Ключ от опасной двери (СИ) - Чейз Бекки - Страница 12
- Предыдущая
- 12/43
- Следующая
Магии больше нет. И скоро не станет меня прежней, ведь нарушив закон, я предам собственные моральные принципы. Уподоблюсь Линн, хотя сама же ее и упрекала. Хотела бы я этого избежать, но другого расклада не существует — придется подчиниться.
Из зеркала в ванной на меня смотрит замученный зверек с землистой от страха кожей, но даже эта унылая оболочка не отражает и десятой доли отчаяния, которое медленно сгущается в груди колючим комком цемента.
Наспех умывшись и собрав волосы, я еще раз проверяю карман униформы — флакон на месте.
Только бы получилось! Торговаться с совестью я буду потом, когда все закончится. Сейчас важно лишь избавиться от Рида. И больше никогда, ни при каких обстоятельствах, не возвращаться в Вегас.
Звонок стационарного телефона режет тишину как острый нож масло.
— Будь готова через пять минут, — предупреждает Дейдра.
Выкатив тележку из номера, я толкаю ее перед собой заледеневшими пальцами. В коридоре пусто, но я пугаюсь даже собственной тени. Акустика усиливает едва слышный скрип колес, и, кажется, что на шум вот-вот высунутся возмущенные проживающие.
Почему на этаже нет других горничных? Неужели им заплатили, чтобы у меня была возможность пробраться в люкс без свидетелей?
Возясь с неповоротливой тележкой, я то и дело трусливо оборачиваюсь к лифтам. Меня не отпускает предчувствие беды, пугающее сильнее угроз Рида.
Беги, Китти-котенок, беги! Беги, пока можешь.
От каждого шага скручивает живот.
Вдруг меня схватят? И что я тогда скажу полиции?
Магнитная карточка срабатывает со второго раза, и за эти две секунды сердце успевает замереть и затрепыхаться вновь с удвоенной силой. Шум воды слышен от двери — сенатор верен расписанию. Прошмыгнув к тумбочке со стаканом, я рывком вытаскиваю флакон, но плотно прилегающая крышкаупрямится, вынуждая чертыхаться.
Ну же! Я не могу торчать здесь весь день.
Звук душа внезапно затихает. Рискуя сломать ноготь, я сдираю заевший пластик и вытягиваю руку над стаканом.
Раз.
Первая капля образует круг на поверхности воды. За стеной сенатор прочищает горло.
Два.
К кашлю добавляется старческое шарканье ног.
Три.
Скрипнув дверью, сенатор выходит из ванной в отельном халате и тапочках.
— Я был уверен, что оставил табличку «не беспокоить», — не смутившись, он огибает перегородившую проход тележку.
— Прошу прощения, сэр, — нервно улыбаюсь я, успев спрятать флакон. — Она… висела другой стороной.
Актриса из меня никудышная, но сенатор не чувствует подвоха.
— Не могли бы вы убрать номер попозже?
— Разумеется, сэр. Извините, — я пячусь назад, выкатывая тележку в коридор. — Через час я вам не помешаю?
— Лучше зайдите через полтора, — миролюбиво кивает он. — У меня как раз встреча.
Чуть ли не бегом вернувшись к себе в номер, я мечусь от стены к стене как по раскаленным углям, пока меня не подхлестывает очередной звонок.
— Иди.
Прошло всего полчаса. К чему эта спешка?
— А если он еще не уснул?
— Иди! — со злостью шипит Дейдра и бросает трубку.
Уже без тележки я возвращаюсь к люксу. Прикрыв за собой дверь, я на мгновение прислоняюсь к ней, чтобы дождаться реакции, но сенатор даже не поворачивается на звук. Вытянувшись на кровати, он лежит поверх одеяла в том же халате, в котором появился из ванной. Белый тапок валяется рядом, а второй так и остался на ноге, смешно зацепившись за палец.
Крадучись подобравшись ближе, я присаживаюсь на корточки и достаю из кейса на полу увесистую черную папку.
Вот и все. Через несколько секунд я стану свободной.
Бросив извиняющийся взгляд на сенатора, я неожиданно напрягаюсь — в его позе есть что-то пугающе неестественное. Он лежит слишком неподвижно. Не всхрапнет, не дернет веком… и, кажется, не дышит.
Неужели я не рассчитала дозу?
Тело вмиг теряет опору и жесткость. Я словно без костей и суставов — не человек, а трясущееся желе.
В панике я стискиваю запястье сенатора, чтобы отогнать страшную догадку. Так и есть — пульс не прощупывается, кожа холодна, а грудь под махровым халатом не поднимается в такт дыханию.
— Господи, нет… — не чувствуя ног, я опускаюсь на колени.
В глазах мутнеет, цементный ком в груди рвется к горлу приступом тошноты. Единственное, что я вижу перед собой — бледное старческое лицо.
Сенатор Андерсон мертв.
Я его убила.
Онемевшие пальцы не в силах удерживать папку. Разжавшись, они выпускают ее, и на ковер вываливается… пачка белоснежных листов. Опешив, я тянусь за одним из них.
Какого черта?
Машинально переворачиваю — чисто. Хватаю следующий — снова ничего. Попытки обнаружить хоть строчку тщетны, в «документах» нет ни единой записи.
Если они вообще когда-нибудь были.
В полной прострации я поднимаюсь с пола и обвожу номер невидящим взглядом, стараясь не задерживать его на теле сенатора.
Отсутствие на этаже горничных. Якобы усыпляющий неизвестный препарат. Папка, которую нужно забрать в строго определенное время. Мелкие разрозненные детали как крошечные частицы мозаики складываются в ужасающую картину.
Рид готовил не кражу, а убийство. А я стала его орудием.
Покачиваясь, я делаю несколько шагов. Рискнуть и вызвать копов самой? Но что им сказать? Что я сунулась выполнять задание едва знакомого человека из-за угрозы жизни родителям? Меня в любом случае арестуют, и без хорошего адвоката я вряд ли выпутаюсь. Как показала поездка на «Феррари», полиция подчиняется Риду.
Обхватив себя за плечи, я продолжаю оторопело осматриваться.
Неужели нет ни малейшей надежды? Вдруг чистосердечное признание смягчит приговор?
Звонок телефона выталкивает меня из ступора. Сорвавшись с места, я кидаюсь в коридор и несусь прочь. Трусливая мысль сбежать из отеля не отпускает до самого лифта, но едва он распахивает двери, я понимаю, что Рид все равно меня найдет. С ключом или без я для него как на ладони, если только не решусь уехать в никуда, оборвав старые связи.
С ненавистью ткнув в кнопку пентхауса, я вспоминаю о камерах. Если записи с них все же попадут в полицию, это вызовет резонный вопрос — почему убийца отправилась не вниз, а наверх. И пусть Рид наверняка откупится, пару неприятных моментов я все-таки ему обеспечу.
У двери клуба нет ни охранника, ни Дейдры. Меня никто не останавливает, и я врываюсь в зал, где, облокотившись на стойку, ждет виновник всех моих бед.
— Принесла документы? — Рид поигрывает кубиками льда в бокале, но не пьет.
За эту неприкрытую издевку хочется его убить. Как мало, оказывается, нужно, чтобы забыть о морали. Раньше я и помыслить не могла о вреде ближнему, а теперь мне не слышны укоры совести. Рид уже сделал из меня убийцу, так какая разница — одной смертью больше или меньше?
— Там была лишь пачка бумаги, — стиснув кулаки, я подхожу ближе. — Вы меня подставили!
Выражение лица Рида не меняется. Сукин сын! Хоть бы удивление изобразил.
— Вы знали! — я сыплю обвинениями, но реакции нет. — Знали, и все равно отправили меня, чтобы потешить свое эго.
Не глядя в мою сторону, он отодвигает стакан. Это показное спокойствие раздражает сильнее сарказма.
Циничный мерзавец! Если бы я только могла достойно отразить удар.
— Ну же, вызывайте полицию…
— Мы решим вопрос иначе, — перебивает Рид, подвинув ко мне какие-то распечатки.
Со своего места я не могу рассмотреть текст, вижу только, что он разбит на абзацы.
— Что это? — подняв глаза, я сталкиваюсь с острым, как скальпель взглядом, которым Рид снова лезет мне под кожу.
Лучше бы действительно резанул. Открытая рана доставила бы меньше мучений.
— Контракт, — тонкие губы кривятся в знакомой усмешке.
Едкой до морозца в позвонках. Уверена, как бы Рид ни продолжил, мне это не понравится.
— На двенадцать заданий, — улыбка становится похожей на звериный оскал — даже привлекательному лицу не скрыть душу монстра. — Выполнишь их, и можешь считать себя свободной.
- Предыдущая
- 12/43
- Следующая