Очерки Фонтанки. Из истории петербургской культуры - Айзенштадт Маргарита Яковлевна - Страница 8

«Это был тихий и величавый уголок русского Севера, – пишет в книге «Константин Батюшков» Вячеслав Кошелев. – Огромный живописный холм „у волн Шексны“. На холме вырыты декоративные уступы. На самом верху – дом и флигелек… Рядом… – липовая аллея и два декоративных пруда прямоугольной формы. Возле – сирени, акации, заросшие аллеи… На втором уступе – цветник. Цветы на куртинах станут потом особой заботой поэта, привозившего и посылавшего отовсюду новые диковинные семена. Нижний уступ – парк в английском роде…».

Сегодняшние старожилы Хантонова особенно вспоминают его. „Клены диковинные, липы, рядочками посаженные, еще какие-то деревья, сирень и еще другие кусты, а поодаль – крупный ельник, голубые ели рядочками посажены“.

Добираться до Хантонова долго и тяжело. Дорога едва проезжая: леса и леса, болота и болота. До ближайшего губернского города – Вологды – сто с лишним верст»[21].

А когда-то Жуковский писал сюда Батюшкову:

У Батюшкова почти полное безденежье: имение давно заброшено, хозяйство идет плохо и давно «отпало от прибылей», хронически обнаруживаются плутни приказчиков.

В августе 1809 года он пишет Гнедичу:

«Где ты поживаешь, друг мой? Радищев [сын писателя] пишет, что на дачу переезжаешь. Приезжай лучше сюда; решись, и дело в шляпе.

Гнедич ответил: «Ты думаешь точно, как рыцарь Ламаханский: оседлал Рыжака, надел лоханку на голову и поехал: так бы и я сделал, если б не имел ни дел… ни обязанностей…».

Дело в том, что Гнедич обучал драматическую актрису Екатерину Семеновну Семенову театральной декламации. Она попросила камергера двора князя Ивана Алексеевича Гагарина, впоследствии ставшего ее мужем, выхлопотать для Гнедича «пенсион» за перевод «Илиады» Гомера. «Я начинал, начинал, начинал, да и до сих пор не кончил стихи, которые мне очень хотелось написать ей; хотя я уже благодарил ее прозою, но стихами, – стихами поблагодари хоть ты за меня», – попросил Гнедич.

Батюшков отвечал: «Ты получил пансион! Сердце у меня выскочить хотело от радости… Да здравствует князь Гагарин!.. Ну, слава Богу, имеешь кусок верного хлеба; великое дело!» [т. 2, с. 99]. В сентябре 1809 года он написал и, от имени Гнедича, послал Семеновой благодарственные стихи.

Впоследствии Пушкин расценивал многолетний труд Гнедича над переводом «Илиады» как «высокий подвиг»:

В апреле 1809 в Петербурге был поставлен «Танкред» Вольтера в стихотворном переводе Гнедича. «Я был вне себя от радости, – писал ему Батюшков. – Я знал, я предчувствовал, что „Танкред“ будет хорошо принят, но меня еще более радует, отгадай что? Твоя радость… Ты не даром потерял свое время…» [т. 2, с. 92].

Здесь мы считаем нужным поговорить о становлении российского театра, хотя напрямую Батюшков в этом участия не принимал. Но вот что пишет автор монографии, посвященной Оленину, В. М. Файбисович: «В эпоху становления национального сознания в России сцена превратилась в школу слова, где шлифовалась модель литературного языка, из которого партер творил язык разговорный. В это время театр оказывал сильнейшее воздействие на общество, и литературные партии ожесточенно боролись за влияние в нем». А значение Батюшкова в становлении современного русского языка трудно переоценить.

«Пожалуйте ко мне кушать и принесите с собою обещанный акт „Танкреда“», – приглашал Оленин Гнедича еще в апреле 1808 года[23].

Н. И. Гнедич, с университетской скамьи увлекавшийся древними языками и театром, был введен в дом Олениных Батюшковым не позднее 1804 года. В это время готовился к постановке озеровский «Эдип в Афинах», и для Оленина, не владевшего в это время греческим языком, Гнедич стал бесценным помощником.

Трагедия Озерова «Эдип в Афинах» была показана 23 ноября 1804 года. Главная роль в этом спектакле была написана Озеровым для дебюта Е. С. Семеновой. Первоначальные репетиции этой трагедии происходили в доме А. Н. Оленина. Постановка трагедии была осуществлена его трудами. Он разрабатывал эскизы для костюмов и декораций, которые писал П. Гонзаго. Музыку к трагедии написал О. А. Козловский. Премьера спектакля увенчалась триумфом.

Одно время Оленин был самым авторитетным советчиком А. А. Шаховского, а с Владиславом Александровичем Озеровым Оленин сблизился в самом начале XIX века. Он увидел в Озерове драматурга, способного преобразовать русский театр, а потому всячески его поддерживал. Постановка всех основных трагедий Озерова была связана с ним.

Тесное сближение Оленина с Озеровым совпало с началом знаменитой литературной войны между «карамзинистами» и «шишковистами».

Весной 1808 года в Петербург приехала знаменитая трагическая актриса mademoiselle Жорж. Позади у нее был грандиозный успех на парижской сцене, бурный роман с Наполеоном, когда говорили, что «спутник Марса стал спутником Венеры». Разрыв с императором тяжело отразился на молодой актрисе.

Mademoiselle Жорж

В апреле 1808 года mademoiselle Жорж внезапно исчезла из Парижа. А. Х. Бенкендорф, состоявший при русском посланнике в Париже, обратился к Александру I с просьбой разрешить заключить контракт с французской актрисой. Ответ «превзошел все мои ожидания, – вспоминал он, – по приказу императора господин Нарышкин прислал незаполненные бланки контрактов и полномочия принять mademoiselle Жорж и других французских актеров и актрис».

«Французских актеров наехала целая орава, один другого хуже», – сообщает Оленин Батюшкову. Он был очень недоволен теми преимуществами, которые имели французские актеры перед петербургскими и в жаловании, и в последующей пенсии. Русскому театру пришлось вступить в борьбу за зрителя.

Приехав в Петербург, mademoiselle Жорж вначале поселилась на Мойке, близ Зимней канавки, в доме Грушкина, а затем в доме Косиковского на Невском, 15. Дом Косиковского имеет очень интересную и длинную историю. Там, например, находился знаменитый ресторан Талона, куда Пушкин отправил своего Онегина: «…К Talon помчался…»

13 июля 1808 года mademoiselle Жорж с триумфом дебютировала на сцене Большого каменного театра в трагедии Ж. Расина «Федра» (театр находился на том месте, где сейчас Консерватория).

«Ее успех породил знаменитое театральное состязание двух великих трагических актрис… – пишет в своей книге об Оленине В. М. Файбисович. – Полем битвы была избрана трагедия „Танкред“ Вольтера… Семеновой предстояло затмить Жорж в роли Аменаиды. Однако сохранить единство сторонникам Семеновой не удалось. При постановке „Танкреда“ у Оленина и Гнедича возникли трения с Шаховским»[24].

Гнедич начал переводить «Танкреда» еще до прибытия парижской актрисы в Петербург. В качестве переводчика готовящейся к постановке трагедии, он занялся с Семеновой работой над ролью. Шаховской, бывший ранее ее наставником, был этим очень уязвлен. «Шаховской, – писал Гнедич Батюшкову 6 мая 1809 года, – по своей ко мне приязни, воспрепятствовал дать Танкреда в Эрмитаж»[25].