Несовместимые (СИ) - Кострова Валентина - Страница 12

Швыряет меня на кровать, я сразу же подгибаю ноги, отползаю к изголовью. Он не спускает с меня темного взгляда, стаскивает с себя футболку. На груди запекшая кровь, кончик ножа немного его продырявил, но не критично. Что-то достает из заднего кармана, кидает на кровать, снимает джинсы. Я усмехаюсь, увидев презерватив.

— А ты, я смотрю, подготовился. Может, еще смазку прихватил? Не люблю на сухую трахаться, — язык мой меня до добра не доведет.

Герман, отшвырнув одежду в сторону, прищуривает глаза. Ставит одно колено на кровать, не спуская с меня глаз, нагибается и хватает за щиколотку.

— Отпусти! — кричу, щучу ногами, в надежде вырваться.

Подтягивает к себе, перехватывает мои руки, поднимает над головой, коленом прижимает мои ноги к матрацу. Рассерженно дышу, разъяренно мечу в его сторону взгляды, скалюсь. Добровольно не сдамся!

— Это будет считаться изнасилованьем! Статья 131 уголовного кодекса! — надежда, что его испугает статья, рассеялась как дым, оставив иронию в глазах.

В какой-то момент сдаюсь, понимая бесполезность сопротивления. Герман, почувствовав мое смирение, отпускает руки, приподнимается.

Хорошо, что я не наивный аленький цветочек, мой первый раз не будет столь ужасен. А эту ночь можно пережить. Обязательно по приезду в Америку попробую настроить себя на серьезные отношения, закончив их законным браком.

Где-то вибрирует телефон. Я смотрю на свой, он лежит на тумбочке темным экраном. Герман сразу же принимает стойку, как хищник чует опасность. Поднимает с пола джинсы и извлекает мобильный. Он ничего не говорит. Может, у него проблемы с речью?

— Хорошо, сейчас буду. Нет, без меня ничего не предпринимать.

Теперь я кошусь на время. Куда это он на ночь глядя собрался? Мне бы обрадоваться, что уходит, а я чего-то начинаю беспокоиться.

— Ты уходишь?

Вздернутая бровь, ироничный взгляд дают мне понять, что вопрос тупой. Тем более он одевается.

— Заходи как-нибудь, закончим то, что ты начал, — широко улыбаюсь, сразу же начинаю себя ругать.

Идиотка! Молчать и просто закрыть за ним дверь, а завтра моей ноги в этой стране не будет.

— Целоваться не будем, ты спешишь, — я чуть ли не пританцовываю в прихожей, наблюдая, как Герман натягивает на себя куртку.

Он на секунду замирает передо мной, двигает челюстью, как обычно ничего не говорит, уходит. Закрыв за ним дверь, припадаю к глазку. Лифт не вызывает, спускает по лестнице. Складываю ладони в молитвенном жесте, бормочу «Боже, спасибо», не перекрещиваюсь. Определенно, у меня мощная защита ангела-хранителя.

Не люблю ранние подъемы. Поэтому я сонной мухой плетусь по аэропорту, держа в руках стаканчик с кофе. Международное направление летом пользуется спросом, людей много. Хорошо, что скоро начнется посадка и можно поспать, надеюсь, сосед попадется нормальный.

Девушка, что пробивает билеты, проверяет паспорт, приятно мне улыбается, протягивает мне мои документы. Настроение немного ползет вверх. Я уже и не верила, что сумею спокойно сесть в самолет. Необъяснимая тревога скребет изнутри с самого утра.

Приятный на вид мужчина приветливо мне улыбается. Сразу же без просьбы помогает мне запихнуть на верхнюю полку чемодан. Его место у окна, мое ближе к проходу, между нами свободное кресло. Повезет, возможно, никого и не будет. Прелесть самолета перед поездом в том, что никто по пути не сядет. Из-за того, что мне пришлось менять билеты, вместо бизнес-класса я лечу эконом-классом. Но это такие мелочи, на самом деле.

Натягиваю капюшон на голову, пристраиваю на коленях специально купленную подушку для дальних полетов, настраиваю свой плей-лист в мобильнике.

— Вставай! — громко звучит над головой мужской голос, я недовольно поднимаю голову.

В проходе стоит грозный громила, смотрит на меня неприятным взглядом. Этот попутчик явно доставит хлопот. У меня настроение и так не айс, скандалить нет желания, я молча поднимаюсь со своего места.

— Можно вежливо попросить, — улыбаюсь соседу возле окна.

Он явно встревожен новым лицом на горизонте. Лицо нового пассажира не внушает доверия. Бритоголовый, шрам от глаза до рта. Почему он не сделает пластику на лице, родные дети бы не пугались. Чужие тоже. Размеры его внушительные, он огромный по габаритам, весь проход собой перекрывает.

— Где твоя сумка?

— Простите, что? Причем тут моя сумка? У вас какой номер посадочного места? — ищу глазами в руках этого идиота билет.

— Сейчас пойдешь на выход без своих вещей. Не тяни время, — громила беспардонно открывает полку, каким-то образом угадывает мой чемодан, вытаскивает его. Грубо хватает меня за локоть и толкает вперед.

— Что вы себе позволяете? — пытаюсь выдернуть руку, фигушки. Ищу поддержку у стюардесс, но девушки сразу же отводят глаза в сторону. Как утятки жмутся друг к дружке, не вмешиваются.

— Давай без скандалов и лишнего внимания.

— Мне нужно лететь. Это мой самолет. Отпустите меня! — чувство безысходности накрывает с головой, теснится в груди, делая затруднительным дыхание. Я даже от злости позволяю скупым слезинкам скатиться по щекам, но это секундная слабость.

На выходе нас встречают еще несколько мужчин, одного я узнаю. Это тот самый мужчина, который открывал мне дверку машины, когда меня похитили из клуба. Годы идут, а он нисколечко не изменился. Впрочем, его хозяин тоже остался неизменным. Наверное, вдвоем пьют кровь молодых девственниц.

Он окидывает меня придирчивым взглядом с ног до головы. Я презрительно ему улыбаюсь, засунув руки в карманы толстовки.

— Нужно снять регистрацию с самолета.

— Не нужно.

Я хмурюсь, внимательно смотрю на мужчину. Не нужно? Почему? Оглядываюсь по сторонам. Посадка уже завершается. Мой мозг включает турборежим анализа ситуации.

Это люди Германа. Значит, они действуют по его приказу. Меня не снимают с регистрации, потому что... потому что хотят сделать вид, что я улетела. Зачем? Чтобы скрыть меня в неизвестном направлении. Для чего? Закопать в лесочке, как однажды предупреждал Герман.

Вот тут мне реально становится страшно и я проклинаю тот злополучный день, когда Муравьев небрежно кинул мне на стол папку с делом. «Попробуй» — его пренебрежение к моей персоне заставило с головой погрузиться в дело, найти доказательства из прошлых незакрытых дел и найти новых свидетелей. Итог: преступник несет наказание, а я бегаю по миру в поисках мирной жизни. Лучше бы пошла работать к папе в компанию. Не было бы ни Муравьева, ни Германа, ни вот этих молчаливых мужиков передо мной.

— Могу я узнать, что происходит? — мне не отвечают, кивают головой в сторону выхода.

Что если закатить скандал? Какие для меня будут последствия? И что со мной будут делать? Отреагирует ли охрана аэропорта? Вопросов много, а ответ один: хочешь жить — делай, что говорят.

Вскидываю голову, распрямляю плечи и спину, иду, словно королева в сопровождении свиты. Пассажиры аэропорта оглядываются, заинтересовано провожают взглядом нашу делегацию. Нас без вопросов выпускают. Про себя изумляюсь, никто даже не спросил, почему мы покидаем зал после регистрации. Переходим из основного здания аэропорта в здание парковки. Меня подводят к черному микроавтобусу «Мерседес», никто не протягивает руку, не помогает залезть в салон. Невоспитанные ублюдки.

Возле меня садится знакомый незнакомец. Напротив - тот, кто вытащил из самолета. Остальные располагаются спереди. Я кошусь на соседа рядом. Он тут главный из всех. Это чувствуется по его тяжелому взгляду, по серьезному виду, по самой энергетике. До Германа не дотягивает, но затрястись от страха может заставить. Значит мне нужно с ним «подружиться».

— Я вас уже видела, но до сих пор не знаю имя.

Меня награждают взглядом, явно рекомендуя прикусить язык и отвернуться к окну, но...

— Куда вы меня везете? В лесочек? Надеюсь, не душить будете, а сразу прихлопнете, как муху на стекле. Один выстрел и сразу в ямку, для этого стоит меня поставить на краю. Душить не надо, резать тоже, — от нервов широко улыбаюсь.