Князь Рысев 2 (СИ) - Лисицин Евгений - Страница 46

Вторая колонка была пока пуста, но манила взор, будто говоря, что за ней дело не станет. Год-другой, убеждала она, и твои кости станут куда более ломкими, тело не столь выносливым, и из молодого пышущего молодца ты начнешь обращаться разве что в разваливающегося год от года старика.

Прямо как Кондратьич, ага. Мне вспомнилось, как над ним висел дебафф старости — не иначе тот самый штраф и есть. Какие-нибудь серьезные увечья, которые не способна исцелить даже магия, наверняка попадали в эту же копилку.

Очки характеристик были строги, будто ждущие приказов солдаты. Выстроившись в ряд колонной, ожидали, когда я назначу им фронт работы. Ладно, с этим пока повременим — меня больше интересовала другая приблуда.

Кустик моих умений спешил стать могучим дубом. Там, где еще недавно было всего четыре направления, одно из которых пряталось от моего взора ровнехонько до десятого уровня, теперь было пять.

Красивое число, мне нравится. Чувствовал я, что все как в том анекдоте: будешь хорошо работать — еще получишь.

Мой класс нисколько не изменился, я как был полудемоном, так им и остался. Сарказм вылез и тут: что, мол, ожидал, что сейчас этот недотранс тебя в какие-нибудь мрачный жнецы выдует? Из ниоткуда на тебя бахнется сундук, где будут балахон и сборная коса прямиком из «ИКЕИ»? Выкуси!

Перекусить бы и в самом деле не помешало. Живот требовательно заурчал, заставив Славю зашевелиться. Чуть приподняв голову, она поправила волосы, бросила холодный взгляд мне в глаза, но ничего не сказала. Зевнула, будто собираясь уснуть. Я же надеялся, что в ее чудо-лабораториях и мозговыносящих машинах есть хоть какое-то подобие кухни. Облизнулся при одной только мысли о сочной яишенке да с колбаской. Надежда, ко всему прочему, накинула в копилку ожиданий, что моя орлинокрылая спутница не окажется какой-нибудь новомодной вегетарианкой. Уныло жевать салаты, когда хочется сочного мясца, — это как дрочить насухую.

Остальные способности ветки Жнеца прятались за знаками вопроса, не давая даже узнать, что ждет меня в будущем. Видать, суперсекретные, суперлегендарные умения: призывать моровые поветрия, обрушивать небеса, всяческую суету творить.

Интересно, а будет хоть одна абилка с названием «Страшный суд»? Я ухмыльнулся, покачал головой — было сомнительно.

— Хочешь продолжить? — спросила меня девчонка как будто невзначай, опершись о меня обеими руками. Уселась поудобней, скинув одну ногу вниз, не касаясь пола, снова зевнула.

От нее пахло ладаном — меня, наверное, как полудемона, должно было это отпугивать, но ничего подобного я не чувствовал. Может, я какой-нибудь неправильный демон, а может быть, в этом мире нет никаких причин не быть союзу ангела с демоном. В конце концов, я мало того, что устав офицерского корпуса не читывал, так и местную библию не удосужился полистать. Вдруг там сам Сатана с Богом в шахматы по воскресеньям играют и угощают друг дружку чаем? Надо будет закинуть удочку на эту тему у Биски.

— Расскажи, как в твоем мире выглядят ангелы? — так и не дождавшись ответа, вдруг спросила Славя. Меня удивляла ее возможность резко переключать сферу своих интересов. Но она только что ответила на один из моих недавних вопросов: умеет ли она читать души точно так же, как черти?

Умеет и еще как, просто помалкивает и не распускает язык больше положенного.

— Да как бы тебе сказать… — Я потер затылок, будто в надежде вычесать там ответ. — В моем мире нет ангелов.

— В твоем мире не верят?

Это звучало не как удивление, а как констатация факта. Я шмыгнул носом — с религией у меня всегда были сложные и натянутые отношения — мне-то хотелось получить доказательства всех чудес, которые якобы были. Здесь же чудеса не просто были. А готовы валиться прямо на голову, и хвала небеса, что сразу не кувалдами.

Я и хвалил…

— Почему же? Верят, пожалуй, даже чересчур. Но ангелов никто не видел. Как и бесов. А тебя-то вот не только увидеть можно, но еще и потрогать… — Моя ладонь снова легла на ее грудь. Тело заныло — еще недавно просившее добавки и того, чтобы Славя не останавливалась, теперь было категорически против. И вот ведь какая дьявольщина — мне опять сложно с ним спорить!

Она кивнула, будто принимая мои объяснения без лишних вопросов.

— А ты верил в том мире, где родился изначально?

Я закусил губу, словно оказался в дурной игре. Сейчас, как это принято в визуальных новеллах, ясночтение нарисует передо мной варианты ответа один другого гаже, а мне выбирай. Она же распознала мое молчание правильно.

— Значит, не верил. Может, в вашем мире нет на самом деле Бога, раз он не хочет показываться? Во что же тогда верили? Или… почему тогда верили?

— Разве для того, чтобы во что-то верить, надо это обязательно знать? На то она и вера, что ее следует принимать как есть. — Я даже сам не ожидал от себя подобных словесных упражнений. Может, мне как-нибудь на досуге заняться словесной эквилибристикой? Выходит-то очень даже! Авось, и харизма немножечко качнется, кто ж против-то…

— Принимать, как есть, — повторила она за мной, катая слова на языке, пробуя их на вкус. — Мне нравится, как ты это сказал. Я запомню.

Еще недавно бывшая страстной, богатой на спектр эмоций довольной кошкой, она снова ухнула в пучину холодности. Не ко мне — ко всему миру разом.

— Может быть, — дополнила она, — ты не такой уж и дурак…

Похвала из ее уст звучало как незнамо что. В иных ситуациях я мог бы даже счесть это за оскорбление. Закусив губу, закряхтел и приподнялся. Живот снова предательски заурчал, говоря, что было бы неплохо отправить что-нибудь в топку.

— Есть хочешь?

— Как ты догадалась? — Сарказм показался мне и самому неуместным, но сказанного не воротишь. Она приподнялась, медленно слезая на пол. Показалось, что она сейчас снова щелкнет пальцами, призывая назад свою одежку, но ничего подобного. Вместо этого она будто желала, чтобы я лицезрел ее наготу столько, сколько возможно. Чтобы запомнил подольше.

Ее босые ноги зашлепали по плитке пола, она поправила мешающуюся прядь волос, закинула ее за ухо, склонила голову набок.

— Пойдем. Думаю, у меня найдется, чем тебя угостить.

На кухне приятно шкворчало. Манящие запахи звали выскочить из-за стола и заглянуть хоть в одну из кастрюлек.

Может быть, Славя и была холодновата в общении, но одно о ней сказать можно точно — готовить она умела. Едва только я дал ей понять, что хочу есть, она вывела меня из своей «пыточной». В церкви у нее оказалась собственная комната.

— Живешь здесь? — как будто невзначай поинтересовался я, а она лишь неопределенно пожала плечами. С другой стороны, где еще, как не в церкви, жить самому настоящему ангелу? Ну не на небесах же…

Сейчас она сменила божественную мантию на передник, накинув его поверх голого тела. Остро торчали холмики сосков, выпирая сквозь ткань, круглые ягодицы манили коснуться их ладонью.

В детстве, до того как сяду за стол, любил испортить аппетит конфеткой-печеньем, перехватив, пока не видит мать. Славя же как будто следила за мной всевидящим оком — стоило протянуть руку к приоткрытой хлебнице, как она тут же ударила меня ложкой. На ее мордашке отразилось строгое выражение, и я тут же бросил все попытки наесться до того, как явится основное блюдо.

— Этот лев… — решил не тянуть кота за хвост. Спасли меня от смерти, отдохнули, полежали, насладились друг дружкой — но желающие сцапать меня и не пустить в офицерский корпус сами себя не найдут. Нечто подсказывало, что мое спасение из плена эльфианца много кому встало поперек горла. Здравый смысл спрашивал, что же я такое в точности сделаю, едва смогу дотянуться до их горла? Убью? Хорошенько отмутузю, чтоб не повадно было? Как любит говаривать Ибрагим — люди там непростые. Мне вспомнилось, как он помешал прикончить Менделееву — наверное, сделай я это, сейчас бы жалел сам. Но то, что в случае ее смерти я бы нажил себе влиятельных врагов, — несомненно. А здесь никого и наживать не надо — сами с усами и из ниоткуда явились.