Между Явью и Навью - Ильина Наталья Леонидовна - Страница 22

Пузырек поблескивал в густой траве. Андрей сглотнул.

– Ну что? – спросил старик. – Отдашь амулет-то?

«Не отдавай… не отдавай…» – зашуршало в камыше у берега. Вспомнился сон на ладье…

Андрей молча бросился на старика. Удар – и деревяшка посоха отбивает меч, да с такой силой, что Андрей едва не упал – меч, а вместе с ним и рука ушли по инерции далеко за голову.

Пытаясь сохранить равновесие, он отскочил в сторону, ноги заскользили по влажной прибрежной траве – и все же Андрей остался стоять.

Колдун, глядя на него, рассмеялся, затем огляделся по сторонам. Его лицо скривилось:

– Да уж, скользко, темно, корабль с мертвецами… Мне тоже это не по нраву…

Воздев посох к небу, он ударил в землю изо всех сил.

Андрея подбросило в воздух. Он взлетел с мокрой травы, а приземлился на черную, обгоревшую землю. Не просто на землю – на налуч со своим луком, как назло слетевшим во время кратковременного полета с плеча. Сухо и скорбно треснуло, он понял, что лишился лука, но тут же вскочил на ноги, закрылся мечом и только потом понял, что находится он вовсе не на берегу реки.

Они с колдуном стояли на выжженной поляне посреди мрачного, крайне густого ельника. Тьму разгоняли факелы, воткнутые по периметру поляны. В их свете ясно виднелся частокол с насаженными на него человеческими черепами.

В центре поляны стоял большой аспидный камень, со срезанной вершиной, весь покрытый засохшей кровью. На нем лежал небольшой серый кинжал с широким матовым лезвием. При взгляде на него Андрея передернуло, а амулет под рубахой заходил так, будто больше всего на свете хотел сбежать отсюда.

За алтарем стоял железный идол – с копьем и искаженным яростью ликом.

Это было капище Чернобога.

– Дома всяко лучше драться, верно, воин? – расхохотался колдун и провел свободной рукой по лицу.

Повинуясь его жесту, кожа забурлила, пошла пузырями – и через мгновение перед Андреем уже стоял монах Алексий.

Изменился не только старик, даже одежда на нем теперь была монашеская.

– Что же, воин Хват, амулет ты не бережешь? – спросил колдун в личине Алексия и бросился в атаку.

Андрей пятился назад, отражая удары заговоренного посоха, и даже не успевал подумать об ответе. Дрался монах чуть иначе, чем до этого бился колдун в собственном (а собственном ли?) обличье. Несколько выпадов закончились неудачно, а в последнюю попытку колдун посохом достал до левой руки воина.

От несильного на первый взгляд удара посоха та во мгновение онемела и безвольно повисла.

Княжич Ярополк – а теперь старик принял его внешность – расхохотался:

– И ты смеешь звать себя, воином, смерд?! Я палкой дерусь лучше, чем ты – мечом!

Вновь серия ударов. Старик княжич бился чуть иначе, чем монах – чередовал удары верхом и низом, посох в его руке выписывал постоянные восьмерки. Воздух свистел.

Старик играл с Андреем, бахвалился своей силой, своей способностью принимать любые личины и драться простой палкой лучше любого дружинника. Старик играл – и в этом, возможно, был шанс на спасение.

– Зачем тебе амулет? – выкрикнул Андрей.

– Мне он ни к чему… – ответил старик, на мгновение замирая. Кожа вновь бурлила, меняя его лик. – Лютобогу интересна эта игрушка! – Внешность колдуна вновь поменялась – напротив Андрея снова стоял, лениво раскручивая посох в правой кисти, Ратибор. – Ты ведь даже и не знаешь, Андрей, какие силы вложили в Киеве, чтобы сделать этот амулет, и что можно сделать, добыв из него силу! – Ратибор расхохотался и перешел в атаку.

И вновь Андрей заметил, что манера боя чуть изменилась.

Это был, пожалуй, самый сложный соперник. Андрей даже порадовался, что не пришлось ему сражаться с настоящим Ратибором – что живым, что поднятым из мертвых.

Отбиваться становилось все труднее, левая рука все еще не двигалась, правая от постоянных ударов, которые он отбивал мечом, ныла. Щит бы ему… но щит утонул в Пине.

И вновь внешность его противника поплыла. На Андрея смотрел мужчина средних лет, статный, среднего роста, с короткой черной бородой и яркими зелеными глазами. Под правым глазом виднелся небольшой тонкий шрам – напоминание об одном недружелюбном ромее с ножом в константинопольской таверне. Сколько лет назад это было? Десять, двадцать?

Андрей продолжил обороняться от самого себя. И это было, с одной стороны, сложно, но с другой – проще, ведь все свои приемы он знал прекрасно.

Старик менял личину за личиной.

«Он может уничтожить меня в одно мгновение! – отбиваясь, продолжал думать Андрей, пытаясь найти хоть какой-то выход. – Может, но медлит! Играет как кошка с добычей!»

Личины продолжали меняться. Князь Мстислав (мельком виденный Андреем однажды), старый лекарь из Александрии, бородач Олаф, отрок Путята…

Мелькнуло и пропало девичье лицо с бездонными озерами голубых глаз, и только голос: «Андрей, ты забыл меня, а я ждала… ждала до смерти…» – еще долго гудел в его ушах.

Новый образ, новая манера боя… И все не было нужной.

Андрей отбивался из последних сил, и тут новый соперник – князь Черниговский Всеволод – сплюнул по своей привычке на землю:

– Пожалуй, хватит игр! Посмотрим, что ты сможешь сделать с детищем моим, будучи один!

Зашипело, зашкворчало, все тело колдуна в обличье князя пошло волнами, затем начало набухать, шириться…

Андрей затаил дыхание – оно? Не оно?

Эх, жаль, левая рука все так же неподвижна…

Из шара кипящей плоти, в который на мгновение превратился колдун, начали проступать руки и ноги – много, очень много рук и ног, появились зародыши трех голов – две наверху, одна сбоку…

Это было оно! И Андрей рискнул.

Отбросив меч в сторону, он сорвал правой рукой с шеи амулет и понесся к чудовищу.

Каждый раз, меняя образ, колдун перенимал не только внешность, но и другие особенности новой личины – манеру разговора, движения, стиль боя. А раз так, не приобрёл ли он сейчас, изменившись, основную сущность нечисти – отсутствие жизни?

И если Андрей был прав, то он знал, что будет после того, как амулет встретится с телом нежити.

Меткий бросок – и цепь захлестывается на одной из верхних голов.

Чудовище затряслось, задергалось и пошло дымом.

Андрей подхватил меч и бросился в атаку – нанося вслепую удар за ударом по податливой массе.

Еще удар! Еще!

Опомнился он только в полете – отброшенный далеко на край поляны – за алтарь, за статую Чернобога, к кольям с черепами. Какая-то сила отбросила его подальше от колдуна.

Масса дымящейся плоти исчезла без следа. В центре поляны на коленях стоял, завывая, колдун. Его шею оплетал горящий серебром амулет. От колдуна валил дым.

Но выл ли колдун? – что-то было не так. Андрей попытался подняться на ноги.

Нет! Это был не вой, это был торжествующий смех!

Подхватив с земли посох, колдун при помощи него стянул с шеи амулет. Бросил на землю, рукой погладил обгоревшую кожу, посмотрел на Андрея:

– Попался, голубчик! Так и знал, ты попадешься на это! Сам отдал игрушку. Сам!

Андрей закричал и бросился в атаку – без меча, тот валялся в отдалении.

Старик усмехнулся.

– Дурачок! – даже как-то нежно сказал колдун. – Разве ты не знаешь, что такого, как я, не одолеть обычным оружием? Хватит, наигрались мы с тобой! – На конце посоха вспыхнул шар зеленого пламени. Мгновение – и он, сорвавшись с деревяшки, полетел в грудь Андрея. Тот никак не успевал увернуться.

Вспышка! Раздирающая все тело боль. Темнота.

Более не обращая внимания на мертвого воина, колдун, радостно улыбаясь, обошел по кругу валяющийся на земле амулет, затем принялся пристально его рассматривать. Амулет продолжал светиться и дрожать.

– Вот ты какая, киевская штучка! – произнес он с долей уважения в голосе. – Ну ничего… – Он почесал голову, затем еще раз с раздражением потрогал ожог от амулета. – И не такое ломали. Ну-ка, ну-ка…

Посохом он принялся чертить некие фигуры вокруг амулета. Полоса за полосой появлялись на гаревой поверхности, и, будто подчиняясь им, свет амулета начал тухнуть.