Костры из лаванды и лжи - Урбанская Дарья - Страница 3

– Ладно, ещё одна коробка. Последняя, – подбодрила она саму себя, толкая дверь на улицу. – Самая последняя и всё на это… А-а-а!

Огонь взметнулся перед лицом, стирая окружающий мир. Трескучий жар поглотил все звуки, оставив лишь гул пламени, грохот падающих балок, истошные человеческие крики… Женя зажала ладонями уши и повалилась на колени, не зная, куда бежать – вокруг бушевала разъярённая стихия.

– Помогите, – прохрипела она, ощущая как на зубах скрипит пепел. – Помогите, я здесь…

Глава 2

Рабство с французским акцентом

– Тихо, тихо! Всё в порядке.

Знакомый голос пробился в сознание и стал путеводной нитью, направившей Женю к свету, к реальности. И не было сейчас ничего дороже той теплоты, с которой Максим поглаживал её по плечу. Лёгкий аромат грейпфрута, исходивший от него, хотелось вдыхать снова и снова, лишь бы никогда больше не чувствовать удушливую гарь.

Женя отняла от лица ладони и затравленно огляделась.

Максим сидел рядом на корточках и с обеспокоенным видом заглядывал ей в глаза. Солнце светило ему в спину, обрамляя ореолом света угловатые плечи и золотя отросшие русые волосы, которые он сегодня не стал собирать в хвост.

Рядом с ошарашенным видом стоял тот самый курьер «Гефеста», дымящаяся сигарета подрагивала у него в пальцах левой руки, а правой он нервно щёлкал металлической крышкой зажигалки. Чуть поодаль, у машины, любопытными сусликами замерли две проходившие мимо старушки. Сама она сидела на последней оставшейся на улице коробке с книгами, и та удобно прогнулась. Вокруг валялись разбросанные листки накладных.

– Что… – Женя откашлялась. – Что случилось?

– Это ты мне скажи, – Максим нахмурился и встал, складывая руки на груди. – Ты так кричала, словно тебя заживо в котел с кипящим маслом опустили! Из бухгалтерии было слышно.

– Я не знаю… – пробормотала она. – Огонь… мне словно в лицо полыхнуло… и я…

Она смешалась и замолчала, уставившись в асфальт перед собой.

– В лицо, говоришь? – Макс внезапно метнулся к курьеру и, схватив его за футболку, прижал к стене. – Ты что сделал?!

– Я? – удивился парень и непроизвольно перевёл взгляд на руку с зажигалкой.

– Ты зажигалкой ей что ли в лицо ткнул?!

– Эй, чувак, руки убрал! – возмутился Артём и грубо высвободился из захвата, оттолкнув Макса. Демонстративно поправив одежду, он добавил: – Что я, совсем что ли дебил? Прикурил просто, а она как давай верещать на всю улицу.

Женя тяжко вздохнула. К чему эти разбирательства? И так понятно, кто в итоге окажется виноват. Как обычно… Она снова уставилась под ноги, а пальцами потянулась к пуговице на блузке и стала её нервно крутить. Это привычное действие успокаивало, правда, пуговицы частенько приходилось пришивать заново.

– Вот именно! – Макс стоял перед курьером, от злости сжимая и разжимая кулаки. – Ты – дебил. Нельзя людей пугать! С «Гефестом» наша библиотека больше сотрудничать не будет. Так и передай своему руководству.

– Взаимно. К вашему руководству у меня тоже претензии! – огрызнулся курьер и забрался в кабину «Газели». – Понаберут по объявлению всяких чокнутых!

– Сам ты чокнутый! – возмутился Максим. – У неё пирофобия!

– Да хоть хренофобия… – он  перевёл взгляд на Женю, демонстративно покрутил пальцем у виска и завёл двигатель. – Лечить кукушку надо, припадочная!

Громко хлопнув дверью,  Артём вдавил педаль газа и умчался прочь.

На несколько минут воцарилась тишина. Затем Максим со злостью пнул камушек в направлении наблюдающих за сценой старушек, как бы намекая, что концерт окончен.

– Не слушай ты этого придурка, – он подошёл и протянул Жене руку. – Сейчас пойдём, кофейку выпьем. Я для тебя вафли из кондитерской захватил. Венские, как ты любишь. Ну? Идём?

Женя благодарно кивнула и даже нашла в себе силы улыбнуться. Она поднялась с коробки и опёрлась на предложенный локоть. Но стоило ей развернуться к двери, как улыбка тут же сползла с её лица. Кажется, у позорной сцены имелся ещё один зритель…

– Евгения… – процедила стоявшая на пороге Тамара Владимировна. – Живо. В мой. Кабинет.

После напряженного получасового разговора с заведующей – одного из самых неприятных в её жизни, а ей было с чем сравнивать – Женя еле досидела до конца рабочего дня. Ко всем прочим проблемам после панической атаки у неё разыгралась жуткая мигрень. Вернувшись вечером домой, она старалась зайти в квартиру как можно тише. От всей души надеялась, что дяди нет дома, или он занят с клиентом, и тогда она сможет закрыться в ванной и разложить карты, пытаясь найти объяснение сегодняшней ситуации, а заодно и понять, как быть дальше.

Но провидение явно было не на её стороне. Едва замок за спиной щёлкнул, отсекая путь к бегству, Константин Игнатьевич, как по волшебству, материализовался в прихожей. И выглядел он недовольным, как людоед на веганской пирушке. Его борода, щедро сдобренная маслом пачули, свисала с подбородка острой сосулькой, угрожая жирными пятнами его любимому халату.

«Вышел меня встретить, даже не закончив с марафетом? Что-то определённо случилось… Ой, не-е-ет! Нет, нет, нет! Неужели Тамара Владимировна ему позвонила?!»

– Евгения, что это такое?!

Вместо приветствия дядя с брезгливым видом потряс перед её лицом исписанными листами в клеточку.

«Меня что, сегодня кто-то проклял? Просто «отличное» завершение «отличного» дня».

Женя вздохнула и принялась разуваться, чтобы собраться с мыслями.

«Чёрт! Как же меня угораздило забыть дома тетрадь с переводом?! Ладно… Мыслить позитивно. Мыслить позитивно. Спасибо, что не заведующая».

– Это мои старые записки с французским, дядь Кость, где ты их нашёл? – попыталась она выкрутиться, не признаваясь про подработку.

– Я же запретил тебе учить этот проклятый язык, – в его голосе прорезались визгливые нотки. – Ещё не хватало, чтоб ты пошла по стопам своей мамаши. Достаточно она зла принесла нашей семье, шлюха французская. Брата моего со свету сжила, тебя сиротой оставила.

– Я и не учу больше, – Женя покорно отвела глаза. Хотя всё внутри у неё переворачивалось от сказанного про маму, она знала, что лучше не перечить, а перетерпеть. Дядя выпустит пар и успокоится. Время подростковых бунтов, когда она пыталась отстоять доброе имя давно погибшей матери, которую даже не помнила, осталось в прошлом. Теперь у неё был план, и ему нужно было следовать неукоснительно. Главное, не поддаваться на провокации. Особенно после сегодняшнего.

– Чтобы я этой мерзости больше не видел! – дядя у неё на глазах демонстративно разорвал тетрадь на несколько частей, швырнул обрывки на пол и, развернувшись, процедил через плечо: – Как приберешь тут всё, накрывай на стол. Хочу успеть поужинать, в семь придёт клиентка.

Под брюзжание, нравоучения и поминания психео, забивающего каналы тёмной энергетикой, Женя хлопотала по дому и отсчитывала минуты до прихода очередной любительницы узнать своё будущее раньше положенного срока. Как раз домывала полы в прихожей, когда вновь появился разозлённый дядя Костя. Теперь он был одет и причёсан как и подобает к этому часу – в белую шёлковую рубашку и расшитую серебристыми рунами жилетку, которые он надевал к приходу особо важных клиентов – постоянных или платёжеспособных. А вот выражение его лица не сулило ничего хорошего. И вновь он злобно тряс листками. Сначала Женя даже не поняла – вроде бы остальные переводы остались на работе. Но присмотревшись, поникла. Это были измятые страницы «Из рук в руки» – газеты, которую она купила на остановке по пути домой и в которой, пока ехала в автобусе, отмечала интересные вакансии.

 «Снова копался в моей сумке… Когда же я перестану наступать на одни и те же грабли?»

– Как ты это объяснишь? – рявкнул он.

– Просто посмотрела вакансии, какие есть предложения сейчас. Вдруг где-то условия получше, оклад повыше.