Дело о нападении на славных рыцарей Римара и Феррата (СИ) - Куницына Лариса - Страница 9

Осмотрев залитый кровью бархатный камзол рыцаря, Марк нашёл лишь одну рану на боку, но она оказалась смертельной. Клинок убийцы перерезал бедренную артерию и Римар умер в течение нескольких минут. У него не было шансов, даже если б помощь подоспела раньше. И этот удар говорил о том, что он нанесён опытным убийцей.

Марк выпрямился и снова накрыл тело пеленой, поданной Басомпьером.

— Его заберут во дворец. Я хочу, чтоб тело осмотрел наш врач, — произнёс он. — Как только будет возможность, его выдадут сестре для погребения. Я прослежу за этим.

— Я передам, — со скорбным выражением кивнул Басомпьер. — Знаете, ваша светлость, я никак не думал, что здесь, в этом подвале, может оказаться тело с боевым ранением. У нас спокойная служба. И раньше было мало вероятности, что до нашей башни доберутся враги, а теперь, когда король подписал мир с альдором, это и вовсе кажется невероятным. Именно потому здесь служат в основном ветераны. Мы просто ходим по крепостной стене и стоим в карауле на башне, глядя на равнину, которая простирается за внешними стенами, хотя знаем, что ничего интересного там не увидим. Наверно за всё время с момента постройки башни здесь не было погибших, кроме разве что старого смотрителя стен, который сорвался вниз, высунувшись между зубцами, но он был действительно стар, наверно закружилась голова… Это ведь не меч и не стрела.

Марк, который печально кивал на его слова, внезапно насторожился.

— Как звали того смотрителя?

— Де Тур, имени не знаю, — ответил рыцарь. — Он был уже в том возрасте, когда я при всём желании не смог бы обращаться к нему по имени, хотя мы часто болтали с ним о том, о сём.

— Так смотритель де Тур был стар? — удивился Марк. — Но ведь у него была совсем молоденькая жена.

— Он был вдов, господин барон, — возразил Басомпьер. — Его жена умерла за десять лет до того, а за год — умер сын. Он был одинок и очень печален, потому, не смотря на возраст, держался за свою работу. Каждую неделю, в любую погоду он обходил стены, высматривая новые трещины в кладке, и ругал нас, если видел их, словно это мы расшатывали башню, а потом сетовал, что королю нет дела до внутренних укреплений.

Марк молча смотрел на него, с трудом заставляя себя сдерживать удивление. Простившись с рыцарем, он пошёл наверх, по дороге обдумывая то, что сейчас услышал. Он забыл и о Римаре, и о Феррате, и о Беренгаре, он думал лишь о том, что до этого дня был совершенно уверен, что смотритель де Тур был молод, ведь Мадлен утверждала, что была его вдовой, а Валентин до сих пор носил его имя. Но теперь выходило, что это ложь.

Выйдя из башни, он остановился, ожидая, когда стражники подведут его коня, и тут услышал возбуждённый молодой голос:

— Ваша светлость, — воскликнул подбежавший к нему Эдам, — почему вы уехали один в тёмное время?

Следом из темноты появился Шарль, тоже смотревший на хозяина с немым укором.

— С каких пор я должен отчитываться перед оруженосцами? — раздражённо спросил Марк, натягивая перчатки.

— Я не говорю, что вы должны отчитываться! — возмутился Эдам. — Но вам следует поберечься! Вас только что чуть не убили! Вы же слышали, что случилось с господами Римаром и Ферратом! Такое чувство, что город наводнён наёмными убийцами! Вам следует брать с собой нас, потому что три меча надёжнее, чем один!

— Я разберусь без тебя, что мне следует делать! — рявкнул Марк с такой яростью, что юноша обиженно отпрянул. — Отправляйся в Серую башню! Разыщешь Тома и передашь ему, чтоб немедленно отправил в город своих ищеек. Пусть найдут двух наёмников, опытных вояк довольно неопрятного вида. Один повыше с бородой, сейчас он ранен и, возможно, хромает, бьётся мечом и кинжалом. Это важно, простые солдаты редко используют кинжал в бою, так что он или бретёр, или рыцарь. Второй — ниже ростом, широкий в плечах, носит усы, на поясе — подсумок с вышитой оленьей головой, поминает мамашу дьявола, ранен в руку. Зовут его, возможно, Урбен, скорее всего, он северянин. У обоих тёмные, длинные, нечесаные волосы. Запомнил?

— Да, — кивнул Эдам, забыв об обиде. — Это они напали на рыцарей контаррена? Вы так быстро выяснили это?

— Это было несложно. Скажи Тома, пусть перевезут отсюда тело Римара, я хочу, чтоб его осмотрел Огастен. Пусть составит протокол по всем правилам. В этом деле нужно соблюсти все формальности.

— Я понял, — кивнул Эдам. — Что делать потом?

— Дождёшься меня там. Я еду домой, а потом вернусь в Серую башню и решу, что будем делать дальше.

Юноша кивнул и скрылся в темноте, откуда вскоре послышался стук копыт его коня. А затем и Марк в сопровождении Шарля отправился в путь. Оруженосец всю дорогу озирался по сторонам, высматривая злоумышленников, собиравшихся посягнуть на его господина, а тот пребывал в мрачном раздумье.

Когда он приехал в свой дом, ему навстречу выпорхнула Мадлен. Её синее атласное платье с широкими рукавами и алым поясом гармонировало с рыжими локонами, распущенными по плечам, и Марк вдруг, вместо привычной волны радости, тёплым счастьем омывающей душу, ощутил недовольство.

— Что на тебе надето? — спросил он, бросив на неё недовольный взгляд.

— Это новая мода при дворе! — воскликнула она и закружилась на месте, от чего её юбки разлетелись вокруг ярким шатром. — Все подражают Лилии Сен-Марко, я не могу отставать, и, по-моему, мне идёт! Разве нет?

Он промолчал, хотя конечно её талия казалось ещё тоньше в окружении пышных юбок, а глубокая синева ткани подчеркивала огненный оттенок волос. Он прошёл мимо и начал подниматься по лестнице. Она поспешно устремилась следом, явно озадаченная его холодностью.

— Обед наверно уже готов, я велю накрыть в столовой, — безмятежно щебетала она, увиваясь вокруг. — Я сама выбрала на рынке цесарку, которую запекли для тебя. Ты не ночевал дома и, должно быть, устал. Цесарка с виноградом и белое вино поднимут тебе настроение.

— С чего тебе вздумалось ходить по рынку? — проворчал он. — Ты баронесса, пусть кухарка занимается своим делом.

— Она и занимается, — закивала Мадлен. — Она была со мной, но я сама хотела выбрать дичь и мясо, чтоб побаловать тебя!

Поднявшись на второй этаж, он остановился на пороге столовой и обернулся.

— Твой первый муж ведь был старше тебя?

— Да… — удивлённая тем, как он переменил тему, ответила она. — Почти в два раза. Когда я вышла за него, мне было пятнадцать, а ему вскоре исполнилось двадцать девять. А что?

— Не рано ли он стал смотрителем крепостных стен? — спросил Марк, глядя на неё.

— Ну… — смутилась она. — Я не знаю, рано это или нет. Я была слишком молода, чтоб раздумывать об этом. Погоди, я сейчас обо всём распоряжусь, — и она убежала вниз, а он вошёл в комнату и остановился у окна.

Приоткрыв створку, он прислушался к ровному гомону ночного рынка и вдохнул свежий воздух, глядя на огоньки ламп, висевших над прилавками торговцев. Он заметил, как смутили Мадлен его вопросы, и что она вовсе не расположена была развивать эту тему. Значит, она солгала, она никак не могла быть вдовой старика де Тура. А если она не его вдова, так кто же она?

Он обернулся, услышав шаги. В комнату вошёл молодой слуга со скатертью, перекинутой через руку и, поклонившись хозяину, принялся накрывать на стол.

Марк снова вспомнил, как встретил Мадлен. Он возвращался с ужина у виконта Монтре и услышал в переулке женский крик. Поспешив туда, он застал там нескольких грабителей, напавших на женщину. Ему с помощью Шарля удалось убить одного и задержать остальных, а там подоспела и городская стража. Мадлен понравилась ему сразу, она позволила проводить её до дома, а потом он остался у неё на ночь, и на весь следующий тёмный день. Его тогда совсем не смутило, что она предложила ему остаться, а ведь они были едва знакомы. Уже следующим светлым утром его ждала дальняя дорога: войско короля Ричарда выступало в поход, и он не знал, вернётся ли живым в Сен-Марко. Эта встреча с Мадлен была для него приятным подарком судьбы перед новыми испытаниями. И в походе он часто вспоминал о ней, а, вернувшись, снова поспешил в её маленький домик в бедном районе.