Саморазвитие по Толстому - Гроскоп Вив - Страница 2

Многие цитаты прямо противоречат основному посылу, продвигаемому сегодняшним движением «личностного развития», которое призывает нас всей душой отдаться искусству любить себя — или, по крайней мере, перестать себя ненавидеть. В «Круге чтения» нас призывают к обратному. Гордыня и любовь к самому себе — зло, а если кого и надо ненавидеть, так это себя. (Это буквальная цитата, и она очень типична для Толстого, которому было неинтересно делать что-либо приятное, простое или веселое.) Толстой предлагает нам радикальную аскезу, при которой похоть особенно опасна, а переедание — грех, потому что означает отсутствие самоуважения. Вот еще несколько цитат. 4 июня: «Благодаря извращению христианства жизнь наша стала хуже языческой». Некоторые из изречений мучительно загадочны. 27 октября: «Свет остается светом, хотя слепой и не видит его». А все, что касается женщин, обычно не предвещает ничего хорошего. 2 июня: «Женщина делает большое дело: рожает детей, но не рожает мыслей, это делает мужчина».

Толстой видел эти изречения как инструкцию по выживанию во времена кризиса и собрание «круга лучших писателей», чьи мысли могут привести к спасению души. Как пишет Роджер Кокрелл, переводчик последнего издания «Круга чтения» на английский, главная цель Толстого состояла в том, чтобы «заставить всех нас не покладая рук стремиться к самосовершенствованию». Не то чтобы я говорю, что Толстой — это бородатая Опра Уинфри. (Ну, в каком-то смысле так и есть. И в любом случае мне приятно представлять их вместе.) Но он инстинктивно мыслил так, как станет крайне популярно мыслить столетием позже. Он был твердо убежден в том, что единственный способ справиться с тяжким грузом современной жизни — найти нужные жизненные уроки и применить их к себе. Моя книга следует тому же стремлению и представляет собой попытку последовать за этой «уинфрианской» стороной Толстого. Он точно был бы за. Пожалуйста, не ешьте слишком много, когда будете ее читать. Ни Опра Уинфри, ни Толстой этого бы не одобрили.

С общепринятой точки зрения русская классика — не то место, где стоит искать рекомендаций, как стать счастливее. Русская литература полна мрачных персонажей в поисках ответа на вопрос о том, как же, черт возьми, они оказались в такой отвратительной ситуации; отчаянно пытаясь найти кого-нибудь, кого можно было бы в этом обвинить, они наконец понимают, что с самого начала были правы: жизнь действительно крайне обременительна и постоянно бесит, и все мы просто ждем смерти. Но они в то же время учат нас, что все можно пережить, а это крайне важно. И что от жизни можно получать удовольствие, и это прекрасно. Толстой, человек своего времени, искал ответы в философии и религиозных текстах; многие же из нас ищут утешение, читая книги о жизни других, будь то художественные или нет. Крылатые выражения в «Круге чтения» полезны, они могут вдохновлять и иногда даже изменять жизни, но по- настоящему людей изменяют великие литературные произведения, демонстрирующие внутреннюю жизнь других и нашу общую человеческую сущность. Эти произведения позволяют нам представить другие версии нас, при этом без необходимости убивать старух («Преступление и наказание»), вести дружескую беседу с Сатаной на скамейке («Мастер и Маргарита») или бросаться под поезд («Анна Каренина»). Предупреждаю: для кого-то в этой книге найдется несколько спойлеров, что, на мой взгляд, вполне простительно, учитывая, что большинство этих произведений увидели свет больше ста лет назад.

Нет ничего удивительного в том, что сам Толстой не использовал в своем собрании полезных советов художественную литературу. Было бы странно ожидать от него признания пользы чтения романов. В конце своей жизни он пережил невероятный духовный кризис и практически отказался от «Анны Карениной» и «Войны и мира» — созданий грешного легкомысленного глупца. Неудивительно, что он обратился к Библии. Но я хотела бы поддержать позицию, противоположную занятой Толстым. Философия и религиозные тексты имеют право на существование. И душеполезные афоризмы древних греков всегда могут нас утешить. Но именно в литературе — в романах, пьесах или поэзии — мы видим настоящих себя. И, что еще более важно, видим, кем мы быть не хотим.

Но сначала я хотела бы сделать важную оговорку. Это не аналитическая работа, не оригинальное исследование и не диссертация по русской литературе. Я не планировала представить на суд читателя новейшую интерпретацию русской литературы. Здесь не будет сносок, хотя я старалась по возможности указывать источники цитат. Эта книга — инструкция по выживанию с помощью подсказок, спрятанных в великой русской классике. Это изучение ответов, которые давали писатели на жизненные вопросы, серьезные и несерьезные. В то же время это признание в любви дорогим моему сердцу книгам, которые в какой-то момент помогли мне найти себя и спасли меня, когда я снова себя потеряла. Кроме того, эта книга о моментах, когда человек ведет себя как идиот, что в моем случае случалось на удивление часто и продолжает случаться вне зависимости от того, насколько старше я становлюсь.

Русская литература достойна куда более многочисленных признаний в любви от полных идиотов. Она слишком долго принадлежала очень умным людям, которые не хотят ее ни с кем делить. Представление о том, что для чтения русской классики нужно принадлежать к тайному обществу избранных, не соответствует действительности. Совершенно не обязательно знать русский язык или планировать его выучить, хотя в моем случае именно помешательство на изучении русского привело меня к этим книгам. Даже историю России знать совсем не обязательно, хотя в процессе чтения вы совершенно точно многое о ней узнаете. И вовсе незачем переживать о том, насколько хорош перевод. Или о том, понимаете ли вы хоть что- нибудь. Или о том, есть ли у вас под боком самовар. Русская литература доступна всем нам.

У меня два диплома по русскому языку, и я потратила огромное количество времени, сочетая железную дисциплину с распитием зубровки, чтобы научиться на нем бегло говорить. Но несмотря на все это, я не эксперт. Эти книги подарили мне радость и надежду, чего я совершенно не ожидала и что продолжает меня бесконечно удивлять: я выросла в доме не из тех, где принято задавать друг другу вопросы типа «А тебе не кажется, что Николаю в “Войне и мире” лучше было бы жениться на Соне?» (Честно говоря, мне сложно представить себе человека, который захотел бы жить в таком доме.) Главное, что я узнала о русских романах: их не надо бояться. И уж точно не стоит считать их уникально «серьезными» и «академичными», что значит, как все мы знаем, «пыльными» и «скучными».

Пора уже избавить такое чтение от всех сомнений, снобизма и претенциозности. Эта книга — ода искусству чтения как таковому, которое всегда остается делом совершенно личным; она призывает читателя позволить себе читать так, как хочется, не думая о том, что кто-то знает больше и что вы, наверное, неправильно все понимаете. Как бы мы ни понимали эти книги — мы понимаем их правильно. Я заявляю с полной ответственностью: если эти романы пугают вас своими размерами, читайте их по частям. Не бойтесь не закончить роман или вернуться к нему через несколько лет. Читайте медленно и не переживайте о том, что от вас ускользнет какая-то мелочь. Читайте классику в постели, в автобусе, в том месте, которое Владимир Путин назвал бы «сортиром». (Однажды он выступил со знаменитой речью, в которой заверил свой народ в том, что враги России больше нигде не чувствуют себя в безопасности, даже в сортире. Прошу вас, найдите как можно более безопасный сортир, о котором Путин точно не знает, и получите удовольствие от нескольких страниц «Трех сестер».)

Рассматривая трудные моменты жизни на примерах из одиннадцати русских классических произведений, я буду также обращаться к примерам из биографий их авторов. Довольно часто наблюдается несоответствие между тем, к чему они призывают в своих книгах, и тем, что с ними происходило. Классический пример тут — Толстой. Многие из противоречий, нюансов и хитросплетений в «Анне Карениной» и «Войне и мире» можно объяснить, зная о его последующем духовном кризисе. Когда Толстой писал эти книги, он глубоко сопереживал своим героям, стремясь показать их подлинные жизни и чувства. Впоследствии он стал жалеть, что потратил на них время, и перестал писать такого рода романы. Понимание этого внутреннего конфликта придает его книгам еще более глубокий смысл.