Жена в подарок от Бывшей (СИ) - Шевцова Наталья - Страница 47

— Это потому что я боюсь, — прошептала девушка. — Я всё время думаю об этом миллиметре… А что если я сдвину руку сразу на три или даже пять миллиметров?! Я ведь могу! Потому что это так легко сделать! Гораздо легче, чем сдвинуть руку всего на один миллиметр!

— Милли! Родная моя! Забудь ты об этом миллиметре! — в очередной раз забыв о формальностях, движимый только заботой о любимой съехал на «ты» мужчина. — Я реально перегнул! То есть, двигаться миллиметр за миллиметром было бы идеально, но и просто медленно и осторожно тоже сойдёт! И я точно знаю, что с медленно и осторожно ты справишься! Уже справилась!

— Нет, не справлюсь! Двигать рукой и разжимать пальцы — это ни одно и то же! Совсем ни одно и то же. Это совершенно разные группы мышц. Я точно знаю, что не смогу… И вообще это какой-то бред! Я сплю! И вижу кошмар! Я когда-то читала Кастанеду… И он утверждал, что кошмарами можно управлять. Почему же я не могу?! Я пытаюсь, но не могу! — практически прокричала Милдред.

— Потому что это не сон, хорошая моя! — с умопомрачительной нежностью и глубочайшим сочувствием в голосе ответил Микаэль. — Это не сон. Это ужасная, мерзкая, паршивая, но и самая настоящая реальность! Но тебе ведь к подобным ужасам реальности не привыкать? Ты их видишь в своей операционной почти на ежедневной основе! Просто вспомни, сколько раз ты побеждала смерть в самых безвыходных, казалось бы ситуациях! Десятки, если не сотни! И при этом у тебя никогда не было чёткой инструкции, ты всегда действовала интуитивно! Поэтому и сейчас просто доверься своей интуиции. Доверься себе, милая.

— Но в том-то и дело, что я не могу довериться себе! — вскричала Милдред. И по голосу её было слышно, что она еле сдерживается, чтобы окончательно не впасть в истерику. — Я не в себе! Я вижу вещи! Странные вещи! Совершенно невероятные вещи! Я слышу ещё более странные и невероятные вещи! Как я могу доверять себе, если я безумна? Совершенно безумна! А может это и есть выход? Один рывок и я пойму сон это или явь? Если умру, то…

Сторм похолодел. Случилось то, чего он больше всего боялся. Он понятия не имел, что сказать или сделать. Однако внезапно услышал свой собственный спокойный, исполненный проникновенной нежности и абсолютной уверенности голос.

— Никто сегодня не умрет, любимая. Особенно, ты! — проговорил он, вынырнув из под пациента и встретившись с девушкой глазами. — Потому что ты, Милдред, не из тех, кто сдаётся! Ты из тех, кто сражается до конца! И поэтому ты не уступишь ни безумию, ни неуверенности, ни усталости! Да, я всего лишь случайный прохожий в твоей судьбе, случайно ставший твоим мужем, но я знаю тебя! И я верю в тебя! Верю настолько, что считаю себя везунчиком, оказавшись здесь именно с тобой. Потому что, если кто и сможет спасти нас — то это только ты!

Сторм замолчал, не зная, что сказать ещё. Однако взгляд не отвёл. Милдред тоже не стала разрывать зрительный контакт. И какое-то время они так и смотрели друг на друга в абсолютной тишине…

Стоящий за спиной девушки демон превратился в тень, настолько он боялся шевельнуться и нарушить… нет, не тишину, хрупкое единение двух душ.

— Мне страшно. Так страшно, как никогда ещё не было, — выдохнула, наконец, Милдред.

Она не могла себе объяснить, почему ей так важно мнение Микаэля о ней и так светло на душе от его веры в неё, просто это было именно так и точка.

— Мне тоже, — серьёзно кивнул Сторм. И тут же озорно ухмыльнулся. — Хотя нет! Вру я всё! Нисколечко мне не страшно! Потому что я с тобой!

— Вы ведь гарантируете, что этот кошмар закончится сразу же, как только я плавно, ровно и очень медленно уберу руку из грудной клетки пациента? — спросила девушка, просто для того, чтобы выиграть ещё несколько секунд.

— Обещаю, — заверил мужчина, глаза которого она уже не могла видеть.

— Ну тогда с богом! — судорожно вздохнула она.

— С интуицией, — поправил Микаэль, сглотнул и затем спокойным, ровным голосом проинструктировал. — Доверяйте только своим чувствам и интуиции. Начинаем?

— Фу-ууух! — выдохнула девушка. — Начинаем! — разрешила она, судорожно сглотнула и принялась бормотать себе под нос уже испытанное ею «защитное» заклинание. — Плавно, осторожно и медленно один. Плавно, осторожно и медленно два. Плавно, осторожно и медленно три…

Милдред ничего не оставалось кроме как полностью положиться на своего босса слэш временного мужа и в абсолютно зомбическом оцепенении сдвигать руку каждый раз, когда ребро его ладони подталкивало её ладонь.

Сторм же был полностью сосредоточен и абсолютно контролировал ситуацию. По крайней мере, ей очень хотелось верить в то, что это именно так. Уверенность мужчины с одной стороны успокаивала её, а с другой — заставляла чувствовать себя беспомощной.

А Милдред больше всего в этой жизни ненавидела чувствовать себя беспомощной.

Ситуации, в которых она была лишена возможности влиять на ход событий, всегда были для неё не просто психологически, но физически невыносимы. Она теряла покой и не находила себе места.

Обычно, дабы хоть чем-то себя занять, Милдред принималась наводить порядок. И порой она так увлекалась, переставляя и перекладывая всё, что попадалось ей под руки, причём в том порядке, который ей казался наиболее рациональным и логичным, что упорядочиванием только своих вещей не ограничивалась. Несмотря на кажущуюся безопасность и даже полезность подобной привычки, родные и близкие доктора Райт шутили, что они скорее предпочли бы, чтобы их вещи побывали в шкодливых лапках целого взвода мартышек, чем стали жертвами организаторского таланта Милдред.

Так, например, в первом классе ожидая результатов первой в её жизни контрольной, маленькая Милли умудрилась переставить все книги в их домашней библиотеке в алфавитном порядке по… именам главных героев. Потому что лично её в книге, прежде всего, интересовала история, а не то, кто её написал.

Бедняжка проделала поистине титаническую работу, затрачивая на это дело в течение трёх дней всё свободное от школы время. Каково же было её разочарование, когда родители, причём и папа и мама — остались недовольны. Им, видите ли, удобней находить книги по именам авторов, заявили они дочери и дали ей задание — расставить книги в соответствии с авторами, то есть, расставить книги также как они изначально и стояли.

Не менее памятным был также и случай с организацией пространства в родительском доме. Особенно памятным стал этот случай для матери Милдред. Она до сих пор вспоминает эту выходку дочери со слезами на глазах.

В этот раз Милдред оказалась перед сложнейшим выбором. Четыре наиболее престижных университета страны: Гарвард, Стэнфорд, Коламбия и университет Джонса Хопкинса — готовы были принять её в ряды своих студентов. И она в свою очередь одинаково счастлива была бы стать студенткой любого из этих университетов.

Родители же не только отказались помочь советом, но и собрали вещи и укатили на три недели на какую-ту медицинскую конференцию, дабы не мешать дочери принять хорошо обдуманное и тщательно взвешенное жизненно-важное решение.

Изучив в сто первый раз всё, что только можно было о медицинских программах и заслугах всех четырех университетов, Милдред приступила к процессу обдумывания, побочным эффектом которого стала неожиданно проснувшаяся тяга к переменам. В частности, к переменам в организации пространства.

Загоревшись идеей, Милдред сначала переставила всю мебель, а также переместила либо передвинула ковры и прочие предметы интерьера в доме. Затем, когда не осталось ни одного предмета интерьера, не охваченного её бурной деятельностью, она сделала также ещё и перестановку, перекладывание и перевеску во всех шкафах, шкафчиках и ящиках.

Разумеется, всё было расставлено, разложено и развешено исключительно логично, эффективно и экономично. Милдред тогда испытала истинную гордость за проделанную работу, и тем обидней была реакция матери…

Нет, Кэтрин Райт не кричала и не ругалась. Она, молча с лицом человека, приговоренного к смерти, но всё ещё иррационально надеющегося на помилование шла по комнатам… И даже несмотря на то, что с каждой комнатой надежда становилась всё более и более эфемерной, она продолжала крепиться… Держалась вплоть до того момента, пока не заглянула в свой шкаф для обуви. Тот самый шкаф, из которого Милдред, движимая соображениями наиболее рациональной организации пространства, извлекла все вертикальные полки, благодаря которым образовывались ячейки для каждой пары обуви отдельно. В результате этого её усовершенствования — в шкафу образовалось достаточно места не только для обуви матери, но и отца, и даже её собственной.