Исход чумы - Волков Тим - Страница 32

«Пора», – вдруг понял Своркин.

Медлить было нельзя. Сейчас.

Достав из кармана красный платок, он подал знак.

Рубикон был пройден.

Первый удар – самый важный. Своркин это знал. И потому продумал этот шаг до мелочей. Правда, совсем в других обстоятельствах, но теперь выбирать не приходилось.

Красный платок упал на пол. И все, кто нужно, увидели его. Это был знак. И сразу же многие присутствующие изменили свое поведение. Своркин стал примечать, кто потянулся завязывать шнурки на ботинках. Это тоже был своеобразный знак, с помощью которого можно отличить зерна от плевел. Это свои. И значит, все идет по плану.

Шнурки, конечно же, никто не завязывал. Заговорщики прятали в носках и ботинках заточки, которые сделали тоже сами – украсть оружие из складов можно было, у Своркина был ключ, но вот ходить с пистолетом по корпусам едва ли получится. Детекторы металла установлены везде, на первом же проходном пункте засекут, и все пропало.

А вот маленькие заточки вполне себе неплохое оружие, особенно когда знаешь, куда бить. А Своркин об этом позаботился и провел не одно занятие для своих людей, обучая их боевым навыкам. Резкий удар в шею, в то самое место, где бьется артерия. Ударить – и отбежать. Все остальное сделает время. Буквально три-пять минут. Еще один удар в паховую область. Там тоже проходит крупная артерия. Точечно, без возни. И отходить. Не рисковать. Делать вид, что ничего не произошло. И даже если окликнут, делать непонимающее лицо.

Да, будет много крови. Но как иначе совершить революцию без крови? Никак.

Охраны в зале было человек пятнадцать – стольких насчитал Своркин. Но, скорее всего, были и другие, прячущиеся под масками и гражданской одеждой. Это тоже надо учитывать.

Первым поднялся высокий парень. Своркин не сомневался, что это Сергей, его ближайший помощник.

Осторожно, чтобы это было незаметно, он подошел со спины к одному из охранников и громко закашлялся. В это же самое время нанес удар в шею. Начал извиняться, делая вид, что просто упал на охранника. Тот даже не сразу понял, что произошло – тоже смотрел со странным смешанным чувством на жрущих на полу людей. И только когда по плечу потекло что-то горячее, непонимающе начал оглядываться.

Но было поздно.

«Первый есть!» – радостно отметил Своркин, фиксируя все взглядом.

Остальные члены отряда сопротивления тоже действовали слаженно. Еще несколько охранников тихо завалились на пол. В общем бедламе, грохоте музыки и диком поведении людей было непонятно, что происходит. И лишь когда упал седьмой охранник, Петр Алексеевич заподозрил неладное.

– Внимание! Враг! – рявкнул он, и охранники оживились, стали оглядываться, пытаясь определить, где находится этот самый враг.

Петр Алексеевич понял, что сам себя загнал в ловушку. Все присутствующие были в масках, и сказать, кто из них сейчас был замешан в убийствах, было невозможно. Опростоволосился. Не учел такого варианта.

Своркин едва не запрыгал от злорадства. Так тебе, индюк напыщенный! Перед смертью набью тебе рот твоими ароматическими палочками, чтобы до тошноты тебе было!

Но нужно было держать себя в руках, не дать вычленить из толпы. Слиться. Спрятаться. Притаиться. И медленно пробираться ближе к врагу.

– Вот он! – крикнул кто-то из солдат, и Своркин вздрогнул.

Засекли!

Нет, этот возглас относился не к нему – обнаружили Сергея. Тот слишком явно начал действовать. Поспешил. За что и поплатился. Парня скрутили, начали бить. Тот сопротивлялся, брыкался, за что и получил пулю в голову.

Выстрел, может быть, и усмирил бы бунтующих, но громкая музыка смазала весь эффект. Выстрел прозвучал ровно в такт ритма, и никто даже толком не понял, что произошло.

Еще один охранник повалился на землю, из его горла хлестало как из прорвавшей трубы.

Своркин мысленно вычеркнул его из общего списка. Силы пока не равны, но уже скоро. Надо поднажать. Давайте, парни! Еще чуть-чуть!

Наконец у толпы пришло первое понимание того, что происходит что-то не то. Многие поднялись с пола, разглядывая рядом лежащих. Маски скрывали лица, но и без этого было понятно, что с ними что-то случилось. Не могли же они просто уснуть посреди этого бедлама.

Мертвы!

Где-то вдали пронзительно закричала женщина, пробиваясь сквозь стену музыки. Многие обернулись на нее, пытаясь понять причину крика. Руки женщины были испачканы в чем-то красном, похожем на кетчуп. Многие так и подумали – что это кетчуп. Про другое мыслей уже не было, на сытые желудки редко думается о плохом.

Но крики повторились, на этот раз с другой стороны. Тоже кричала женщина, и тоже с ужасом взирая на свои руки. Рядом с ней лежал охранник в форме. Он держался за шею, сучил ногами, но с каждым разом все слабей и слабей. Потом и вовсе затих.

«Быстрей! – захотелось вдруг крикнуть Своркину. – Еще быстрей! Мы уже почти у цели!»

В груди разгорался кураж. Ведь и в самом деле уже близко. Основная масса охранников на полу. Есть еще несколько безумцев из толпы, которые пытаются оказать сопротивление, но не понимают, на кого нападать, и лезут на всех, кто бегает, создавая общую суматоху.

А ведь это идея!

Нужна еще большая суматоха. Паника. Страх. Это все сейчас только сыграет на руку.

И едва стихла музыка, как Своркин истошно закричал:

– Бомба! Здесь бомба! Мы все сейчас умрем! Сейчас рванет!

Это подействовало мгновенно. Завизжали, закричали, тут же началась страшная давка. Кого-то сбили с ног, подмяли. Крики паники переросли в крики боли. Толпа рванула к одному входу. Но тот был закрыт. Началась неразбериха, еще нескольких человек придавили, буквально размазав об стену.

Грязные, все в жиру от свинины полы только усугубляли положение. Люди скользили, падали, цеплялись за ноги других, только чтобы их не затоптали. Грянули выстрелы – это охранники подстрелили двоих из сопротивления.

И это вновь подлило масла в огонь. Крики, ужас, паника с утроенной силой.

Своркин успел отскочить к стене, пропуская слепую толпу.

«Какая мощь! – только и смог ошарашенно отметить он. – Слепая мощь, глупая, тупая. Как же просто вами управлять. Всеми вами. Только подкидывать страха – и вы уже все носитесь по залу, скользя в свином жиру, как на сковородке».

Стало смешно. Своркин рассмеялся, громко, никого уже не боясь. Пир и в самом деле удался на славу. Такого веселья он давно не испытывал.

От души насмеявшись, Своркин глянул на балкон, где совсем недавно стоял Петр Алексеевич. Теперь там было пусто. И от этой пустоты стало уже невесело.

– Где ты? – прошипел Своркин, рванув к лестнице, ведущей наверх. – Куда пропал? Или испугался? Труслив оказался, когда твою свиту всю перебили?

К своим цепным псам и Тринадцатому не воззвать – те сейчас в самой гуще заразы варятся, выискивая антидот. Да ищут ли? Только вид делают. А местная охрана слабовата, потому что Своркин знал все их хлипкие стороны. Основной боевой отряд был сейчас заперт в корпусе № 3-А. Они даже и не подозревали сейчас о том, что здесь происходит. Да и едва ли понимали, что заперты. Своркин передал им приказ, который якобы отдал сам Петр Алексеевич, – отдыхать перед ночным внеплановым рейдом. И отряд отдыхал, сладко нежась в кроватях, похрапывая, видя сны о прошлой жизни.

С этим отрядом тоже разберемся, но потом, когда основная часть плана будет выполнена. Этим бойцам повезет – им будет дан выбор. Весьма хороший, кстати, выбор – умереть или остаться в живых, присягнув в верности новому хозяину, Своркину.

Своркин поднялся наверх. Пригляделся, пытаясь понять, куда мог уйти тот, кто сегодня умрет. Выход тут был только один – лестница. Не мог же он испариться? Или сиганул с балкона?

Своркин хихикнул. Было бы хорошо, если так.

– Ты умеешь удивлять, Своркин, – произнес Петр Алексеевич, выходя из укрытия – стальной балки. – Уж не думал, что это будешь ты. Хотя надо было полагать, что нарыв зреет именно где-то поблизости.

– Зреет? – хищно улыбнулся Своркин. – Уже созрел. И сейчас прорвется.