Как закалялась сталь - 2057 (СИ) - Огнелис Елизавета - Страница 6

Погоди, до кулинарии как-нибудь потом доберёмся, - пробурчал в ответ Марат. И так слишком много информации.

Вечером он решил подвести итог. Все в том же дневнике. За основу взял десятибальную систему. Итак. Что мы имеем в активе...

Улыбка. Девять из десяти. Да, как минимум девять из десяти любых встреченных Маратом женщин - улыбались ему в ответ. Осечки бывали, но крайне редко. Знаком он, или не знаком с женщиной или девушкой - значения не имело. Улыбка действовала на всех. Отработана она была «на ура». Сначала робкая, потом прищуренная, как будто вспоминающая. Потом - как будто не вспомнил, и просто широко улыбнулся, чуть пожав плечами, с капелькой сожаления, типа «извините», иногда с лёгким подмигиванием. Чтобы было даже не очень понятно - подмигнул или нет. Отработана перед зеркалом и ассистентками сто тысяч миллионов раз. Можно сказать - самое его убойное оружие на данный момент. И даже не девять, а скорее всего девять и пять десятых.

Второе, отработанное на восемь баллов - умение делать комплименты. За это лето он их столько наделал: и шляпкам, и туфлям, и платьям, фигуре, причёске, лицу, ногтям. Разбуди ночью и запросто выдаст... Ну, пусть не сто штук, как Пушкин и Кюхельбекер, но пять десятков точно. Конечно, далеко не высшего уровня, но и это умение для большинства недоступно. Так что - твердая восьмерка. Марат собирался поднять это умение как минимум до девятки.

Для этого ему придется перечитать кучу поэтов, желательно с мировыми именами, признанных гениев в своей области.

Марат додумался до этого, валяясь на веранде с томиком Александра Блока. "Дева Света, донна Анна - тишина..." упоминание в одном четверостишии сразу двух женских имен, причем никто не запрещает эти имена менять. Очень перспективно... Тем более современное поколение Блока не читало почти поголовно, а те, кто смогут его поправить (если он, например, исправит Анна на Жанна, или Алла, или ещё как-нибудь) - то это же прекрасный повод для развития беседы.

Читали когда-нибудь у Блока "Незнакомку"? Нет? А зря...

Естественно, потребуется знание не только Блока, но и, несомненно, Пушкина, Лермонтова, Есенина, Гумилева, Жуковского. На каждое женское имя найдется свое чудесное стихотворение. Надо просто найти. И заодно более-менее знать биографии вышеупомянутых личностей, особенно если в их жизни были роковые женщины, а такого у поэтов - пруд пруди...

К сожалению, поднять уровень комплиментов на последний, десятый уровень - Марату не получится. Способностей к стихосложению у него нет. А то, что получалось - лучше сжигать, сразу. И уж ни в коем случае не показывать никому. Достаточно с него дикого хохота сестер, когда он прочитал свой первый потуг на стихотворном поприще. Ленка тогда, утирая набежавшие от смеха слезы, попросила больше так не делать. Никогда. И даже не пытаться... Ну да он не против. За него уже написаны мегатонны прекрасных строк, надо их просто знать, желательно наизусть. Да и память потренируем заодно, пригодится...

Да уж, это надо быть совершенно и безумно талантливым, чтобы написать такое: "...как мимолётное виденье, как гений чистой красоты". Вот ведь шельмец, Александр Сергеевич. И «ходок» тоже был - будь здоров. Да и какая устоит?

Язык тела - семь баллов. Да, ему поставили походку. Он больше не горбился, и не шаркал ногами. Голова не опущена, и не задрана. Взгляд ровный, спокойный, уверенный. Мимика отработана, теперь на его лице спокойно можно читать, что он думает. Руки теперь не только грабли, или крюки для захвата, но и знают как себя вести в необходимых ситуациях. Даже потирает пальцы он сейчас не с видом голодного людоеда, а как утонченный аристократ. Так, что девушке невольно в голову приходит мысль почувствовать эти руки где-нибудь у себя…, на теле. Вихлять бедрами ему скорее всего не потребуется, но если понадобится - он может так пройти, что любой вертихвостке даст фору. При этом не развратно отталкивающе виляет задницей, а просто показывает, на что способно это самое тело.

Артистические способности - около шести. Вряд ли он сможет достоверно претвориться сыном миллиардера или Казановой, но это дело наживное. Претвориться полицейским, кстати, у него здорово выходит. "Гражданочка, лейтенант Нечаев, к вашим услугам. Назовите ваше имя и фамилию. Пройдёмте, тут недалеко"... Забавно, но полицейских девушки в основном недолюбливают. Любить могут, но вот использовать такую роль как повод для знакомства - успех маловероятен. Скорее скажут: хорошо что отстал, наконец-то.

Теперь: внешность. Сюда входит вся физическая привлекательность. Лицо, фигура, волосы, общее развитие тела.

Семерка.

Конечно, неуклюжими движениями, мимикой натурального дебила и грязной одеждой любую внешность можно испохабить, это не сложно. Но все равно есть люди, «десятки, девятки и восьмёрки» - которым даже это не помеха, все равно привлекают внимание. Но и для Марата сейчас внешность не имела вообще никакого значения - он не собирался привлекать, он собирался - завоёвывать. Есть нормальная внешность? С баллом выше среднего? Ну и ладно.

Ну и самая последняя, самая неприятная строка: сексуальная практика. Твердый и ровный ноль. Девственник, короче. Хорошо подготовленный, напичканный по самые уши теорией девственник. Замечательно. Прелестно, как бы сказала ворона из мультика...

Эй, Казанова! - позвала его Ленка, просунув голову в дверь. - Пошли, там для тебя новое задание есть.

Что ещё? - захлопнул дневник Марат.

Будем сегодня учиться передавать эмоции без мимики, - Ленка вошла в дверь вся. - Как в старых фильмах. Я видела. Например, показывают лицо человека крупным планом, а у него отчаяние на лице. А через пять секунд ему кричат за кадром что все хорошо, и на лице радость. А мышцы лица вообще почти не шевелились. Высший пилотаж, вот что я тебе скажу, братец.

Ну, давай посмотрим на твой высший пилотаж, - пробурчал Марат, всем своим видом демонстрируя, что его оторвали от дела необычайнейшей важности.

Закончились эти занятия практическим флиртом совершенно неожиданно. В тот день Марата и Илью послали в Центр, за хлебом.

Парнишки шли, разговаривая о чем то своем. Совершенно никого не трогая и не задевая. Почти рядом с деревенским магазином (который по сути был простым ларьком) стояла коробка от военного автомобиля. В ней ютился пастух, дядя Гена, с собакой Альмой. Это временное жилище для пастухов стояло здесь всегда, сколько Марат себя помнил. Привезли его сюда в незапамятные времена, когда ферму ещё только построили. Хотя какая ферма? Два огромных загона, вытоптанные в ноль, и будка, где коров доили, на пять-шесть дойных мест. Коров запускали из первого загона, выдаивали, и прогоняли во второй. Делалось это дважды в день. В одиннадцать дня, и в восемь вечера. И вот когда шла дневная дойка, (а это часа два или три) - у пастуха было время передохнуть, для чего ему и привезли временное пристанище, подальше от фермы, поближе к магазину.

Дядя Гена, как и многие пастухи до него - так и ночевал в этой будке. Целую неделю, пока не прибывал сменщик - дядя Валя. Геннадий любил выпить, желательно каждый день. И сегодня у него были гости - какой-то мужичок и тетка. Втроём они сидели на скамейке перед будкой, и о чем-то разговаривали пьяными голосами.

На улице стояла жара, больше никого не было. И ничего не предвещало несчастья. Но в какой-то момент дядя Гена отвлекся от беседы, увидел пареньков, и сказал одно слово:

Фас!

Что это было? Временное помутнение сознания на ровном месте? Объяснения тут бессильны, честно говоря... Альма, здоровенная овчарка черно-рыжей масти рванула к паренькам.

Марат побежал от нее. А Илья замешкался. Псина схватила его за ногу – и сразу же отпустила. Может Геннадий успел ей крикнуть "ко мне!" или "фу"? Марат этого не слышал. Они побежали обратно к себе домой, Илья с каждым шагом прихрамывал все больше и больше. Потом остановился, задрал штанину. На тощей мальчишечьей икре, параллельно, справа и слева - кровоточили две глубокие ровные вмятины. Марат взял брата под руку, и ни слова ни говоря они доковыляли до крыльца. Потом были охи, и вздохи, и крики-вопли, машина соседа, на которой Илью увезли в районный центр, в больницу. А потом привезли, с уколом и туго перевязанной ногой. А Марат все сидел и смотрел в одну точку.