Неверный муж моей подруги (СИ) - Хаан Ашира - Страница 23

А ночью Герман мне приснился.

Тогда. Сны нам неподвластны

В спальне было жарко — я опять забыла открыть окно перед сном, чтобы проветрить, но просыпаться ради этого не хотелось. Я сбросила с себя толстое одеяло и перевернулась на живот, обнимая подушку. Потянулась, устраиваясь поудобнее… И ощутила щекочущий ноздри аромат розмарина, густой волной разливающийся в духоте комнаты.

Прямо рядом с моей грудью в матрас уперлась мужская рука — крупные часы на запястье, белоснежная манжета рубашки с золотыми запонками, змеящиеся вены на тыльной стороне ладони.

Сердце забилось гулко и сильно, волоски на обнаженной коже встали дыбом, ощутив присутствие чужого мужчины. Его тело — жарче самого теплого одеяла — накрыло меня сверху, а низкий глубокий голос проговорил на ухо, опалив его дыханием:

— Знаешь, как женщина может легко успокоить мужчину в ярости, Лана?.. Это очень просто…

Его руки скользнули на талию, задирая короткую шелковую ночнушку, сзади жестко толкнулись твердые мужские бедра, а зубы оставили короткий жалящий укус на мочке уха. Часы на запястье царапнули нежную кожу живота, пальцы жадно обхватили грудь и стиснули ее, продавливая глубокие ямки в мягкой плоти.

Я задохнулась от запылавшего внутри меня безжалостного пламени, выгнулась, подаваясь всем телом к нему, задышала шумно и часто, откликаясь на чужое желание.

Он рывком перевернул меня на спину, звякнула пряжка ремня, сердце заколотилось в горле, когда я встретила в темноте спальни взгляд глаз, что были еще чернее этой темноты.

— Герман… — я выдохнула имя, покорно приоткрывая губы…

…и проснулась, резко сев в кровати, отбрасывая тяжелое, давящее на меня одеяло.

Рядом спал Игорь, как обычно, зарывшись лицом в подушку, как будто ему не нужно дышать во сне. В спальне было прохладно, даже зябко — перед сном я сама открыла окно и подставила глиняную фигурку кошки, чтобы створка не захлопнулась.

Светящиеся синим часы у кровати показывали три часа ночи.

Это был сон.

Очень острый, пряный, жаркий сон. Я все еще ощущала запах разогретого на солнце розмарина, моя кожа горела, а низ живота болезненно потягивало.

Просто сон.

Сны нам неподвластны.

Когда мы только начали жить вместе, Игорь однажды застал меня ночью в ванной с испуганными глазами и пальчиками в пижамных штанах. Он очень удивился, а я, смущаясь, призналась, что приснился такой яркий эротический сон, что не было никаких сил терпеть.

«Что ж ты меня не разбудила?» — спросил он.

«Да как-то неловко, как будто только что изменяла с другим, а тут пришла к тебе — доделывай!»

«Ерунда! Неважно, кто тебя возбудил. Закончить я хочу сам. С тобой. Тебя».

Он мог проснуться хмурым и злым, когда я трясла его за плечо посреди ночи. Но едва слышал, зачем именно был разбужен, недовольство сразу сменялось на воодушевление.

«Иди сюда, — говорил он. — Я докажу, что лучше твоих воображаемых любовников».

Но сейчас я почему-то медлила, не будила его. Сидела на кровати, глотая прохладный воздух ртом и боялась даже дотронуться до своей груди, словно одно прикосновение могло запустить неостановимую реакцию.

Просто сон.

Надо лечь обратно, перевернуть подушку и заснуть опять.

Мне приснится годовой отчет по продажам, овербукинг в самых популярных отелях и массовое отравление на круизном корабле в Средиземноморье. Обычные рабочие кошмары. Как всегда.

Но до утра я так толком и не заснула, подскакивая с бьющимся сердцем, едва дремота втягивала меня в измененный мир сновидений. Увидев наконец на будильнике семь утра, я с облегчением встала и отправилась готовить завтрак.

Несмотря на будничную суету и предновогоднюю запарку, сон почему-то не хотел выветриваться, как ему положено. Весь день я ходила под впечатлением, и вздрагивала, услышав мужские голоса. Мне до сих пор немного казалось, что все происходило в реальности. Я даже долго рассматривала себя в зеркале, ожидая увидеть на животе царапины от браслета часов. Это место саднило, будто они там и правда меня поцарапали, но в реальности кожа была чиста.

К обеду тянущая боль внизу живота стала сильнее, и я наконец додумалась посмотреть на календарь. Ну разумеется! Только безумным количеством работы можно объяснить то, что до меня не дошло раньше. Тины пока не было на работе, Натали крутила две сотни рождественских венков, не успевая к дедлайну, и я не хотела ее отвлекать, а в ящиках стола не нашлось ни тампона, ни прокладки. Пришлось отправляться в аптеку.

Все нормально. Перед месячными гормоны всегда немного бесятся, так что мой странный сон — лишь результат обычных физиологических процессов. Сейчас начнутся — и я успокоюсь. Обязательно успокоюсь. Надо еще обезболивающего купить, у меня бывает сложный первый день. Но по дороге к аптеке меня поджидала ловушка.

В последнее время Герман все реже появлялся в общем зале банка — по его словам все оперативные процессы он уже отладил и занимался стратегическими решениями, для которых ему нужны были тишина и уединение.

Видимо, не сегодня.

Я затормозила, увидев, что он стоит прямо в дверях банка, общаясь с какой-то девушкой в строгом брючном костюме и с затянутыми в тугой пучок волосами. Если я пройду мимо — он неизбежно меня заметит.

Нырнув за разлапистую искусственную пальму, украшенную огоньками по случаю нового года, я закрыла глаза и попыталась отдышаться. Сердце лупило, как ненормальное.

Я просто не могла с ним сейчас встретиться! Мне казалось, что если он посмотрит мне в глаза, то увидит все то, что нарисовало мне в моем сне воображение.

В подробностях.

К черту.

Развернувшись, я отправилась обратно на свой этаж. Попрошу тампон у Натали.

Завибрировавший в кармане джинсов телефон я достала, не глядя.

«Во сколько сегодня заканчиваешь?»

Обернувшись, я увидела Германа, который так и стоял в дверях банка, уставившись в экран.

«В шесть. Тина останется на вечернюю смену», — отстучала я ответ.

Он как всегда будет работать допоздна, а я ускользну пораньше и поеду домой на автобусе, чтобы не встречаться и не вспоминать, как все внутри вибрировало от его голоса в пропахшей розмарином спальне.

«Отлично! Я скачал фильм, о котором мы вчера говорили. Посмотрим сегодня? Буду ждать в шесть, где обычно».

Я смотрела на сообщение и боролась с невыносимым желанием занести Германа в черный список и больше никогда его не видеть. Даже во сне.

Особенно во сне.

Тогда. Ты плачешь?

— Знаешь этот анекдот? — спросил Герман, открывая мне дверцу машины, припаркованной у выхода из ТЦ. — Про то, как один человек стал ровно в шесть вечера уходить из офиса. День уходил, второй, а на третий коллеги поймали его и спрашивают, мол, что случилось? Все сидят до полуночи, а ты что творишь? А он такой — ребят, вы чего, я же в отпуске!

— Смешно… — пробормотала я, забираясь в «лексус», стаскивая куртку и закидывая ее на заднее сиденье. — А к чему ты это?

— Когда у тебя последний раз был выходной?

— Ну вот — сегодня? — предложила я вариант, не понимая, к чему он клонит. — Весь вечер только Тина будет названивать.

— Вот именно, Лана, — Герман занял место водителя и включил обогрев сидений, кинув быстрый взгляд на мои коленки в тонких колготках. — Вот именно. Выходной — это когда ты целый день не занимаешься работой. А не уходишь в шесть, чтобы весь вечер еще висеть на телефоне.

— Можно подумать, ты не работаешь ночами и по выходным, — проворчала я, чувствуя себя немного виноватой. Непонятно только, перед кем.

— Стараюсь. Суббота у меня строго посвящена семье.

— А воскресенье? А вечера? Ты уезжаешь из офиса вместе со мной! — возмутилась я. — Ничем ты не лучше. Кстати, а чего сегодня так рано?