. Он. отдавал себе отчёт в том, что случившееся выходит даќлеко за рамки его личных представлений. Танака просто не знал, с чего начать и как действовать дальше.

Но кто-то должен остановить это безумие.

Хикэри, встав на колени, склонилась перед троном на котором сидела императрица в поклоне и коснулась лбом пола.

– Храм Хэйана исследовал родословную твоей семьи, – раздался холодный голос императрицы, – твой дом происходит от императора Монтоку по линии принца Корэтака.

По исследованию жрецов твой дом впоследствии слился с домом сегунов Асикага.

В следствии этого Храм Хэйана допустил тебя к участию в отборе императрицы Ямато.

Я и Сумеро Микото, рассмотрев вопрос, жалуем тебе и твоим будущим потомкам камон «римэн дзюси-кику» с четырнадцатилепестковой хризантемой. Камон «Хорагай» рода Накамото отныне не действителен. Я приказала украсить твой меч камоном твоего рода. Можешь встать и принять генеалогию своего рода заверенную печатью храма Хэйан.

Хикэри встав с поклоном приняла из рук фрейлин свиток с крепленный висящей на золотом шнурке печатью храма. Я приготовила тебе подарок, – продолжает императрица, – управление двора изготовило для тебя комплект личных печатей с новым камоном твоего рода и коробочки для чернильных подушечек из серебра с выгравированным на нем камоном.

Хикэри совершила церемониальный поклон.

– Недостойная благодарит великую вдовствующую императриц за безмерную милость!

Фрейлины передали ей сделанный из слоновой кости дзицуин и из черного дерева митомэин и чернильную подушечку в серебряном футляре.

Подскочивший слуга с поклоном принял у Хикэри свиток и инкан.

А сейчас я приглашаю тебя как будущую очевидно императрицу на обряд который идет из самого сердца нашей культуры, – императрица покидает зал. Фрейлины пригласили Хикэри следовать за ней.

Рядом с дворцом на маленькой поляне расстелено белое покрывало. Возле него статуей замерла девушка в придворном одеянии.

Для императрицы слуги сноровисто установили походный трон, императрица жестом пригласила занять её место рядом на поставленном стуле.

Вокруг выстроились в неявном, но вместе с тем понятном порядке фрейлины и охрана. Среди них она увидела и ту котрую раньше не встречала но о которой уже слышала – Кусомо Минами – «серебряная фрейлина» II ранга, ведавшая в команде этих боевых фрейлин дознанием по преступлениям касавшимся императрицы и карой за них. Под вуалью не было видно шрамов на лице а под дымчатыми очками – того что у госпожи Минами нет одного глаза. При каких обстоятельствах она получила шрамы и потеряла глаз толком было неизвестно – зато хорошо было известно прозвище ее – «Гончая Асэми». И еще – что не было хуже участи для красивой женщины попасть к ней в коготки…

– Какими боевыми искусствами ты владеешь? – осведомилась вдруг императрица у Хикэри.

– Как и все благородные девушки Японии владею нагинатой и айки-до, – она не удивилась вопросу, – дополнительно занимаюсь кэндо и изучала боевое фехтование на мечах, отец научил стрелять из лука. Она хотела упомянуть о пистолетах и винтовке, но не успела.

– Мой сын оказал тебе милость, дав возможность показать тебе свое умение стрелять из лука.

– Простите ваше величество, но такова была воля Сумеро Микото.

– Поэтому, – императрица казалось не слышит, – я дала указание подготовить для тебя лук и колчан украшенные твоим камоном. Позже во дворце ты их получишь.

Хикэри низко поклонилась, – ваша милость безгранична, я недостойна таких милостей.

– Займи свое место, дочь моя, – императрица ласкова, – сейчас нас ждет другой обряд, обряд восстановления чести.

Мы как и наши предки верим в многократное перерождение и достойный уход из жизни считаем важным основанием для нового лучшего рождения.

Императрица перевела взгляд на одиноко стоящую девушку.

– Ничтожная будучи дочерью достойного хоть и бедного императорского рода была совращена недостойными калифорнийскими гайдзинами и посмела попытаться украсть драгоценности императорского дома. Я даровала ей право совершить дзигай, дабы не наказывать всю семью.

Считаю здесь условия для совершения дзигай идеальны: нам некуда спешить, приготовлено место в саду среди цветов и в моем присутствии. Дочь моя, – обратилась императрица к Хикэри, – я дарую тебе правообъявить о начале ритуала.

Пусть ритуал начнется, – у Хикэри перехватило дыхание.

Девушка вступила на покрывало и встала на колени. Перед ней положили лист бумаги и каллиграфический набор. Несколько минут она молча смотрела на бумагу и затем решительно выводит строки своего прощального хайку.

Фрейлины «серебряного отряда» связали ей лодыжки шелковым оби и одна из них подала преступнице кайкэн в ножнах.

Девушка вынула нож и как положено по канону положила ножны слева от себя.

Еще пару минут она, прощаясь с кем-то, глядела на небо и затем решительно резанула ножом по шее. Кровь брызнула на клинок, заливая руку и стекая по шее. Девушка закрыв глаза упала на бок. По покрывалу растеклась кровь.