Князь Рысев 2 (СИ) - Лисицин Евгений - Страница 24

— Не очень, — честно признался я.

— В Аду не отбирают силу у других, чтобы стать могущественней. Её добывают в кровопролитных стачках. Или хитростью, интригами, подкупом, шантажом. Разве в твоём мире демоны не точно такие же?

— Да как бы тебе это помягче сказать… — я чуть приподнялся и потеребил затылок. Мая сползла с меня, и тут же проснулась. Девчонка поправила чёрные волосы, разметавшиеся по моей груди, привстала, проморгалась.

Ей будто не верилось, что вчерашнее — не дурной сон, в было на самом деле. На её милой мордашке отразилось нечто очень похожее на панику, но она увидела моё лицо и разом успокоилась.

— Можно я полежу так ещё пять минуточек? — спросила она. Биска вздохнула, а я понял, что этот разговор лучше отложить на будущее.

— Разве тебе есть куда спешить? — небрежно спросил я, чуя, как мне до жуткого не достаёт часов. Казалось, мы занялись любовью всего двадцать минут назад, но ведь прошло уже несколько часов. Сон, всё ещё бродивший в наших умах, неприкаянным вурдалаком требовал удовлетворения. Я силился заверить этого вампира, что я в обязательном порядке выполню и даже перевыполню едва ли не любую его просьбу.

Но потом.

— Есть, — она снова зевнула, сызнова ложась на меня. Тёпло её тела было приятным и до безумного нежным. Мне нравились её непроизвольные движения — мягкие, лёгкие, естественные. Грудь подушками упёрлась в меня, царапали живот возбуждённые соски.

Ещё вчера бы я сказал, что от Майки пахнет девочкой-подростком, авантюристкой. Сегодня я мог с уверенностью сказать, что она пахнет самой настоящей женщиной.

— В институт благородных девиц?

Она лишь отрицательно покачала головой на мой вопрос, потёрлась носом о плечо.

— Домой. Отец запретил мне выходить из комнаты. В прошлый раз его едва не хватил инфаркт — я не хочу, чтобы он волновался ещё больше.

— Тебе тоже следует поднимать свою ленивую задницу, живчик, — напомнила мне Биска. Думаю, в твоём этом офицерском мучилище тоже не принято, чтобы студенты оказывались в его стенах лишь под самое утро.

Я кивнул, сызнова вспомнив бурную юность. Да уж, годы студенческие запомнились как раз головной болью от перенапряжения и желания выучить всё за одну ночь, весёлыми попойками, неумелыми во всех отношениях первокурсницами. Должен признать, сызнова познавать все прелести бурной молодости было до страшного приятного.

Мы расстались с Майкой у метро. Едва завидев автомобиль такси, она тотчас же велела водителю задержаться, обхватила меня за шею обоими руками, зажав в объятиях. Выпускать меня ей не хотелось. Словно крайним воспоминанием она оставила поцелуй на моих губах, прежде чем усесться на заднее сидение.

Я провожал её взглядами и лишь гадал, каким образом ей удастся выкрутиться. Тармаев старший наверняка уже знает, что дочери не было дома. Устроенное нами световое шоу вряд ли осталось без свидетелей — старик точно догадается сложить два и два. Я покачал головой, потирая глаза — чуял я, что наша нежданная вылазка притащит на хвосте ещё не одну проблему.

Биска же была как будто сама непосредственность. Юркнула прочь у ближайшего телефонного аппарата, лишь её хвост проказливо показался из трубки. Сказала, что она ещё обязательно явиться, а сегодня — пусть будет просто сегодня. Должен же быть и у меня выходной от приключений?

Я добирался пешком, чуя, что с каждым шагом меня покидают силы. Я давал себе обещания — одно нелепее другого. Звучала похвальба, что едва мы только окажемся в застенках нашего альма-матер, как завалимся спать. Память лишь качала головой, не уставая твердить, что вместо свидания с подушкой меня ждут как минимум уроки.

Максимум поджидал меня едва ли не у врат офицерского корпуса. Мне казалось, что все остальные юноши, забыв про столь сладкие утренние часы сна прилипли к окну и ждут, что будут дальше.

Молодчики — все сплошь разодетые в форму служителей училища, ухватили меня с обоих сторон. Крепкие, что твои дубы — на таких пахать надо. Я не сопротивлялся: какой был в этом толк? Встречать меня вышел лично инфантер-генерал. Николаевич хмурил густые брови, зло пыхтел в свои усы. Ему явно было что мне сказать и в чём упрекнуть — и я отдавал должное его праву.

Но седой ветеран былых высот оказался куда мудрее, чем мне показалось поначалу. Качнул головой, сгоняя с самого себя первый порыв злости.

— Отвести в комнату. Дать на сон два часа. Рысев, я жду тебя в своём кабинете — умытого, чистого и проснувшегося, — он склонил голову. — Понял меня, мальчишка?

Я лишь сдавленно улыбнулся и кивнул ему в ответ, чуя, как во мне плещется самый настоящий океан благодарности к чувству его такта.

Но разговор, я чуял, будет непростым…

18+ версия сцены — https://author.today/reader/266811/2416807

Мне казалось, он будет вышагивать, как на параде. Вместо этого старик предавался самой обыкновенной пожилой неспешности. Кряхтел, опираясь на трость, перекладывал одну бумажку за другой, шевелил усами.

Каждое его движение будто говорило, что у меня обязательно должно быть оправдание.

— Надеюсь, — вдруг подал он басовитый, командирский голос, — у вас есть оправдание.

Я кивнул. Григорий Николаевич прочистил горло. Он как будто желал показать, что у него в заднем кармане брюк припрятано все время мира. Я могу молчать столько, сколько мне заблагорассудится.

Я же судорожно перебирал в голове все, что приходило в голову. Любой довод казался бесконечно глупым под мудрым, почти отеческим взглядом генерала. Потому что офицер рассмотрит каждое слово, прежде чем сделать неутешительный вывод.

— Поймите, юный князь, я готов поверить, что у вас вечером вдруг обнаружились неотложные дела. Готов принять, что ради этого вы рисковали шеей. Шутка ли! Пятый этаж, выстрелы инквизаториев, погоня на угнанном автомобиле от грузовика…

Я хотел что-то вставить в свое оправдание, но он остановил меня жестом.

— На угнанном, на угнанном, можете даже не искать оправданий. Видели?

Он бахнул о крышку стола свернутой газетой. Словно нашкодивший мальчишка, я развернул положенный передо мной ворох бумаг. На первой полосе журналист, зайдясь в сенсационном экстазе, спешил поведать о случившемся теракте. Маленькая подпись хитро подмигивала, обещая еще больше обескураживающих и сногсшибательных подробностей на третьей страницей.

Заметив мое замешательство, Николаевич снова прочистил горло и раскрыл нужный лист сам — там говорилось об оставленном на улице Седых Техников автомобиле, что был угнан этим же вечером. Видимо, едва только все шокирующие детали нападения Никсы сошли на нет, кто-то подсунул под нос этому же журналисту новый сюжет. Если верить написанному, то Майка была великим автоугонщиком, хоть сейчас игру делай. А из офицерского корпуса было похищено… а вот что-то, да похищено.

Он встал у меня за спиной, склонился. Облокотившись обоими руками на стол.

— Рысев… можно просто Федя, я полагаю? Так вот, Федор, вы навлекли не только на свою голову, но и на мою целый ворох, как бы это помягче выразиться-с? Неприятностей, да.

— Хотите, чтобы я попросил прощения? — хрипло проговорил. Старик же мне в ответ лишь удивленно вскинул брови.

— Каков наглец, а? Нет, я не желаю слышать ваших извинений. Желаю только оправданий.

Я вновь выбрал не самый удачный вариант. Мое молчание действовало Николаевичу на нервы, но он терпел. Ему стоило лишь щелкнуть пальцами, и, будто два брата из ларца, выскочат инквизатории. При своих ружьях, мантиях и, наверное, даже личных чертях. И про птичку не забудут. Удерживали от этого шага его разве что только личные принципы.

Словно с каждым мгновением все больше и больше выходя из себя, он запыхтел, пока не сдался, отойдя в сторону.

— Молчишь, значит? Это хорошо. Хорошо, да-с. — Он снова повернулся ко мне лицом, закивал. — Из тебя мог бы получиться разведчик. Вот только разведчики не мнутся, что баба со своими титеньками.