Князь Рысев 2 (СИ) - Лисицин Евгений - Страница 41

У нее под платьем было до бесконечного жарко. Знойный ангел не ведала плена лифчика, я же протискивался промеж громад холмов ее груди навстречу плоскому животу. Призрак парил, оставляя за собой дымный теневой след. Я вспорол его, проскользнув мимо, крюком подцепив тряпку его одеяния, швырнул в лицо другому — тот заспешил прочь, прямо туда, куда мне и требовалось. Резко встав, не теряя времени, я врезался в него головой, рукой схватился за череп — пальцы удобно скользнули в пустые глазницы. Что есть сил рванул вниз и только позже осознал свою ошибку. Под ногами у меня была отнюдь не твердь земли. Нежность кожи Слави вместо того чтобы раскрошить череп поганца, просто на миг приняла его в себя, словно в подушку. Подскочивший сзади призрак с широко расставленными руками будто насмотрелся мультов про радужных пони и мечтал о обнимашках. Вместо них у меня для него был только крюк в пузо — лезвие легко пробуравило тряпку одеяний, чуть отклонилось, столкнувшись с костью, крюком зацепилось за ребра. Рывком я вырвал из него позвоночник, словно молот, обрушил часть призрачного тела на того, кто был у меня под ногами и шамкал беззвучным ртом.

Славя начала подниматься — я ждал этого секундой позже. Вместо того чтобы просто пронзить ткань платья крюком и зацепиться, занервничал, потеряв драгоценные мгновения, и заскользил вниз.

Я брякнулся о бантик трусиков, тут же воздав хвалу исполинше за то, что она пренебрегает не всем бельем. Руками зацепился за узкий и плотный край резинки, недобрым словом поминая преисподнюю и сад грехов. Вроде бы давным-давно вырвался из Ада и рядом нет ехидно-ленивой дьяволицы, а гигантские трусищи преследуют меня!

Даже в полубредовом трансе…

Платье с оглушающим ревом разошлось, разевая рот невероятных размеров прорехи — жнец только что полоснул своей косой, едва не отрубив моей спасительнице ноги. Самому ему досталось не меньше — там, где раньше сияло черное покрывало мантии, была рваная дыра. Сквозь нее проглядывали кости ребер. Зеленое сияние вырывалось изнутри, приковывая взгляд.

Я выбрал момент, вынырнув сквозь прореху прочь — не очень хотелось болтаться у Слави между ног.

Им обоим будто не хватало города вокруг. Два титанических монстра, дерущихся друг с дружкой. Японцы наверняка удавились бы от зависти.

Я закинул себя на белый, изукрашенный святыми письменами пояс. Пролившаяся капля тьмы, словно кислота, изъедала его, норовя жгучей окалиной обжечь девчонку. Вторая точно такая же стекала с плеча ангела, оставляя за собой мерзкий дымящийся след.

Не ведая пощады, держась за платье, я пинком сверзил каплю прочь — слизняком, теряя на лету капли своей туши, она устремилась вниз. Вторую ждала точно такая же судьба, но было слишком поздно. Ладонь Слави ударила себя по боку в надежде прихлопнуть надоедливых комаров, я лишь едва успел скользнуть прочь. Не ведая, что творю, прыгнул, изо всех сил цепляясь за палец. Ладонь моей спасительницы сжалась в кулак — отчаянно и зло Славя била мрачного жнеца, метя в грудную клетку, а я сразу же понял, что было ее целью.

Огромное, мерно сжимающееся, источающее зловоние, сердце погибели.

И я несся прямо навстречу ему…

Едва распознав ее удар, мрачный жнец окружил себя мглой, спеша прочь. Я оттолкнулся от кулака Слави в самый последний момент. Воплощение смерти растворилось в воздухе через мгновение после того, как я стрелой залетел внутрь него.

Сердце пульсировало, билось, громко стучало, оглашая последние мгновения чьей-то судьбы. Костяные пальцы нырнули в разинутую дыру, сомкнувшись над моей головой — осознав основную опасность, великан надеялся избавиться от меня, вытащить прочь. Небеса разрезал полный отчаяния рев — смерть, как бы это смешно ни звучало, не хотела умирать.

Я облизнул разом высохшие губы, чувствуя, что все не может быть так просто. Хоббит, рухнув пятой точкой на сокровища, встретил дракона. Нашедший в высокой башне принцессу рыцарь узнал, что помимо красавицы там обитает злая колдунья. Куда ни сунься — везде какие-то препятствия. Здесь я ожидал того же самого.

Нутро жнеца не желало меня расстраивать. Не тратя время на продолжительные раздумья, я хотел только одного — покончить с этим как можно скорее. Мрачное сердце будто так и манило — встреться со мной, пронзи меня, останови этот бесконечный бег.

Воплощение погибели, не столь огромное, каким было снаружи, но больше меня раза в два, выплыло из-за мглистой колонны. Я успел пригнуться, доверившись шестому чувству — ужас холодными пальцами вцепился в загривок, заставил волосы встать дыбом — коса пронеслась у меня над головой, врезавшись… а я не знаю во что. В лицо мне брызнули искры осколков, оставляя царапины.

Я скользнул прочь, утер щеку рукавом, отрицательно покачал головой. Этот, что внутри, не такой медлительный, как его исполинская версия. Куда как шустрее.

Он любил появляться из-за спины, словно желая ознаменовать, что к подобным мне смерть всегда приходит откуда не ждешь. Коса ударила туда, где я стоял еще мгновение назад. Костлявая лапа дернулась в мою сторону в надежде ухватить за плечо. Мрачный жнец был беспощаден, неистов, неумолим. Он кружился вокруг меня вихрем смерти, не давая возможности подойти. Всякий раз, как я делал шаг вперед, он заставлял делать два назад.

Ему хотелось видеть меня на смертном одре. Я лишь раз взглянул ему в глаза, чтобы узреть ужас своей кончины. Он дышал могильным холодом, он бередил разум, являя из потаенных недр моей памяти все, до чего только мог дотянуться.

Так, значит, видят всю свою прошлую жизнь перед глазами, когда он приходит?

Моих воспоминаний было мало. Ибрагим, коричневые соски Алиски, хлюпающее, влажное лоно Майи, жаркие объятия Биси. Кортик на рынке, пистолет в кобуре. Реши кто составить обо мне биографию, так скажет, что только бабы и были в моей жизни.

Паника кружилась надо мной неистовым воздушным змеем. Нещадно, едва ей выпадала такая возможность, жалила меня в руки, ноги и плечи, сбивая дыхания. Разрушая темп.

Под взглядом жнеца я ощущал себя бесконечно старым, дряхлеющим, разваливающимся. Его движения размазывались перед глазами, пугая меня догадкой, что зрение стало подводить. Ноги спешили подставить в самый последний момент, проснулась ломота в коленях.

Что, молчаливо спрашивало воплощение смерти, успел привыкнуть к своему новому, молодому телу? Я не забрала тебя там — под колесами автомобиля, но что ты скажешь теперь? Буду возвращаться за тобой — там, здесь, повсюду, куда только посмеет юркнуть твоя гнилая душонка. Вытащу из твоего тела последние остатки жизни и уволоку их с собой, оставив только лишь тухлую оболочку гнить дальше.

Коса визжала надо мной, вспарывая густой, словно сметана, воздух. Мне казалось, что он слоями ткани оседает у меня под ногами, норовя стать мешающими путами, лечь тяжким грузом.

Словно на что-то надеясь, я контратаковал — Жнец открылся передо мной, удобно подставив бок. Лезвие крюка с перчатки неслось ему прямо навстречу, желая пробить насквозь, но он в последний момент рассыпался, обратившись черным туманом. На лету меня схватила костлявая рука, рывком заставив упасть. Я отбился, свободной ногой колошматя по тонким, холодным пальцам и, едва высвободившись, откатился прочь — почти за миг до того, как меня пригвоздила бы пудовая коса. Сталь тяжелого орудия вонзилась в землю под нами, та от обиды пошла трещинами. Казалось, ей можно было уничтожить все что угодно.

Жнец вырвал ее из земли легким, непринужденным движением, чтобы тотчас же вновь обрушить на меня. Наверно, глупо было пытаться закрыться от него крюком, правда?

Я сумел отбить удар, отвести его в сторону. Жало погибели клюнуло почву рядом с моей головой, разойдясь в каких-то миллиметрах.

Жнец разевал зубастую пасть. Его рот беззвучно шамкал, но я слышал в голове его давящие, выбивающие почву надежды из-под ног слова.

Он желал не убить, он желал забрать то, что было положено ему по праву и обещано самой судьбой. Велел сложить руки, унять свою жажду жизни и сдаться на его милость. Я услышал звон невольничьих цепей — ему хотелось уволочь меня на Страшный суд отсюда в кандалах. Притащить, словно непослушного пса, швырнуть под угнетающий взор судей.