Товарищ Халков (СИ) - Останин Виталий Сергеевич - Страница 51

— Кореец, сдавайся.

Вот теперь уже я спокойно заговорил, расчетливо. Время было на моей стороне. Даже, если я зацепил своего противника не слишком серьезно, потеря крови будет делать его слабее с каждой минутой. И демаскировать. Короче говоря, по песку ему теперь бегать еще сложнее, я же в теплой черноморской водичке могу часами стоять.

А моя спокойная речь будет его бесить. Подталкивать к плохо просчитанным шагам. Вряд ли, конечно, он кинется на меня, пока он показывал себя профессионалом, но определенно попробует форсировать события.

И он попробовал. В-жух! Свист метательного снаряда я почти услышал. А долей секунды позже мою ногу пронзила боль. Опустив глаза, я увидел, что чуть выше колена, в бедре, торчит рукоять метательного ножа. По сути — заточенная с одной стороны пластина, с другой лишь обмотанная простым шнуром, чтобы в руке не скользил.

Рана не слишком серьезная, но все равно обидно и больно. Остались еще сюрпризы у турецкого шпиона! Что ж, теперь мы на равных — и он ранен, и я. И про потерю крови мне тоже нужно думать, разве что мой биокинез на помощь придет и как-то ускорит регенерацию тканей. Хелена что-то про это говорила, но я не особенно хорошо понял. Зато на практике отмечал, что раны и порезы на мне действительно зарастают в разы быстрее, чем в самые лучшие годы.

Выдернув нож свободной рукой, я присел на одно колено, попытался прижать артерию над раной, чтобы остановить кровотечение. Но сделать этого не успел. Услышал еще один "в-жух", и без раздумий упал на бок. Второй метательный кинжал Корейца пролетел мимо, только плечо самым краем зацепил, оставив кровоточащую царапину.

Так, с этим нужно заканчивать. Неизвестно, сколько у этого типа с собой метательных снарядов — может два, а может целый набор? Ждать, пока ему повезет — хреновый вариант. Но и бегать по пляжу, в надежде наткнуться на врага — тоже. Нужно что-то делать. Причем такое, что кардинально изменит соотношение сил.

Например, попробовать забрать сумку. Тогда шпиону останется лишь два пути — покончить со мной или сбежать. На второй вариант, как я понимаю, он ставки не делал — стоит ему помчаться прочь, как я встану на след его крови.

"Пошел!" — приказал я сам себе, пока мысли не подбросили какой-нибудь еще аргумент, согласно которого мне никак нельзя было бежать за сумкой.

И, хромая, пошел. Даже побежал, морщась каждый раз, когда приходилось наступать на раненную ногу. Старался отслеживать перемещения противника, но тот, похоже, пока никаких действий предпринимать не собирался.

По пути поймал в уже подраненное плечо еще один нож. Слишком поздно среагировал, кинулся в сторону, но не успел полностью уйти. Метательный снаряд глубоко вошел в тело. Пришлось вырывать его, чтобы можно было как-то двигать рукой, по счастью — левой.

Еще несколько шагов, и сумка оказалась у меня. Я закинул ее на плечо и стал отступать обратно к воде. Но атак больше не последовало, видимо, ножей у Корейца, было всего три. И два из них сейчас у меня.

Он напал, когда до воды осталось около метра. Просто налетел, ударился в меня пушечным ядром, и повалил на мокрый песок. Пока я поднимался, успел еще раз ударить — прицельно, в раненное бедро. Я тоже смог его зацепить — взмахнув рукой с зажатым в ней пистолетом, я попал куда-то, судя по воплю, прямо в лицо.

Полагаю, он хотел забрать пистолет. Сложно точно сказать — я же его не видел. Но получив им по морде, быстро сменил тактику и смог вырвать из левой руки метательный нож. Исчез он не сразу — я успел заметить блеск короткого клинка, по короткой дуге приближающийся к моему горлу. Потом он пропал из виду, а я, дернувшись в сторону, обзавелся еще одной царапиной, на этот раз на лице.

Он тут же разорвал дистанцию. И пока я вставал на ноги, пропал из виду. Ушел на сухой песок или на пятно мелкой гальки встал. Работай тут обычная физика, я бы, наверное, смог разглядеть текущую с него воду. Она бы собиралась у него под ногами и выдавала его расположение. Но здесь все было не как у людей, и даже песок оставался под ногами Корейца сухим.

И тут меня такая злость взяла! На себя, что характерно. Меня, боевого офицера, с кучей выполненных заданий и полученных за них наград, кромсает ножиком какой-то турок! Да я ему подобных пачками жрал еще до завтрака! Причем, уже в весьма почетном для ликвидатора возрасте — за сорок. Куда ему со мной тягаться, когда мне снова двадцать, и суперсилы в нагрузку!

Подумаешь тоже — невидимка! У человека, кроме зрения, еще имеется слух, обоняние и осязание. И пусть они у меня не так развиты, как у мастеров киношного кунг-фу, которые с завязанными глазами палочками мух ловили, но все же лучше, чем у обычного обывателя. Тем более — в воде.

Гнев наполнил мою грудь, как вода сосуд. Это было знакомое чувство, из далекого, казалось бы, забытого прошлого. Но он не был слепым, сжигающим все на своем пути. Нет! Мой гнев был холоден, как удар сорокаградусного мороза. Его выращивали лучшие специалисты павшей империи.

Я закинул сумку на плечо и замер. Стоя по колено в воде, постарался поймать то ощущение, когда человек растворяется в окружающем его мире. Становится частью этого пропитанного солью воздуха, моря, крика чаек и шелеста песчинок. И поймав фальшивую ноту в работе слаженного тысячелетиями оркестра, выстрелил.

Его короткий вскрик прозвучал одновременно с моим забористым матерным восклицанием. Кореец выпал из невидимости, зажимая руками живот, а я, скривившись, посмотрел на ладонь левой руки, в которой завяз метательный нож. Ее я поднял, защищаясь, за долю секунды до выстрела.

Ладно, пусть пока нож там… побудет. С этой мыслью я быстро направился к поверженному противнику, чтобы оценить его состояние. Было бы обидно его убить — он ведь столько полезного мог рассказать следователям в конторе! Но — лучше он, чем я. Всегда руководствовался таким принципом.

— Не дергайся. — предупредил я его, остановившись в паре метров. — Жить хочешь?

— Есть предложения?

Выглядел Кореец неважно. Мое первое попадание, еще когда он по песку к сумке бежал, пришлось в запястье левой руки. Раздробив кучу мелких костей и сделав конечность полностью недееспособной. Злобная и одновременно болезненная ухмылка демонстрировала отсутствие парочки передних зубов — туда прилетел ствол пистолета, когда мы сошлись в схватке в воде. Подбородок залит кровью, но в глазах все же горел огонь. Мой враг не сдался.

— Плен. Допрос. Возможно — обмен. После того, разумеется, когда ты вывалишь своим советским коллегам все, что знаешь. Но останешься жив.

— Если?

— Если не будешь пытаться меня убить, когда я подойду и перевяжу твою рану.

— Пуля в кишках, пацан. Тут уже перевязывай, не перевязывай…

— У нас самая лучшая медицина в мире. — ляпнул я, не особо представляя, правду сказал или нет.

— Ты кто такой, вообще? Откуда такие навыки у мальчишки? Это не сверхспособности…

— Десант. Нас хорошо учили.

— Не заливай.

— Другого ответа нет. Итак, твое решение?

Вместо слов, Кореец кряхтя повернулся на живот, уткнулся лицом в песок, и с болезненным стоном завел руки за спину.

— Молодец.

Сунув пистолет за пояс брюк, я с шипением вырвал из левой ладони нож, и стал им же обрезать одну из штанин. Ремнем стяну ему руки, а ткань пойдет на перевязку. Потом звонок в милицию и — конец истории. Если повезет, скорая приедет достаточно быстро, чтобы спасти серьезно раненного турецкого засланца.

Но, когда я приблизился, он мигом (и без всяких болезненных стонов!) перевернулся на спину, и швырнул мне в лицо песок. Я ожидал чего-то подобного, все-таки Кореец был из того ведомства, где учат, что лучше сдохнуть, чем сдаться в плен. Даже глаза почти успел прикрыть. Но именно что "почти".

Понимая, что сейчас мой противник попытается максимально развить успех, я сделал два быстрых шага назад. Почувствовал ветер у лица — точно, ударил, но не попал. Сам сделал пару взмахом ножом, больше отгоняя его, чем рассчитывая попасть.