Костры из лаванды и лжи - Урбанская Дарья - Страница 70

За большим круглым столом разве что пожилая женщина оставалась неизвестной. Впрочем, Женя уже видела её вчера в лобби, да и сейчас она сидела рядом с Адель и что-то ей назидательно говорила.

«Гувернан… Няня то есть,  наверняка, няня».

Фабрис галантно отодвинул стул, предлагая Жене присесть. Что она и сделала, промямлив дежурное приветствие и тут же уткнувшись взглядом в тарелку.

Казалось, все смотрят только на неё: коллеги с завистью, Фабрис с добродушной иронией, Адель с любопытством, Моник приветливо, но с долей тревоги, а Эдуар…

Мысли о нём отказывались складываться во что-то простое и понятное.

«Мог ли он на самом деле так бессердечно разыграть меня? Сломать. Забрать покой. Или я всё надумала? Если последнее, то действительно выйдет чертовски дурная ирония. Бертин слыла сумасшедшей, теперь вот я. Неудивительно, что он так разозлился! Но если нет? Если мсье Роше и есть зло во плоти?»

– …Эжени Арно, – услышала она своё имя. – Потомственная гадалка-прорицательница.

Женя поморщилась.

«Ну вот зачем он лишний раз привлекает ко мне внимание!»

– Мсь де Гиз, не на…

– Кру-у-то! – перебила Адель все её возражения.

Девочка аж вскочила со своего места под неодобрительное ворчание няни, подбежала и простодушно схватила Женю за руку.

– А мне? Мне погадаешь? Когда мне подарят куклу «Али», ту, из рекламы? А когда я вырасту, то буду актрисой? Или балериной? Или ветеринаром? Я люблю животных, буду их всех кормить. Они же такие милые! А папа не разрешает собаку! Вот! Погадай, будет ли у меня собака? А ещё…

– Адель, – строгий голос мсье Роше заставил съёжиться и девочку, и Женю. – Вернись на место.

– Но почему тебе можно, а мне нельзя?! – Адель села на свой стул и, насупившись, взялась за вилку. – Нечестно! Нечестно! Ты ходил к ней ночью, я слышала. Вы гадали, да? Что она тебе нагадала? Ты про собаку мою спрашивал?…

Адель с детской непосредственностью продолжала сыпать вопросами. А Женя вцепилась пальцами в сиденье стула, отчаянно борясь с желанием пулей выскочить из гостиной и ринуться паковать чемоданы. О том, что щёки пылают, как маков цвет, она старалась не думать, как и не смотреть в лица сидящих, на которых читалось осуждение. На нянином так точно: злой взгляд, поджатые губы – очередная Роза Ильинична.

Мсье де Гиз, сидевший рядом, вдруг вспомнил, как на последней выставке рухнул каскад из фужеров с шампанским. Фабрис громко и шутливо жестикулировал, изображая бесславное падение стеклянной Эйфелевой башни, и с лёгкостью переключил внимание Адель. Теперь она засыпала вопросами его, словно и не было только что этого неловкого момента с гаданиями. Остальные тоже сделали вид, что ничего особенного не произошло, заполняя молчание за столом вежливыми разговорами. Няня поправляла заколки на непослушных кудряшках подопечной. Моник принялась отчитывать официанта, принёсшего девочке картофель фри. Кажется, тема правильного питания ребенка заботила её куда больше, чем вскрывшиеся обстоятельства минувшей ночи. И лишь Эдуар продолжал невозмутимо хранить мрачное молчание.

«Адель сказала всем, что он был у меня. А он не опроверг. Они знают. Они все теперь знают».

– А Шанталь мне картошку фри разрешает, – обиженно возразила девочка, провожая тарелку взглядом, полным сожаления. – А ещё наггетсы и пиццу.

Няня принялась отнекиваться, а Моник с упоением зачитала пожилой мадам лекцию о балансе белков, жиров и углеводов для растущего организма.  Пока дамы спорили, Фабрис украдкой подсовывал Адель картофель из своей тарелки. За что был награждён  озорным взглядом и счастливой детской улыбкой.

Женя подрагивающими руками держала чашку кофе и пряталась за ней ото всех. Особенно от тяжёлого взгляда тёмных глаз, который периодически чувствовала на себе.

«Не завтрак – очередная пытка».

Так и не съев ни кусочка, она дождалась когда мсье де Гиз закончит завтрак и поднялась вслед за ним. И пусть сплетницы думают, что хотят, но Фабрис был сейчас её спасительным плотом или, правильнее сказать, огромным щитом, прикрывающим от осуждения, презрения и разочарования присутствующих.

– Я хотела на счёт гадального шатра поговорить, – тихо обратилась Женя к начальнику, когда они выходили из гостиной.

За спиной скрежетали отодвигаемые стулья, возвещая начало рабочего дня для сотрудников отеля. Для Жени вторник был выходным, но она понимала, что если не уйдёт сегодня в работу с головой, то действительно соберёт сумку и сбежит от нависших проблем. И никакие угрозы мсье Роше её не удержат в проклятом замке.

– Стройка идёт полным ходом, – тут же отозвался мсье де Гиз. – Недели через полторы закончат.

«И как ему сказать, что чертёж неверен?! Да и надо ли теперь? Может проще действительно уехать. Нет, нельзя вот так сразу… Сначала стоит работу найти. Другую и подальше. А ещё трудовой договор перечитать, вдруг там есть пункты, по которым можно быстро уволиться без отработок. Или как тут принято?»

– Эжени! – из-за стойки ресепшн выскочила Аннет и кивнула в сторону лобби – А к тебе пришли!

– Что? Кто? – растерялась Женя.

Поднимающийся с дивана молодой человек был ей совершенно незнаком. Угловатый, с волосами до плеч он чем-то немного напоминал Макса, но им, конечно не являлся. Она подошла, ощущая его приторный сладковато-цветочный парфюм.

– Мадам Арно? – уточнил он, протягивая планшет с листом бумаги и ручку. – Распишитесь вот здесь, пожалуйста.

Вверху листа стояла маркировка службы доставки. Поставив кривую закорючку на нижней строчке, Женя вопросительно посмотрела на курьера, ожидая что он передаст ей образцы тканей, которые обещал прислать мсье Лабаф. Правда, условились они на среду.

«Кто знает этих творческих людей, может дни перепутал».

Впрочем, Жене было всё равно. И даже если бы Козимо собственной персоной сейчас явился в отель и разложил перед ней веер расцветок и фактур текстиля, она бы ткнула пальцем в первый попавшийся образец. Или, быть может, выбрала бы тот оттенок голубого, что больше всего был схож с арктическим холодом, который покрыл стылой коркой всю её душу.

Однако равнодушие в миг улетучилось, когда с соседнего кресла, стоявшего к Жене спинкой, парень достал огромный букет белых лилий.

«Цветы невест – символ чистоты и целомудрия».

Курьер ушёл, а сладкий запах остался. И, кажется, впервые в жизни ей захотелось подойти к костру, нет, лучше к жерлу вулкана, и бросить туда букет, а может и шагнуть самой.

Спиной она почувствовала прожигающий взгляд.

«Аннет? Фабрис? Вряд ли они».

Женя обернулась, и её губы тронула горькая усмешка.

«Ну, конечно, кто же ещё…»

Владелец отеля со свитой, похоже, направлялся в свои апартаменты после завтрака, но замер, уставившись на букет в её руках.

«Это что, попытка помириться? Или наоборот, хочет ткнуть носом в мои ошибки?»

Удушливый аромат цветов навязчиво щекотал ноздри. Но Жене казалось, что это мрачность мсье Роше разливалась и отравляла собой всё вокруг: Аннет сгорбилась за стойкой ресепшн над бланками, няня Шанталь хмурилась, даже неугомонная Адель затихла и схватилась за юбку пожилой дамы.

– Эжени! – удивленный возглас Моник разрезал гнетущую атмосферу. – Ничего себе, вот это букет! От кого?

Слава всем богам, от прилюдного ответа её избавила гомонящая группа туристов, вошедших  через парадную дверь. Жизнь отеля вновь завертелась в привычном ритме. На лице Аннет заиграла вежливая улыбка, семейство Роше удалилось в сторону хозяйской башни, спина Фабриса мелькнула в коридоре, ведущем к его кабинету, и только  Моник всё ещё стояла рядом. Так и не дождавшись ответа, она ловко выхватила карточку из букета.

– Кристиан? –  красиво очерченные брови француженки взметнулись вверх, будто она рассчитывала увидеть что-то совершенно иное. – Что ещё за Кристиан?

Впрочем, Женя тоже ожидала прочитать в карточке другое имя.