40000 лет назад (СИ) - "Дед Скрипун" - Страница 16

Все еще вздрагивающий от пылающего в душе чувства, юноша сел рядом с оборотнем, окатив его ненавидящим взглядом, но споткнулся на восхищенную улыбку, и одобрительный кивок. Ничего не понимая, он отвернулся и опустил глаза в стол. Тишина. Все собравшиеся замолчали, погруженные в свои мысли. Слышно было как на улице пересмеиваются стражники, и лают собаки.

— И всё-таки, что было в том свитке? — Заговорил Митрох. — То что Чащун в нем просил за парня, я понял. Но не может быть, что это все, о чем там было написано. Не мог, старый хитрец, просто так отправить, послание, чтобы пристроить мальчишку к делу. Для этого достаточно было бы слов оборотня. Что-то там было еще.

— А меня больше волнует, кто ее украл. — Вступил в разговор Щербатый. — Слишком уж сильный для такого простого дела, как обдурить парня, был тот кромочник. Или наверно все же, как мне теперь кажется дух.

— Что говорить. — Вздохнул воевода. — Посмотрим, что дальше будет. А пока. — Он встал, словно судья, для оглашения приговора. — Федор и Вул, на конюшне поработают. И при деле, и ко мне поближе, под приглядом будут. — Потом как-то странно посмотрев на нашего героя, добавил. — Не верю я тебе парень. Темнишь ты. Если замечу еще раз твое вранье, выгоню из города, и не посмотрю на просьбу Чащуна. И еще. Ты Вул, конечно, воин славный, несмотря на юный возраст, но разлучать тебя с братом не буду, потому вместе с ним побудешь, да поможешь ему на первых порах. И аккуратнее там с лошадьми, я знаю, что они тебя недолюбливают. Вот теперь все. — Он с силой опустил ладонь на стол. — Расходимся.

Когда они уже выходили из дверей терема на крыльцо, Федор услышал тихий голос воеводы.

— Последи за ним. Не нравиться мне все это. Чувствую беду.

Кому это говорил Митрох, Федор не видел, но явно не одному из тех, кто присутствовал за столом. Те все были на виду.

Впереди шел Вул. Наш герой решил, что нужно выяснить с этим непонятным типом отношения, и сделав несколько быстрых шагов схватил за плечо.

Он сидел на лавке у ворот конюшни, около пустующей привязи для лошадей. Откинувшись и на теплую, прогретую солнцем, бревенчатую стену, щурил глаза и вспоминал недавние события:

Федор взял оборотня за плечо и развернул к себе.

— Поговорим. — Злобно стрельнул глазами.

Вул кивнул и улыбнулся.

— Идем на конюшню, по дороге и обсудим. Тем более нам всеравно туда.

— Почему? — Федор задал неопределенный ответ, подразумевая под этим, все то, что между ними произошло. Но потом, подумав, добавил уже более определенно. — Почему ты не сопротивлялся? Я же мог тебя убить.

Оборотень отрицательно покачал головой:

— Нет.

— Ты думаешь, что я на столько слаб?

— Глупости не говори, тут это абсолютно не причем.

— Тогда почему?

— Ты бы не смог убить брата. Я это понял тогда, когда твои руки схватили за горло, и я увидел твои глаза, они горели ненавистью, но не потеряли рассудка. И еще. — Он задумался, подбирая слова. — Я увидел в тебе то, чего раньше не видел, и что рассмотрел внутри тебя Дед Чащун, то, что скрывалось в глубине души, и не могло найти выхода. Необузданную ярость, волю, и решимость победить. Даже Елей рассмотрел в тебе это, назвав бо-ярым, а это многого стоит, к мнению этого интригана, правую руку воеводы, держащего город под незримым контролем, стоит прислушиваться. — Он улыбнулся и хлопнул Федограна по плечу, подмигнув.

— Но ты же прекрасно знаешь, что я не брат тебе.

— Ты ошибаешься. Быть братом по крови, это конечно важно, но не так, как быть братом по духу. Мы с тобой очень похожи, хотя это пока не видно. Конечно, многое в тебе еще не раскрылось, над многим надо работать. Но я увидел в твоих глазах, то, что может рассмотреть только существо, обитающее на кромке двух реальностей, Яви и Прави, но имеющего земную плоть, я увидел верность. Ты можешь быть слабым телом, это не важно, это поправимо. Самое главное, ты никогда не предашь. Я такой же, поэтому мы братья.

— Это конечно приятно слышать, но, по-моему, ты ошибаешься.

— Оборотни в таких вещах не ошибаются. — Они подошли к конюшне и остановились у ворот.

— И всё-таки я не понимаю, зачем ты меня унизил, тем подзатыльником?

Он рассмеялся.

— Помнишь, я говорил тебе, что буду оценивать по поступкам? Это было еще тогда, в начале нашего пути, у костра.

Егор кивнул, вспомнив тот их первый разговор, в начале путешествия.

— Так вот. — Оборотень продолжил, дождавшись кивка парня. — Поначалу, ты меня разочаровал, простейшее, казалось бы, дело: «дождаться меня в харчевне», ты с треском провалил, да еще так, что этим поставил на уши весь город. Я тогда был в ярости, не представляя, что буду говорить, по этому поводу Чащуну, вот и не сдержался. Посчитал тебя размазней. Но я рад что, ошибся. Прости меня, брат.

Ворота, конюшни скрипнули конским потом и навозом, а из образовавшейся щели, высунулась, взлохмаченная, с торчащими в ней пучками соломы, заспанная физиономия древнего деда, и подслеповато щурясь, посмотрела на побеспокоивших дневной сон гостей:

— Кого тут еще принесло? — Пробормотала она хриплым голосом, заядлого курильщика. И не дожидаясь ответа, скрылась назад. Створки, после этого, с кряхтением старческого упирающегося оханья, раздвинулись, но ровно на столько, чтобы в них мог пройти человек.

Тряся, болезнью Паркинсона, седой, ниже пояса бородой, заткнутой за веревку, изображающую из себя ремень, вышел колоритный старик. Поскрипывая деревянной палкой-протезом, на правой ноге, а второй, левой босой, в серых холщевых штанах по колено и голый по пояс, весь изрезанный белесыми шрамами, на бронзовом от загара теле, небольшого ростика, по плечо нашему герою, он, подслеповато прищурившись, подошел к гостям.

— Чего надо. — Посмотрел он выцветшими глазами, недружелюбно сощурившись, снизу вверх. Повел крючковатым носом, словно принюхиваясь. — Какого лешего, от меня оборотню понадобилось?

— От тебя, Яробуд, даже от полуживого ничего не скроешь. — Усмехнулся Вул.

— Чего-то я не помню, тебя, волчонок? Откуда имя мое знаешь?

— Было дело, я тебя со спины прикрывал, когда мы в мешок попали. Ты еще в том бою ногу потерял. Никак забыл?

— Мать честная, так ты-ж Вул! — Всплеснул руками дед. — Вот так встреча. Как же это давно было-то. Как не помнить. Помню, помню. Как такое забудешь. Славные были времена. Мы тогда с Бычеголовыми воевали. Как же, как же. Но слава Роду закончилась та война давно. Какими судьбами теперь к нам-то?

— Вот, в услужение к тебе воевода нас с братом отправил.

— Тебя? В услужение?! — Ты что издеваешься над стариком, или смеёшься. Такого уровня воина, да еще и оборотня и в конюшню, да у меня все лошади разбегутся, от твоего звериного запаха. Погоди, погоди, какого-такого брата? — Нос деда повел, ноздрями в сторону Федора. — Он же человек?

— Брат он мой. Названный. — Стал серьезным Вул.

— Вот даже как. А звать то тебя как, брат оборотня? Часом не Федогран?

— Все-то ты знаешь. — Хмыкнул оборотень. — Может лучше покажешь, что нам делать. Мы ведь к тебе не мед пить пришли.

— Покажу, как не показать, вот только пойдем ка поговорим с тобой, без ушей лишних. У нас ведь тут городок маленький, слухи быстро распространяться, хочу, что бы ты мне объяснил, кое — что. Но чтобы никто этого не слышал. А ты, Федогранушка. — Коснулся он ладонью нашего героя. — Посиди тут отдохни пока.

Так и остался наш герой на лавке, в одиночестве. Сидеть и щуриться от безделья на солнце.

Послышался скрип настила деревянного тротуара, под чьей-то тяжелой поступью. Приоткрыв один глаз, Федор увидел подошедшего, и остановившегося недалеко от него парня. Тот, достав отполированный до зеркального блеска нож, принялся, используя его как зеркало, разглядывать себя, крутя для удобства головой. Разгладив двумя пальцами легкий пушок, едва пробивающийся над верхней губой, тот самодовольно подмигнул себе в отражение, и ловко вернул оружие обратно в ножны.