Хранители. В поисках артефактов (СИ) - Ширкунова Резеда - Страница 43

Все замолчали, обдумывая ситуацию.

— Выходит, раз мы его нашли, то китайцу при его то деньгах, совершенно просто это можно сделать. И даже решетка тюрьмы не преграда, — предположила Эмилия.

— Для таких людей, однозначно нет. Кирьянов сам решил свою судьбу. Меня волнует больше другое. Ведь зеркало мы не сможем вернуть в Тибет, китаец никогда не признается, что он находится у него, — оглядев своих коллег, сказал Илья.

— Это уже не наши проблемы, Илья, пусть решает наша верхушка и принимает меры, — проговорила Эмилия.

Она была права, все это понимали, но осадок от незаконченности дела жег душу. Забегая вперед, можно сказать, что Кирьянов Николай был убит в камере, не дожив до суда. Деньги китайца сделали свое дело. Такие люди никогда не оставляют своих следов, прибрали и здесь за собой.

А пока они все сидели и пили горячий чай, слушая рассказ Ника, какие ребята молодцы, что привезли такую замечательную траву и какие элексиры можно приготовить на ее основе.

Уже садясь в машину, Ольга посмотрела на Илью и попросила:

— Илюш, давай махнем в Коломну. Я все время думаю о рассказе Жана и Эмилии, и все это никак не дает мне покоя, может это, действительно, моя мать, и она попала в беду, поэтому оставила меня возле дома ребенка?!

Илья приобнял Ольгу, погладил ее по волосам и поцеловал в макушку:

— А я все ждал, когда же ты попросишь свозить тебя в ту церковь. Видел ведь как ты маешься, — еще раз поцеловал ее и усадил в машину.

Поездка оказалась долгой, мелкий снег бил в стекло и видимость была плохая, отчего приходилось ехать с небольшой скоростью. Но это не мешало Ольге думать о предстоящей встрече с женщиной, так напомнившей друзьям о ней.

Доехав до места, они оставили машину на стоянке и стали медленно подниматься. Чем быстрее приближалась дверь, тем страшнее становилось ей. В конце концов она остановилась на последней ступеньке и замерла, боясь сделать последний решительный шаг.

— Ну что ты, девочка моя, не бойся я с тобой.

Он мягко взял за руку и вошел вместе с ней в церковь. Возле канона стояла женщина с такими же волосами как у Ольги, худая, немного ниже ее ростом и убирала огарки от свечек. Почувствовав взгляд, она медленно повернулась к вошедшим. В этот миг в глазах Серафимы промелькнуло узнавание, она губами прошептала «Оленька» и без памятства повалилась на пол.

Ольга с Ильей подскочили к ней и попытались приподнять ее, но безвольное тело не поддавалось. Илья легонько похлопал ее по щекам и Серафима начала медленно приходить в себя.

Открыв глаза, она рванулась к Ольге

— Девочка моя, доченька, прости меня, прости, я так виновата перед тобой, так виновата. Хотела на месяц оставить тебя там и забыла, все забыла, прости меня, грешную.

Она обхватила Ольгу, прижала к себе и укачивала как маленького ребёнка, а из глаз ее капали крупные слезы, растекаясь по всему лицу. Ольга была в прострации, она не понимала, где она, что делает. В голове была одна только мысль, что она нашла маму и большее никогда ее не отпустит. «Мама» — слово-то какое доброе, нежное, ласковое и главное теплое. Ольга купалась в этом тепле. Как она мечтала вот так прикоснуться к своей маме, обнять ее, пожаловаться на ужасных мальчишек, но Бог решил по-своему, сейчас она благодарна ему, что привел к ней ее: родную, дорогую, чудесную, ласковую.

Они все сидели в маленькой комнатке при церкви. В ней находилась односпальная кровать, небольшая тумбочка, стол с одним стулом, на тумбочке стояла электрическая плитка, а рядом электрический чайник. Все было по минимуму. Ольга с матерью расположились на кровати, Илья присел на единственный стул. Он заметил, как сильно похожи мать и дочь, поэтому Эмилия с Жаном и обратили на нее внимание.

Серафима так и держала за руки Ольгу, а та склонила голову на плечо матери и слушала ее рассказ.

Я училась в медицинском институте и окончила третий курс. Жили в небольшой деревеньке недалеко от Рязани. Мать ее рано умерла, а отец женился вторично, только не поладила дочь с мачехой, все той было не так, то к одному придерётся, то к другому. Кое-как окончив школу, Серафима, а тогда звали ее Марией, уехала поступать в институт, никто не верил, что она сможет, в первый год у нее ничего не вышло, но на следующий год мечта ее сбылась, и она поступила на бюджетное отделение. Сняла комнату в коммуналке недалеко от института. Как-то проходя мимо сквера, она заметила высокого роста светловолосого голубоглазого молодого мужчину, которого окружили пьяные отморозки и несколько раз ударили его, пытаясь сбить с ног.

— Миленький, только не падай, забьют ногами до смерти, — прошептала она губами.

Мобильных в то время ещё не было, поэтому пришлось импровизировать. Она во все горло заорала милиция и тут из- за угла показался патруль. Это место плохо освещалось фонарем, поэтому патруль постоянно проверял тот пятачок. Группа пьяных мужчин, поняв, что у них проблемы, попыталась быстрее сбежать, оставив свою жертву.

Видя, что мужчине совсем плохо, Мария помогла ему привезти себя немного в порядок и видя, что он никак не может в себя прийти, повела его к себе в комнату. Вот так и произошло знакомство ее отца и матери.

— Я ничего плохого сказать про него не могу, месяц, который мы жили с ним, стал для меня самым счастливым. Звали его Каллидас. Был выходной день, после обеда приехал хозяин комнаты забрать деньги за аренду, а увидев Каллидаса, стал устраивать скандал, что соседи жалуются на меня, что вожу сюда мужиков и сплю с кем попало. Твой отец не выдержал и ударил его несколько раз по лицу. Хозяин, ничего не сказав, вышел из комнаты, вызвал милицию, мне же велел собирать вещи и уматывать из помещения подобру-поздорову, пока он меня не привлек за проституцию. Я собрала вещи и поехала в отделение, куда увезли твоего отца, но там его не было сказали, что уже все выяснили и отпустили. Я просидела с вещами до вечера на скамейке перед участком, и когда уже стало темно, отправилась к коменданту нашего общежития с просьбой пустить меня к девочкам, а на следующий день, я выпросила, чтобы мне выделили комнату в общежитии. Мне ее дали только с условием того, что я буду работать техничкой. Я уже была согласна на все. Каллидаса я после этого не видела, как мне сказала одна из бывших соседок, что ко мне никто не приходил. Когда всем стало понятно, что я беременна, комендант предупредила, чтобы освободила место, но я работала до последнего дня, пока меня не увезли на скорой рожать. В роддом пришли мои однокурсницы, принесли немного продуктов, детские вещи для выписки и немного денег. Заодно, я написала заявление об академическом отпуске. Девочки предупредили, что моя комната занята, на моем месте работает уже другой человек. Так я и осталась с тобой на руках без жилья и с крохами денег на дорогу. Просидела два дня на вокзале, чтобы хотя бы тебя переодевать, мыть и обрабатывать немного в детской комнате. Через два дня я поняла, что так продолжаться не может, сходила в ЗАГС и взяла свидетельство о рождении, подумала оставить тебя на месяц в детском доме, поэтому написала все данные, а сама поехала в деревню к отцу, вытребовать у него часть доли с дома после смерти матери и устроится куда-нибудь на работу. Приехав туда, я узнала, что отец отравившись палённой водкой скончался полгода назад и сейчас, все что находится в доме и сам дом, принадлежит мачехе. Когда я стала требовать документы, наш спор услышал ее брат, живший по соседству. Он прибежал на крики сестры и с воплями, что я самозванка, стал с топором наступать на меня. Я все время пятилась назад и в какой-то момент, почувствовав пустоту под ногами, стала падать. Больше ничего и не помню.

В комнате воцарилось молчание. Мария постаралась взять себя в руки, чтобы не расплакаться на груди у дочери, она видела, как той было тяжело.

— Очнулась я на остановке. Не помнила ни где я, ни кто я, ни как меня зовут. Старушка одна, проходившая мимо, заметила меня и, пожалев, привела в церковь к батюшке. Спасибо ей большое и царствие небесное, — Мария перекрестилась. — Вскорости она померла, я так и осталась здесь. Ничего не помнившая до сегодняшнего дня. За что бог меня так наказал, не знаю, — она горестно опустила голову.