Как брат (СИ) - Семенова Наталья - Страница 33

– Не откажешь старику, дочка? – улыбается мне Михаил Иванович, другой рукой указывая на танцпол.

– Конечно, – выдыхаю я, взглядом извиняясь перед Ольгой.

Она подмигивает мне и отворачивается к столам. Пока мы идём, я пытаюсь найти глазами Дениса, но ничего не выходит, и я вынуждена положить одну свою ладонь на плечо мужчины, а вторую – в его. Минуту мы танцуем молча, смотря в разные стороны. И я молюсь небесам, чтобы так и продолжалось до конца мелодии, но небеса меня игнорят.

– Выходит, оба твоих родителя детдомовские, – тихо, то ли спрашивает он, то ли утверждает.

Не придумываю ничего лучше, чем подтвердить его высказывание:

– Да.

– И не ты, не твои брат и сестра никогда не знали своих бабушек и дедушек.

– Верно.

– И как тебе с этим живётся? С незнанием своих корней? Должно быть, страшно в каждом знакомом подозревать своего возможного родственника?

– Что, простите? – не понимаю я его мысль, озадаченно уставившись в его морщинистое и такое строгое лицо.

– Ты никогда и не задумывалась об этом, так? О том, что неизвестные бабушки и дедушки родили на свет ещё детей и ещё, а те в свою очередь родили своих. Ты вполне можешь быть знакома со своими двоюродными, троюродными братом или сестрой и не знать об этом. Город-то у нас не то, чтобы большой…

– Не задумывалась, – ошарашено выдыхаю я.

– Но девочка ты разумная, правда? – он вдруг опускает наши руки и тянет меня в сторону. – Пойдём.

Я ошарашена, что разговором, что упорством давно не молодого мужчины, потому даже не думаю ему сопротивляться. Плетусь за ним, как собачка на привязи. И только, когда за нашими спинами закрывается дубовая дверь громоздкого, с тяжёлой мебелью, кабинета, я начинаю думать, что зря пошла с ним. Одна. Нужно было отыскать Дениса.

– Садись, – грубо приказывает Михаил Иванович и сам усаживается за массивный стол.

Послушно сажусь напротив, ощущающая себя провинившейся ученицей в кабинете злого директора.

– Так вот. А я об этом задумался. Как только увидел, что ваши отношения изменились, скажем так. Денис – парень горячий, всегда себе на уме. Его не смогут переубедить в однажды принятом решении никакие разумные доводы. Но ты… Ты обязана быть рассудительнее него. Я не зря начал с тобой разговор о неизвестных тебе родственниках. Потому что, – мужчина выдвигает ящик, что-то достаёт из него и кидает на край стола, ближе ко мне, – Денис является одним из них.

Ч-что?

Денис является… что?!

– Ну же, – кивает подбородком на папку Михаил Иванович, – открой. Прочти. А я пока расскажу тебе историю, которая совсем не красит мою семью, но выхода у меня нет. Бабушка Дениса, моя жена, ты её, наверняка, помнишь, однажды оступилась. Как ты понимаешь, я не мог ей позволить растить под своим носом ребёнка от другого мужчины. Делать аборт она категорически отказалась, но была вынуждена уступить мне и отдать мальчика в Детский дом. Мы с трудом пережили тот период жизни, но в конце концов всё наладилось. Этот случай – ещё одна причина почему я решил выяснить, кем являются родители твоих мамы и папы. Я боялся, что тот мальчик, сын моей неверной жены, окажется твоим отцом. Но от правды не уйти. Твой папа, сын бабушки Дениса, брат моего собственного сына, отца моего внука.

– Нет, – выдыхаю я и хватаю папку со стола. – Нет… Нет, этого не может быть… Мы же…

– Слишком сблизились, так? Знали бы Денис и Марат, что делят собственную сестру… Я должен был выяснить это раньше. Должен был. Мы бы избежали столько ненужных проблем…

Нет… Нет-нет-нет! Это… Это же ужасно! Невозможно! Несправедливо! Буквы плывут перед глазами… Соколова – выхватываю знакомую фамилию… Фамилия Дениса… Чернов Дмитрий, ребёнок, такое имя присвоили мальчику… Папа… Нет…

– Невозможно, – бубню себе под нос, повторяя это слово снова и снова и глотая слёзы.

– Мне жаль, девочка. Искренне жаль. Но ты обязана прекратить всякие отношения с Денисом. Ты же это понимаешь? Понимаешь? Отвечай!

– Я… – вздрагиваю я от громкого хлопка по столешнице.

– Дарина, – склоняется мужчина над столом. – Будь разумна. Ваша связь невозможна. Тебе необходимо быть взрослой, взять ответственность на себя. Боюсь, Денис с этим не справится. Он слишком чувствителен. Всегда таким был. Но этот инцест нужно прекратить!

Инце… Господи! Я, что, действительно, спала… спала со своим… братом?..

Мне, вдруг, становится невыносимо душно. Стены, словно надвигаются на меня, давят, душат.

Не могу!

Мне страшно! Ужасно страшно! Что же мы натворили?..

– Из… извините… Мне нужно… вый… выйти.

Денис

– А не хило ты тут устроился, оказывается, – ухмыляется Саня, оглядывая гостиную и людей в ней.

– Не я. Родители, – улыбаюсь я. – У меня всё впереди.

– Значит, ты из тех, кто сам всего добивается, что ли?

– Да, планирую таким стать. Как закончу учёбу. Но это не важно. Ты мне лучше скажи: с Ольгой у тебя всё серьёзно? Мартышка её любит, а я люблю Мартышку. Намёк понял?

– Не тупой, – вновь ухмыляется друг и продолжает уже серьёзней: – Она крутая. ППо-настоящему мне очень нравится. Я вообще расстроен, что ты целый год меня с ней не знакомил. Значит, любишь? То есть, вот прям любовная любовь?

– Я на ней женюсь, Сань, – улыбаюсь я, как счастливый идиот. Да и похрен, что идиот. Главное – счастливый. Блять, просто тащусь от мысли, что однажды она будет носить на безымянном пальце золотое колечко с гравировкой моего имени на внутренней стороне. А я с её.

Хрен знает откуда эта идея с гравировкой, но она мне однозначно нравится.

– Денис?

Отец. Притащил-таки свою задницу. Разворачиваюсь на голос и вижу его протянутую руку и широкую улыбку на лице. Блять, он так редко мне улыбается, что внутри что-то дёргается. Ломается каждый грёбанный раз.

Обхватываю его пальцы своими и крепко жму, а отец тянет меня на себя и хлопает другой рукой по спине:

– С Днём Рождения, сын.

– Спасибо, пап.

Когда он отстраняется в его руке уже находится белый конверт, который он сразу же пихает во внутренний карман моего пиджака:

– Сам решишь, что хочешь в подарок от меня.

– Угу, как всегда.

– С другом познакомишь?

– Да. Сань, это мой отец Кирилл Михайлович.

– Очень приятно, – давит лыбу этот придурок, яростно сотрясая руку отца.

– И мне. Давно знакомы с моим сыном?

– Да года два уже. С такого момента, как он переехал в наш город.

– Рад, что не давали ему скучать на чужбине. Очень рад.

– Да он и сам не даст никому скучать.

Они продолжают любезно обмениваться ничего незначащей информацией, а я в очередной раз прихожу к мысли, что никогда не стану таким, как мой, отцом своим детям. Папа-праздник, которого ненавидишь в душе, за то, что у него не находится на тебя времени и радуешься, как щенок, когда он всё же вспоминает о том, что не бездетный.

Я буду стараться стать самым лучшим папой нашим с Мартышкой детям. Обещаю себе.

Кстати, о моей будущей жене. Где она?

Смотрю по сторонам, нахожу Ольгу, но она одна.

– Пойду, найду Дарину, – бросаю этим двум голубкам и иду к Оле.

Похоже, она оценила угощения, набивая ими рот.

– Оль, не сориентируешь куда подевалась Рина? – трогаю её за спину, отвлекая от еды.

– О, не волнуйся. Твоя девушка ушла танцевать с твоим… – оборачивается она, глядя на танцпол и продолжает уже не так уверено: – Дедушкой… Клянусь, они только что там были!

– Спасибо, Оль, – почти рычу я от досады и иду в толпу, вглядываясь в лица в попытке отыскать одно-единственное. Самое родное.

Блять. Неужели, он всё же решил поговорить с ней о Марате? Об этом ублюдке? Будет обвинять её во лжи? Утверждать, что она сама виновата, напросилась? Не правильно поняла его действия? Напридумывала? Только я, блять, видел всё своими глазами!

– Мам, – ловлю её, куда-то спешащую. – Мам, ты деда не видела?

– Кажется, он только что вышел из своего кабинета. Поищи его у бара, дорогой.