Бездыханные ІІІ (СИ) - Айзель Кон - Страница 23

Женщина замолчала, дав матери-настоятельнице время обдумать ее слова. Та кивнула и перевела взгляд на Данте.

— А вы, как будущий отец, что думаете о возможности воспитывать чужого ребенка?

Мужчина на это ослепительно улыбнулся и без заминки ответил:

— Если это сделает мою жену счастливой, то я согласен взять под своё крыло хоть десять детей и буду лишь рад.

Мелори взглянула на Данте и взяла его руку в свою. Они друг другу улыбнулись. Вот только выглядело это уж слишком идеально, поэтому я незаметно дотронулась до плеча женщины, как бы предупреждая, что они немного переигрывают. Она меня сразу поняла (наверное, сама догадалась), поэтому изменила яркую улыбку на легкую полуулыбку и повернула лицо к монахине. Та, в свою очередь, лишь умильно вздохнула, глядя на всю эту картину. Отлично, значит, не заметила излишней фальши.

Сестра Мария достала из ящика стола стопку бумаг и поставила её перед Мелори и Данте.

— По закону вы сначала должны заполнить эти бумаги. Но, если хотите, я могу провести вас к нашим детям. Вы взглянете на них, поговорите, и если никто не понравится, то сможете просто уйти, не потратив время. Ну как?

— Благодарим вас за доверие, — ответил Данте. — Но мы предпочтем пройти все нужные пункты по порядку. Хотя, думаю, наши племянники заскучают в ожидании, пока мы будем возиться с документами. Поэтому, не будете ли вы против, чтобы они пошли и познакомились с детьми? Естественно, если дети сейчас не заняты.

Такой излишне вежливый тон смутил монахиню, и она хихикнула, прикрыв рот пальчиками.

— Естественно, пусть идут! У детей сейчас свободное время, и они прямо за этой дверью. Думаю, ребятам понравится визит гостей.

— Отлично! — Мелори довольно хлопнула в ладоши и повернула к нам голову. — Можете идти. И, да, — незаметно для матери-настоятельницы она смерила нас серьезным взглядом, — присматривайтесь к детям. Возможно кто-то из них именно тот, в ком мы нуждаемся.

Мы трое кивнули и направились к широкой двери, за которой слышались детские голоса. Вдруг Рейн остановился и, повернувшись к монахине, сказал:

— У меня к вам один вопрос. Когда-то давно здесь был священник по имени…  — он сделал вид, будто на секунду задумался, — Роберт Сиперс, кажется. Он ещё тут?

Мать-настоятельница заметно вздрогнула. Улыбка слетела с её губ, оставив на лице выражение некой озадаченности и волнения.

— Нет, — хриплым голосом ответила она через несколько секунд. — Отец Роберт ушёл из жизни больше десяти лет назад.

— Какая причина смерти?

— Инфаркт.

— Почему он получил инфаркт? — ледяным тоном продолжал допрос брюнет, пристально глядя на монахиню.

Женщина заметно побледнела, а на её лбу выступила испарина. Я нахмурилась. Её реакция могла означать лишь одно: она знала о том, чем «занимался» Отец Роберт. И Рейн тоже это понял, поэтому был столь резок и холоден.

— У него было слабое сердце. — Её голос дрогнул. — А почему вы спрашиваете?

— Да так, был у меня друг из этого приюта. Много рассказывал об Отце Роберте. Вот мне и захотелось узнать, кто же это.

Губы монахини дрогнули, а руки сжались настолько, что костяшки пальцев побелели. Брюнет наслаждался её реакцией, но, видно, он ожидал встретиться со своим прошлым обидчиком, и новость о его кончине одновременно разочаровала и расслабила Рейна, поэтому он сжалился над старой женщиной и махнул рукой.

— Ну да ладно, это не важно, — безразлично произнес он и повернулся к двери. — Друг-то мой тоже давно погиб, а я просто хотел поговорить с этим священником, узнать о старой жизни своего друга. Жаль, очень жаль…

Сестра Мария облегченно выдохнула и незаметно вытерла пот со лба. От Рейна не ускользнул этот жест, но он ничего не сказал.

Мы наконец-то открыли дверь и вошли в комнату, где находились дети. Комната была большой, как гостиная в особняке. Вдоль стен тянулись ряды окон, завешенных лишь легким прозрачным тюлем. Стены светло-персикового цвета, деревянный пол. У дальней стены размещался большой книжный шкаф, забитый книгами разных размеров и цвета. Несколько больших цветных ящиков по углам комнаты вмещали в себя разные игрушки. Пара-тройка круглых ковриков, разбросаных по всей комнате: на них кучками по три-четыре человека играли дети. Несколько мальчишек бегали по комнате, играя в догонялки. А две монахини, сидевшие в углу, отчитывали за какую-то шалость взъершенного черноволосого мальчишку со сломанной игрушечной машинкой в руках.

Всеобщая картина напрочь убила мои ожидания. Я думала, всё будет строго и серьезно, никаких игр и веселья. А это место больше похоже на простой детский сад, чем на монастырский приют.

Я заметила, что Рейн тоже выглядел удивлённым. Похоже, со времён его пребывания здесь обстановка сильно поменялась. Помнится, он мне говорил, что у них даже простого мяча не было, а тут такое изобилие, хоть и, судя по всему, пожертвованных, но всё же игрушек.

Монахини заметили нас, и одна из них, поднявшись, направилась навстречу.

— Здравствуйте, — произнесла женщина, легко поклонившись. — Это вы звонили по поводу усыновления?

— Ну…  да, — ответила я, помедлив. — Но мы лишь родственники усыновителей. А пара, звонившая вам, сейчас заполняют бумаги у матери-настоятельницы. Мы трое просто пришли посмотреть на детей.

— А! — монахиня улыбнулась. — Понятно. Ну что ж, можете осматриваться, говорить с детьми. Но, — она заговорила шепотом, приблизив голову к нам, — не стоит пока говорить им, что вы планируете кого-то из них усыновить или удочерить. Это лишь лишние волнения для них, а после и разочарования.

— О, не беспокойтесь, мы просто скажем, что пришли в гости, — я улыбнулась в ответ.

— Отлично! Тогда, — если что, — зовите меня.

Монахиня удалилась назад к своей подруге.

Как только она ушла, я повернулась к Рейну и увидела, как он внимательно разглядывает комнату, будто находился сейчас в какой-то галерее.

— Ну, сильно тут всё изменилось? — спросила я, подтолкнув его локтем.

Парень вмиг нацепил на лицо привычную безразличную маску и шумно фыркнул.

— Спроси лучше, что НЕ изменилось. Я словно в другой приют попал. В моё время даже к смеху относились строго, а тут и игры, и весёлая беготня. Даже как-то обидно. — Он поднял попавшегося под ноги плюшевого зайца. — Бывшая мать-настоятельница, что была при мне, считала такую строгость нормой. Теперь, как я вижу, она отошла от дел либо умерла, — довольно старой была, насколько я помню, — и её заменила другая монахиня, а вместе с ней сменился и приют. Такие масштабные перемены даже снизили мою хандру по прошлому на нет.

— Вот и отлично! — я ободрительно улыбнулась и забрала из рук Рейна плюшевого зайца, а то парень с детским коварством в глазах как раз норовился оторвать ему ухо.

Тут нас отвлекли чьи-то возмущённые возгласы. Повернув голову на звук, я увидела Криса, который о чём-то громко спорил с мальчиком, которого только что отчитывали монахини. При этом мальчик активно размахивал фигуркой Бэтмена, крепко зажатой в детской ручке. А Крис в ответ на это тыкал в него красно-желтой фигуркой робота.

— А я говорю, что Железный Человек круче Бэтмена! Он его по стене размажет своими лучами из ладоней! — донесся до меня голос Криса.

Мальчик презрительно хмыкнул и воскликнул:

— А вот и нет! Бэтмен искромсает на куски твою железяку своими метательными ножами!

— О да, конечно! Он даже приблизиться к нему не сможет!

— Зато у него есть бэтмобиль! — спарировал мальчик.

— А у Железного Человека — его костюм. Он может летать!

— У Бетмена есть личный крутой дворецкий.

— Ха! Секретарь и девушка — Пеппер!

— У Брюса Вейна куча денег!

— Глупый аргумент. У Старка тоже.

Мальчик еще что-то хотел сказать, но лишь открыл рот и захлопал губами, как рыба. Крис издал победный злодейский смех, запрокинув голову и широко разведя руки.

— Нашёл брата по разуму? — скептически изогнув брови, спросила я, подойдя к ним.