Красная тетрадь - Беляева Дарья Андреевна - Страница 10

По всей видимости, император не просто управлял своими подданными в качестве правителя, но обладал над ними также биологической властью. Император, в отличие от своих подданных, легко переносил активность червя – не страдал от жара, не умирал рано. Все носителя червя были в той или иной степени связаны друг с другом вплоть до чтения мыслей. В сочетании с чрезвычайной живучестью телепатия и единый центр координации сделали обитателей Авроры сильными противниками для других космических колоний. Аврорианская империя, получив доступ к космическим перелетам, сумела распространить себя довольно далеко. Это было развращенное, отсталое и жестокое государство.

Отчасти беспрецедентная жестокость была связана с неврологическими особенностями жителей Авроры. Я не специалист в области биологии (мне двенадцать лет, я совершенно ни в чем не специалист), но нам всегда говорили, что мы плохие изначально, больше склонны к насилию и агрессии, пусть у каждого эти проявления и индивидуальны. Среди носителей червей зафиксирован наибольший процент как серийных, так и массовых убийц. Также присутствие червя связывают с ускоренной реакцией, повышенным сексуальным влечением и пониженным самоконтролем.

Это связано с тем, что червь встраивается в нервную систему эмбриона еще при ее закладке, и это ведет к недоразвитию или повреждению некоторых высших функций.

Мне не хотелось бы глупо ошибиться и отправить науку будущего на неверный путь, поэтому я стараюсь излагать максимально близко к тому, что нам рассказывают на уроках.

Война с Аврорианской империей (или война с Червями, как ее еще называют) длилась без малого полсотни лет и завершилась при помощи нашего великого, соединяющего народы, государства и планеты справедливого Союза, наследовавшего первому в мире социалистическому государству.

В первую очередь наше государство заботится о людях, даже о таких, как мы. Никто не истребил нас за наши страшные дела, хотя многие хотели. Но под защитой Союза мы и ныне процветаем на планете Аврора.

Разумеется, за нами присматривают и устраняют (ради нашего же блага) тех, в ком паразит переходит на вторую стадию развития. Разрушена, к счастью, несправедливая и отсталая императорская система. С гибелью императорской семьи оказались разорваны узы, соединявшие когда-то представителей нашего народа. И со временем мы становимся все больше похожи на людей. Теперь мы не только выглядим, как люди, но и ведем себя, как люди.

Государство позволило нам существовать под его защитой, и вот мы уже более полутора сотен лет живем в мире. Мы лишены современных технологий, но наше заботливое руководство воссоздало, насколько это было возможно, на Авроре исторические условия двадцатого века так называемой новой эры на планете Земля. Возможно, когда-нибудь наша планета станет парком для историков и увлекающихся историей, но сейчас попасть сюда можно лишь по особым пропускам.

Конечно, историческая точность (хотя профессионалы и были привлечены к работе) нашего окружения не так высока, насколько я понимаю, в архитектуре, быте и институциях мешаются элементы самых разных периодов, к примеру тридцатых и восьмидесятых. Я очень рад, что у нас есть элементы всей почти семидесятилетней истории первого социалистического государства. Историческая точность – это задача, цель же – воспитать из нас настоящих советских людей: добросовестных, деятельных, трудолюбивых и честных.

Мне очень комфортно жить на нашей планете, хотя я и хотел бы посмотреть на то, что находится за ее пределами.

Некоторые специально проделывают большую работу для того, чтобы получить пропуск на Аврору. Например Максим Сергеевич. Он очарован историей, и ему нравится жить в двадцатом веке, пусть и таком условном.

Процитирую его:

– Вы, мальчишки и девчонки, мечтаете о космических полетах точно так же, как ваши товарищи много сотен лет назад. Но это все довольно скучно. Куда скучнее, чем наблюдать, как вы друг с другом цапаетесь за эту унылую перспективу.

Надеюсь, его слова вполне благонадежны для цитирования. Впрочем, если нет, значит, он допустил ложное идеологическое высказывание, и это главным образом его вина.

В данный момент на Авроре почти безопасно. Во всяком случае земля была тщательно санирована, и теперь червь не встречается в естественной среде обитания, а передача его от человека к человеку возможна только внутриутробно.

Еще мы не съедобные. Наши организмы приспособлены носить в себе червя, но, если мы будем съедены (вернее, если будут съедены наши мозги), обжора погибнет от ксеноэнцефалита, который все еще крайне мучителен и смертелен для неадаптированных организмов.

Официально экспатам, вроде Максима Сергеевича или моего папы, запрещено заводить здесь семьи, но многие все равно вступают в отношения, ребенок в любом случае наследует червя и не может покинуть Аврору, поэтому особенного вреда от таких связей на первый взгляд нет.

Жаль, что папе пришлось отправиться обратно в Космос, жаль, что ему не понравилось здесь, у нас, так же сильно, как Максиму Сергеевичу.

Я и мои товарищи – первые участники проекта по контролируемой активации паразита. Если все пойдет правильно, мы обретем силы, которыми владели многие наши предки и не потеряем при этом разум. В случае нынешних солдат, например товарища Шиманова, такой исход – маловероятная случайность, почти чудо. Но мы, скорее всего, станем первыми, кто получит доступ к способностями червя намеренно.

Я думаю, мои возможности, червь в моей голове – все это послужит на благо нашего самого справедливого в мире государства. Я в этом уверен.

Пока я писал, за окном уже стемнело. Боря и Володя опять ушли. Мне кажется, Боря курит в тамбуре. Я не могу быть уверен в правонарушении, но, когда он возвращается, от него пахнет табаком. Это необходимо пресечь, и, когда Максим Сергеевич зайдет к нам, я обо всем доложу.

Тело Бори – государственная собственность. Он обязан сохранять свое здоровье ради того, чтобы его мозговой червь был максимально продуктивен. Кроме того, таким маленьким мальчикам вообще не стоит курить.

Я никогда не буду курить. И пить тоже никогда не буду.

А еще теперь за окном все как будто фиолетовое, очень красивое. Небо стало совсем похоже на дорогую ткань, а эти золотые звезды фонарей!

На картинках я много раз видел ночное небо таким, каким люди видели его с Земли. На Авроре оно другое, чуть более яркое, и рисунок звезд отличается. Я не вижу многих созвездий из тех, что видели земляне, или вижу их не так.

Из окна поезда не разглядеть никаких настоящих звезд, а свет фонарей размазан, будто кто-то промокнул блестящие эти пятна кистью. Это очень красиво, и мне так сильно нравится! За нами следом устремляется луна. Она похожа на большую игривую рыбу. Не формой, разумеется (хотя кто знает, какой формы рыбы будут на вашей планете), а той мягкой, изящной ловкостью, с которой она ныряет в небо.

Андрюша спит или делает вид, что спит. Он часто делает вид, что спит, а на самом деле – мечтает. Я ругаю его за бездеятельность, но, наверное, зря. Друзья должны принимать друг друга такими, какие они есть.

Андрюша совсем не бледный, даже смуглый чуть-чуть, но в темноте кажется почему-то очень белым. Его ресницы едва заметно подрагивают. О чем он думает, я не знаю, это никогда не бывает понятно. У Андрюши открытое, доброе, симпатичное лицо, кажется, такой человек должен быть как на ладони, но на самом деле все не так.

Я хочу понимать его лучше, чтобы быть более верным и добрым другом.

В железном подстаканнике стоит стакан, в стакане подрагивает недопитый Володин чай. Я смотрю на него, и он странный. Похож на янтарное море в волнах. Чай плещется, и свет фонарей пронзает его, а потом пропадает и снова возвращается. Очень-очень красиво.

Не знаю, зачем я заканчиваю эту запись так. Наверное, людям будущего будет странно читать об этом моменте моего настоящего. Ничего интересного. Но, может быть, людям будущего незнакомы ночи. Вдруг мы стали по-иному жить у звезд? Я не знаю, как это возможно, и, наверное, это вряд ли возможно.