Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 52. Виктор Коклюшкин - Коллектив авторов - Страница 7
- Предыдущая
- 7/73
- Следующая
Профессор говорит: «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева читали?» Я говорю: «Зачем читать — я сам ездил на поезде!» Профессор говорит: «Радищев ездил при Екатерине!» Я говорю: «А я с Люськой!» Он говорит: «Екатерина Вторая!» Я говорю: «А Люська у меня — третья!»
Профессор говорит: «Ну ладно, кто сочинил таблицу Менделеева?» Я говорю: «А это вы не задавали!» Он говорит: «Я подскажу: «Мен…» Я говорю: «Менты, что ли?!» Профессор кричит: «Менделеев! Он увидел ее во сне!» Я говорю: «А я вчера во сне Эйфелеву башню видел — что ж, я ее соорудил?!»
Профессор говорит: «Кстати, в каком городе она стоит?» Я говорю: «Во сне на даче у меня стояла!»
Профессор говорит: «Ну хорошо, расположите по порядку первые три буквы алфавита».
Я говорю: «Разрешите звонок другу?» Профессор говорит: «Нет». Я говорю: «Тогда помощь зала?» Он говорит: «Вы не на игре «Кто хочет стать миллионером»!»
Я говорю: «Те, кто хочет стать миллионером, не учатся, а воруют! И вообще: ставьте мне быстрее пятерку, а то бабки платить не буду, и вы все тут останетесь без зарплаты, а я — без знаний!»
* * *
Один человек ехал в поезде.
«А если поезд сойдет с рельсов? — подумал человек. — А я не одет!..»
Он встал и оделся.
«А если?.. — подумал он. — А вещи не сложены!»
Он сложил вещи.
«А если?.. — подумал человек. — А коридор длинный!..»
Он вышел с чемоданом и с сумкой в тамбур.
«А если?..»
Человек открыл дверь и выпрыгнул в снег.
Опять Люся!
Алло, Люся, это я! Я проходил мимо военкомата, и меня в армию забрали! Люсь, они сказали, что это почетная обязанность каждого, кто не сбежал!
Не, Люсь, здесь возраст определяют так: кто служит второй год, тот дед, а мне тридцать пять, я — молодой! И должен чистить бляху так, чтоб блестела морда от усердия!
Командир роты говорит: «Ты что — хочешь наряд получить?!» А у меня, Люсь, как раз штаны порвались, я думал, он мне новые даст, говорю: «Хочу!» Он кричит: «Объявляю вам три наряда!» Я говорю: «Ладно, я два старшине отдам!»
Потом, Люсь, мы ходили на стрельбы… сорок человек — вернулся я один. Ну, дали мне автомат, говорят: «Стреляй!» Я говорю: «Боюсь!» Майор говорит: «Представь, что кругом враги…» Ну я и представил! И главное, он еще сказал: «Целься в десятку…» Я и стал целить туда, где их не меньше десяти стояло. Хорошо, хоть никого не убил… Он кричит: «Ты почему в мишень не попал?!» Я говорю: «Так у меня же зрение: один глаз минус два, другой — плюс двадцать! Я когда один зажмуриваю, другим только небо вижу!»
Вчера надел противогаз, сверху — очки, майор в обморок упал! Хороший человек… у него одна звездочка на погонах была, теперь — две, но маленькие! Говорит, что из-за меня его скоро в рядовые разжалуют!
На разводе караула спросил меня: «Что называется постом?» А я, Люсь, устав не учил, сказал: «Когда человеку есть хочется, но нельзя». Он говорит: «Когда есть хочется, но нельзя, это — запор! А постом называется все порученное для охраны и обороны часовому!»
Поэтому, когда я охранял штаб, а из него хотел выйти полковник, я его два часа не выпускал.
Потом нас водили на медосмотр… Когда я разделся, врач долго искал меня в кабинете… А потом говорит: «Я думал, это рентгеновский снимок!» Говорит: «Становитесь на весы…» Я встал, он гирьку на стрелке двигал, двигал… а она, Люсь, дальше ноля не двигается! Хорошо, фельдшер догадался: поставил рядом со мной сапог и написал: «Вес — 500 грамм».
А второго сапога, Люсь, у меня нет… деды пошутили: прибили его к полу, когда я спал, и закричали: «Подъем! Тревога!»
Я вскочил, сапоги надел и — ни с места! Они кричат: «Противник наступает!» А мне что делать — я поднял руки, говорю: «Сдаюсь!» Сержант как даст мне под зад, я подметку и оторвал… Залез на сосну и говорю: «Ку-ку!..» А полковник мимо проходил… остановился и говорит: «Кукушка, сколько мне жить?» Я говорю: «До моего дембеля не дотянешь! И потом, я не кукушка, я ку-кушать хочу!»
Ну он и отрубился… Хороший мужик… У него раньше три звездочки на погонах было, теперь — четыре, но на двух! При встрече он первый мне честь отдает. Жена его бросила… потому что он во сне дни до моего дембеля считает. А мне служить-то еще почти два года… А у него голова уже вся белая… потому что не надо было заставлять меня потолок в штабе белить! И ведро, Люсь, такое большое было… Если бы они с начальником штаба проходили — на них бы двоих хватило!
Командир роты говорит старшине: «Зачем ты его в штаб послал?» Старшина говорит: «А куда — если он в прошлый раз в наряде по кухне от картошки одни глазки оставил! Я, — говорит старшина, — могу послать его только в одно место!» Командир роты говорит: «Куда?» Старшина говорит: «Как куда — обратно в военкомат!»
Боец
Из жизни
До армии неделю лежал в Яузской больнице с диагнозом «острый холецистит». Когда выписывали, сказали: «Не есть жирного, соленого, избегать холода…»
В армию взяли — тут-то я и вспомнил эти наставления. Дождался морозов под 30, сжевал большой кусок сала и почти два часа бегал вечером по плацу без шинели. Вернулся в казарму — морда красная, и ничего не болит!
А на утреннем разводе командир полка, ему доложил дежурный по части, вывел меня из строя и объявил благодарность за индивидуальное занятие физической подготовкой. И я, как положено, ответил: «Служу Советскому Союзу!»
Икона
Петька все… «Давай, — говорит, — икону украдем?» Я говорю: «А вдруг Бог накажет?» Петька говорит: «Посмотри на себя — ты и так уже наказанный!»
В общем, спрятались в церкви — ждем, когда все уйдут, а одна старушка не уходит. Стоит у иконы и: «Господи, услышь… Господи, услышь!..»
Ну, Петька не выдержал и говорит: «Слышу, что тебе?»
Бабка на колени рухнула и говорит: «Господи, вразуми зятя мово беспутного — водку хлещет!»
Петька говорит: «Ладно, вразумлю. Иди домой и скажи: завязывай!»
Старушка говорит: «Где?» Петька говорит: «На шее!» Старушка говорит: «Я спрашиваю: где ты, Господи, я тебя не вижу?»
Тут в Петьке совесть заговорила, и он говорит: «Не Господи я, бабуся, а Петя».
Старушка говорит: «Неужто апостол Петр?!»
Я думаю: «Так мы икону никогда не украдем!» И говорю: «Бабушка, сейчас церковь закрывается: или молитесь быстрей, или приходите завтра!»
Старушка совсем обалдела. Говорит: «А это кто?» Петька говорит: «Это так… друг мой!»
А старушка как раз у иконы святых Петра и Павла стояла. Она говорит: «Святые! Мне бы пенсию побольше!»
Ну, нашарили мы в карманах мелочь и кинули ей. Бабуся, как услышала звон, сама лбом в пол брякнулась. Собрала деньги и — не уходит.
Петька говорит: «Ну что еще тебе?»
Старушка говорит: «Годочков бы скинуть».
Петька говорит: «Сколько?»
Она говорит: «Пятьдесят».
Петька говорит: «Хорошо, иди домой, девушка, тебя мама ждет!»
А бабка опять не уходит. Я спрашиваю: «Что тебе еще, девица?»
Бабка говорит: «Жениха».
Петька кивает мне: «Выходи!»
Ну, я выхожу из-за столба, бабка увидела и говорит: «Какой-то завалящий он, а получше-то нету?»
Петька говорит: «Всех разобрали! Надо было раньше приходить!»
Бабка говорит: «Ну тогда я до утра подежурю, а утром первая в очереди буду!»
Петька кричит: «Какая еще очередь?!»
Бабка говорит: «За женихами».
Петька помолчал и говорит: «На твое счастье, еще один остался!» И — выходит сам! Морда с похмелья опухшая, небритая, страшный — как черт!
А старушка говорит: «Этот-то получше!» И — цап Петьку под руку. И пошли они из церкви, как новобрачные!
А я подумал: «Слава Богу, что вместо иконы старуху взяли, — теперь хоть Бог не накажет!»
Война и мир
Ночью танки солнцевской группировки вошли в Москву и остановились на Кутузовском проспекте.
- Предыдущая
- 7/73
- Следующая
