Фиктивная жена герцога Санси (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна - Страница 16

Как вывести самозванца на чистую воду, я не придумала, поэтому решила, что буду действовать по обстоятельствам. Когда лакей ввёл меня в небольшое помещение, обставленное по последней моде креслами с гнутыми ножками и лакированными столами, и указал на невысокого брюнета в шикарном камзоле цвета алого заката, я неожиданно для самой себя изобразила на лице восторженную глупость и подошла к мужчине быстрым шагом, присела в реверансе, заговорила:

— Дядюшка! Дядюшка Августо! Какая приятная и долгожданная встреча!

«Дядюшка» вскинул на меня взгляд изумлённых глаз, и я окончательно уверилась в том, что это самозванец. За пятнадцать лет человек может измениться, конечно, и до неузнаваемости. Но форма рта, крылья носа, лоб — всё это было чужое, не дядино. Но игра была начата, следовало продолжать.

— Ты не узнаёшь меня? Я твоя любимая племянница, дочь твоего брата Жюля!

Мне показалось, что «Августо» чертыхнулся про себя, но он тут же сменил выражение лица на вежливо-радостное и поднялся из-за стола, на котором шла игра в десяток ходов:

— Дитя моё! Как же я удивлён увидеть тебя здесь… Какими судьбами?

— Ну как же, дядюшка! Ведь у папеньки была королевская лицензия на вырубку и продажу леса, — вдохновенно соврала я. — После его смерти мне приходится заниматься делами!

При словах «лицензия на вырубку» в глазах у дядюшки зашелестели банкноты. Я увидела это так же ясно, как будто он принялся пересчитывать их передо мной. И была уверена, что он клюнул на наживку. Вырубка и продажа леса — весьма прибыльное дело! А фальшивый Августо и не знал, что в наследстве есть такой лакомый кусочек.

— Мессиры, прошу прощения, — он поклонился своим партнёрам по игре и положил на стол карты рубашкой вверх. — Продолжайте без меня. Мне необходимо поговорить с племянницей!

Жестом он пригласил меня следовать за ним. Мы прошли в другую гостиную, где тоже стояли столы и кресла, но там к нам моментально подбежал официант в белом и с поклоном осведомился, что господа желают выпить. Дядюшка заказал бутылку вина — судя по довольному выражению лица служащего, весьма дорогую — и галантно предложил мне кресло. Я села, лихорадочно соображая, как быть дальше. Надо заставить его признаться в подлоге, но у меня нет свидетелей… А без них никто не поверит мне.

— Что же, дитя моё, расскажи мне об этих делах, — сладким голосом начал мошенник. — Быть может, я смогу тебе помочь!

— О, не стоит, не стоит, — отмахнулась я. Вдохновение накрыло меня. — Я собралась продать лицензию, ведь живу далеко, путь опасный… Да и некогда мне постоянно ездить в Париж!

— Дорогая моя, ты не можешь продать лицензию, — вполне натурально удивился «дядюшка». — Ведь по закону я — единственный наследник моего брата! Так что ты должна передать её мне.

— Ах да, я и забыла! — улыбнулась широко. — Дядя Августо, ты очень обидел меня! Знаете, я думала, что ты заедешь в замок, чтобы повидаться… Ведь мы думали, что тебя убило на войне!

— Дитя моё, дорогая… Мне очень неловко, но я не смог. Дела призвали меня в Париж! Ведь я очень занятой человек!

Не смог! Он не смог! Тварь… Он ничего не знает о нашей семье, обо мне! Он даже не знает, как зовут его любимую племянницу! Дитя моё, дорогая… Всё во мне вскипело, как в котелке, куда налили слишком много воды и повесили слишком низко над огнём. Я вскочила:

— Как меня зовут? А? Скажи моё имя!

— Детка, в чём дело? — с ледяным спокойствием спросил мошенник и развалился в кресле. Он поразил меня мгновенной переменой, и я даже молчала несколько секунд. Потом сказала дрожащим от волнения голосом:

— Ты не мой дядя Августо, ты присвоил себе его титул, украл наш замок и земли! Я добьюсь того, чтобы ты сгнил в Бастилии!

— Сама-то ты кто? — фыркнул он. — При мне есть документ, подписанный уважаемым нотариусом, а также не менее уважаемыми мэром и полицмейстером вашего паршивого городишки, который удостоверяет мою личность. Я Августо де Клери, герцог де Лансель, и ты ничего не сможешь поделать с этим.

— Я… я своими руками убью тебя, — пообещала, нащупав мизерикорд под юбкой. Мошенник откинул голову на спинку кресла и громко расхохотался:

— Глупая, глупая девчонка! Что это тебе даст? Свой замок и свои тысячу акров земель ты всё равно не получишь, поскольку они проданы! Так что ты проиграла. Оставь меня, иначе я позову полицию, и тебя бросят в Бастилию.

Он принял скучающий вид и махнул рукой:

— Вон, вон, замарашка. Тут приличный отель.

Снова меня назвали замарашкой… Ярость во мне кричала: «Убей его, избавь мир от урода!» Но я только вздохнула несколько раз, чтобы успокоить её, и улыбнулась:

— Что же. Я хотела по-хорошему. Но раз ты предпочитаешь войну, я стану воевать против тебя. Не прощаюсь. Ещё увидимся.

Я вышла из отеля на улицу, взяла лошадь под уздцы и медленно пошла прочь. Внутри всё дрожало. От ненависти, от злости на себя, от злости на афериста! А ещё — от осознания его правоты. Убивать его мне нет причины. Замок обратно я не получу, потому что он продан герцогу Санси.

А это значит только одно. Мне нужно найти этого герцога, влюбить его в себя и заставить на себе жениться. А потом убить и унаследовать всё его состояние, в том числе и Лансель.

От этой наглой мысли мне на миг стало жарко.

Способна ли я убить человека?

Способна ли лгать и притворяться, чтобы достичь своей цели?

Когда-то давно, очень давно, папенька, любивший сажать меня на колени и беседовать, как со взрослой, сказал мне философским тоном: «Если выбирать между побегом и ударом, всегда выбирай удар, девочка моя. Всегда. Иначе тебя ударят в спину, пока ты будешь удирать».

Я не намерена бежать, папенька!

Я намерена ударить де Санси, пока он этого не ожидает.

Честного боя не получится, потому что я не хочу закончить жизнь во цвете лет на виселице, но в данном случае цель оправдывает средства.

Решено. Поворачиваю лошадь в сторону замка де Санси. Знать бы ещё, где он… Но это не проблема, я узнаю. Где нахожусь я сама?

Остановилась, огляделась. Сена совсем рядом, нечем дышать. А за мостом длинное серое здание, унылое, как жизнь безногого инвалида. У ворот телега, и лошадь скучно обмахивает бока длинным хвостом. Это приют для больных, сирых и убогих, как написано большими буквами на фасаде над входом. «Божий отель».

Случайно ли я забрела сюда? Не бывает случайностей! Я пришла именно туда, куда мне было нужно в этот самый момент.

Злость и ненависть обычно лечатся благотворительными делами.

Тайна сестры Паулины живёт здесь. Ей десять лет, она круглая сирота, и я пообещала умирающей позаботиться о ней. Что ж, значит, я пойду искать маленькую девочку в этом приюте. Быть может, это поможет мне понять, как поступить дальше…

Первая же встреченная мною монахиня улыбнулась по-доброму и воскликнула:

— О, благородная дама хочет видеть Соланж? Она должна быть в часовне, сейчас как раз читают псалмы.

— Благодарю, — ответила я и посмотрела на строгий шпиль часовни, стоявшей позади серого здания. Скоро суббота, и мне нужно будет исповедоваться. Обязательно! Рассказать кюре о своих мыслях, попросить прощения. Но не сегодня, не сегодня.

Из часовни слышались песнопения. Но войти внутрь я не успела, потому что мне навстречу выбежала темноволосая девочка с некрасивым, но радостным личиком, одетая в монашеское платье, подвязанное на талии грубой верёвкой. Чёрные глаза искрились любопытством. Она приблизилась, осмотрела меня с ног до головы и спросила:

— Ты пришла за мной?

— Ты Соланж? — спросила я в ответ с улыбкой. Девочка кивнула и деловито велела:

— Подожди меня здесь, я возьму свои вещи и можно уходить.

— Постой! Я не сказала, что заберу тебя с собой!

Соланж очень удивилась. Вопросительно подняв красиво очерченные бровки, сказала с нажимом:

— Но ты должна! Ты должна забрать меня.

— Соланж, дитя моё, как ты могла прервать нонесы?!

Строгий голос монашки заставил девочку вздрогнуть, но она тотчас же согнала испуганное выражение с лица и обернулась к высокой худой женщине в чёрных одеждах и с белым клобуком на голове, ответила безапелляционно: