Три правила ангела (СИ) - Снежинская Катерина - Страница 13

Или:

– Видите очаровательницу, смахивающую на смерть? Согласитесь, только косы не хватает. Сделала то ли семь, то ли, вообще, девять подтяжек. Всё-таки хорошо иметь в зятьях пластического хирурга. Хотя нет, не хорошо, меня бы коса с плащом не украсили, не подходят цвету лица. – И снова обаятельная улыбка. – Дашенька, чудесно выглядишь! Как помолодела!

Или:

– Думаешь, вон тот боров в синем с внучкой пришёл? Ха! Чем упорнее муссируют слухи о его импотенции, тем моложе девок он с собой таскает! – И сироп рекой: – Аркашенька, что же без супруги? Ах, с племянницей! Какой очаровательный ребёнок.

Поначалу Ленке было и неудобно, и неуютно: ну в самом деле, нельзя же так, да ещё и за глаза! А потом приметила, что, во-первых, тут все эдак улыбались, словно боясь зубы показать, зато губы растягивая до ушей – ну точь-в-точь белая кобра из старого мультика про Маугли. Серьёзны, торжественны и даже суровы в зале были лишь официанты. Во-вторых, всё друг друга называли исключительно уменьшительно-ласкательно: Коленька, Анечка, Эдуардик. Элиза же Анатольевна превратилась почему-то в Эльзочку. И, в-третьих, поражало обилие откровенно немолодых людей всеми силами старающихся омолодиться. Чаще всего безрезультатно. Правда, ленкиных ровесников или около того тут тоже хватало: девушки при джентльменах, парни при дамах. Один господин в золотом пиджаке и вроде бы с накрашенными губами умудрялся держать под ручку аж двух красоток разом.

В общем, Элиза Анатольевна яд продуцировала в промышленных количествах, но по сути замечаний она, кажется, была права.

– Лена, вы случайно не видите Макса? – всё тем же полушепотом прошипела хозяйка. – Куда этот поганец подевался? Приволок мать в болото и бросил на съедение крокодилам. Разве так делается? Ах, Олечка, как я рада тебя видеть!

Элиза расцеловала воздух рядом с серьгами очередной «подруги», а Ленка, тяжело переступив на своих каблучищах, как застоявшийся индийский слон, вздохнула: «пьянка» ей быстро наскучила. И ещё ноги невыносимо ломило от непривычных каблуков. И желудок от голода начало подводить. Она то и дело поглядывала на столы, щедро украшенные букетами и ледяными скульптурами. Столы надежд не внушали: красиво, конечно, но есть явно нечего, разве что фруктики, да такие штучки на пластиковых шпажках. И не понятно, куда девать бокал, потому что пить это шампанское, и без того не слишком любимое, невозможно, во рту сразу делалось кисло и гадко. А Макса в самом деле не видно. Неужели и впрямь бросил мать, да ещё в день её рождения?

Вот в этот самый момент Ленка его, то есть работодателя своего, и заметила, да не одного, а с какой-то девицей. Петровская дама особого впечатления не производила, тут все такими были: не слишком большая, не слишком маленькая, компактная, ладненькая, волосы до круглой попы, талию можно запросто ладонями обхватить, личико сердечком, шатенка – последнее, видимо, для разнообразия. Но, несмотря на её похожесть на всех остальных красоток скопом, Лена совершенно точно девушку уже где-то видела, но вот где именно, вспомнить не могла. И это мешало, как камешек в туфле – вроде и не велика проблема, а спокойно жить не даёт.

Пока Ленка парочку разглядывала, максова спутница нежненько погладила его по плечу, что-то сказала и скрылась в боковом коридорчике, а сам Петров остался стоять, видимо, дожидаясь, когда девушка «носик попудрит».

– Элиза Анатольевна, я отойду? – пробормотала Лена как можно тише, не дай бог ещё услышит кто-нибудь, как она в туалет отпрашивается, будто школьница.

– Конечно, Лена, ступайте, – несколько рассеянно отозвалась хозяйка, эдак легонько, ненавязчиво, утирая висок, на котором бисером блестела испарина, да и лицо именинница чуть побледнело.

– Вам плохо? – всполошилась Старообрядцева шёпотом.

– Нет, с чего вы взяли? – ослепила её счастливой улыбкой Элиза. – Просто тут душно. Вы идите, идите. Если встретите Макса, дайте ему пинка. Что это он, в самом деле? Оставил меня без кавалера, разве так можно? Мог бы подумать о моей хрупкой репутации.

Ленка кивнула, решив, что пинок некоторым и в самом деле не помешает. Прежде чем чужих красоток окучивать, нужно о своих вспомнить.

Глава 4.2

Где-то когда-то, кажется, в одном из глянцевых журналов, которые очень уважала подружка Оксана, Лена вычитала, что класс заведения можно оценить по его туалетам. Если так оно и было, то банкетный зал, где вроде как праздновали день рождения Элизы Анатольевны, принадлежал к супер-пупер элитным, туалет здесь на самом деле и впечатлял, и поражал: мрамор, золото, хрусталь и бархат. Ну да, бархат: у стен стояли такие банкеточки, кто бы ещё сказал, зачем в туалете пуфики? И чистота, конечно, как в операционной. А из посетителей только давешняя шатенка, подкрашивающая губы у зеркала в раме, как у музейной картины.

Ленка, стесняясь собственного громкого цоканья по мраморной плитке, попыталась понезаметнее скользнуть в кабинку. И зря старалась, потому что девушка на неё никакого внимания не обратила, у неё как раз телефон зазвонил.

– Да, Мась? – Слышимость в шикарном туалете тоже была на высоте, что, наверное, не всегда удобно. – Ну не могла я позвонить, занята была. Где, где! В Караганде! На юбилее каком-то старпёрном, Жулик поволок. Нет, не могла! Да говорю же… Мась, у вас туса, а я… Между прочим, я тут та-акого мужика цапанула, отпад полный. Нет, не старый ещё. Ну сороковник где-то. Прикинь, без пуза и не лысый. Конечно, при бабках! Не так, чтобы очень, но на побаловаться хватит. Да у него фирмёшка какая-то, название ещё такое дурацкое… В общем, как раз мой кадр. – Девица хихикнула. – Ну, я ж не замуж за него собираюсь! Так, пострижём малость и удовольствие получим… Да ты что, Мась, на меня и не повёлся? Обижа-аешь, подруга. Ладно, я тебе потом в «мессер[1]» постучу, обсосём. Не-е, ну ты чё? Я на первой свиданке и сама не ам, и вам не дам, у меня принципы железобетонные! Но там как пойдёт, посмотрим на его поведение. Всё, целую крепко, ваша детка.

Телефон, отключаясь, пиликнул, каблучки зацокали по камню – легко, задорно, совсем не как у Ленки, приглушённо бахнула дверь.

Без пуза и не лысый, да? Пострижём малость? Ах ты ж!..

В Мухлово для таких вот красоток существовало своё, абсолютно чёткое определение. Только мама уж очень огорчалась, когда доча им пользовалась.

Лена, для конспирации спустив воду, подкралась к выходу, выглянула в щёлку между притолокой и дверью. Девица, томно глядя на Макса снизу-вверх, эдак многозначительно откинула волосы за плечо, блеснув колечком, знакомым до боли – возьмись Ленка умирать и то бы его не забыла. А ещё девица, выпятив грудь, интимно подалась к Петрову, тот вроде и не против.

Было б чего выпячивать, вобла сушёная! Эх, рододендроны из дендрария, в душу вашу, в бога, в мать…

Пока Ленка себя скороговорками и ругательными непотребствами успокаивала, эти двое уже к Элизе Анатольевне наладились, пришлось догонять. Правда, Старообрядцева так зла была, что по дороге подхватила с официанского подноса бокал и одним махом влила в себя, а потом ещё пару минут длинно дышала в кулак, коньяк – а вовсе никакое не шампанское! – оказался дюже крепким.

– … меня все обычно зовут Степашкой, – чирикнула девица, когда Ленка всё-таки доскреблась до хозяйки. Элиза Анатольевна диковато оглянулась на «компаньонку» и вцепилась в её руку так, что больно стало. Лена ничего не поняла, но на всякий случай успокаивающе накрыла ладошку старушки своей. – Это мой сценический псевдоним. А вообще-то я Ольга или Лёлик, так мне больше нравится.

– А фамилия у вас есть, Лёлик? – очень, ну просто очень доброжелательно поинтересовалась Элиза.

– Есть, конечно, – серебряно или как там таким положено? Хрустально? В общем, очаровательно рассмеялась дива. – Но я её не люблю, она неприличная.

– И всё же? – поднажала хозяйка.

– Ой, – мило смутилась красотка, потупив раскрашенные глазки. – Распопова я.

– И чего тут неприличного? – для себя же неожиданно подала голос Ленка. Просто сухая ладошка Элизы Анатольевны слишком уж заметно дрожала и чересчур тесно эта краля прижималась к рукаву максового смокинга, который, кстати говоря, дико ему шёл, делая похожим то ли на француза, то ли на итальянца, то ли какого другого иностранца. – Фамилия как фамилия. Наверное, в роду распоп был. Ну, расстрига, священник, которого сана лишили. – Макс искоса глянул на неё, кажется, только сейчас Ленку заметив, и непонятно приподнял брови. – Что? Нам в краеведческом кружке про фамилии рассказывали.