Я из ДМ 10 (СИ) - Калинин Алексей - Страница 2

Тануки и кицунэ оказались менее восприимчивы к холоду, но… Гималаи срать хотели на их восприимчивость. Пронизывающий ветер убавлял градусы с тела и рвал одежду, стараясь забраться в малейшую складочку. Казалось, что этому негоднику было ненавистно всё живое и он изо всех сил старался превратить всё вокруг в лед и камень.

Тигр и Малыш остались внизу, возле палатки. Нет, они порывались идти тоже, но я строго-настрого запретил даже думать о восхождении. Жалко будет парней, если окоченеют от холода и сорвутся с утеса. Наша же троица была гораздо более выносливой.

— Ну что, полезли дальше? — спросила Шакко.

— Лезь первая, раз такая отдохнувшая, — буркнул Киоси. — Я бы ещё повалялся…

— Вот приморозишь жопу к уступу и останешься тут ждать йети, — хмыкнул я в ответ.

— Да лучше уж тут, чем куда-то ещё переться, — всё также уныло ответил Киоси.

— Так, не распускать нюни, а то замерзнут и порежешься. В общем, я пойду первым. Шакко за мной. Киоси на подстраховке — замыкающий. Не отставайте!

— Но почему ты первый? — спросил Киоси.

Я повернулся, чуть приосанился и с пафосом ответил:

— Потому что я в первую очередь мужчина, а уже потом всё остальное. А мужчине стыдно пускать женщину вперёд, скрываясь за её спиной.

— Но в ресторане… — начал было Киоси.

— Отставить базары. Мы не в ресторане, где дам принято пускать вперед. Тут правила этикета не действуют. Тут как на войне — мужчина защищает женщин, стариков и детей, а уже потом думает о себе.

— Но я-то ещё ребенок, — шмыгнул носом тануки.

— Ты останешься им и дальше, если не будешь брать ответственность за других, — оборвал я начавшийся бессмысленный спор, результатом которого станет лишь потеря времени и оплеуха Шакко, упавшая на затылок Киоси.

Да, мы уже спорили так раньше, поэтому я знал исход.

Вместо разговоров, я подошел к почти отвесной скале и взглянул вверх. Сплошной лед, камень и ни следа растительности. В сотне метрах от нас проплывало комковатое облако, похожее на смайлик. Похоже, что природа насмехается над нами. Что же, пришла пора показать природе, что её усмешка преждевременна.

Мелкая крошка брызнула в стороны от удара ледоруба. Часть застучала по защитным очкам, но большинство из стайки осыпалось вниз. Я вонзил «кошки» в стену, чуть подтянулся на рукояти, а потом выдернул её наружу. Сняв с пояса скальный крюк, пустил по руке огонь, чтобы чуть нагреть металл. Дальше ударил ледорубом выше, а скальный крюк вонзил в место первого удара.

Закрепил крюк основательно и пропустил веревку. Дальше началось уже ставшее привычным восхождение. Ледоруб, кошки, крюк, веревка. Дальше и выше.

Ветер завывал, бесился от злости, швырял в лицо охапки снега. Я лишь улыбался в ответ, пусть мою улыбку и не видно за шарфом…

Чуть ниже вонзили клыки своих «кошек» Шакко, а самым последним пошел Киоси. Он что-то ворчал, но ветер уносил слова подальше, не давая нам разобрать искреннее негодование тануки.

Ладно, ползет себе внизу и пусть ползет. В случае срыва кого-то из нас, он сможет подстраховать. Мальчишка очень сильно прибавил в силе и выносливости за прошедший год. Он и раньше мог запросто справиться с десятком школьников своего возраста, а сейчас играючи расправлялся с двумя взрослыми. Нет, мастеров он победить не мог, но вот людей с обычной подготовкой быстро клал на лопатки.

— Киоси, если не подстрахуешь, то получишь потом по ушам! — крикнул я вниз, когда невнятное бурчание начало надоедать.

— Если будет кому давать! — откликнулся он.

— От сэнсэя получишь! Он-то с нами не идет!

— Подстрахую! Чего сразу угрожать-то? — крикнул Киоси.

— Да уж, ты знатный подстрахуй! — хихикнула Шакко. — Или мелкий подстрахуйчик!

— Сейчас как дерну! — рыкнул Киоси.

— Я тебе дерну!!! — рявкнул я сверху. — Баловаться на твердой почве будете. А ты, рыжая, перестань поддразнивать тануки, а то нечаянно камень башка попадет — совсем мертвая будешь!

— Всё-всё-всё, молчу-молчу. Ух, ты меня так напугал, что я сейчас описаюсь!

— Я тебе описаюсь! — крикнул снизу Киоси. — Сразу же на меня прольется!

— Золотой дождик, — хихикнула Шакко. — Зато теплее станет!

— Шакко! Не подначивай Киоси! Помни про камень! — пресек я болтовню.

Егоза в ответ кивнула и что-то замурлыкала себе под нос. Вроде как песенку про лето и лягушек.

До следующего выступа, где можно будет передохнуть, оставалось ещё полсотни метров. Пришлось просто покачать головой и вновь садануть ледорубом по стене.

Я не зря упомянул про прошедший год. У нас и в самом деле миновал целый год. Я с блеском сдал экзамены первого курса и перешел на второй. В десятке лучших учеников занял девятое место. Почти что последнее, но и это уже было недостижимой мечтой для обычного хинина. А я ведь служил ориентиром того, чего может добиться обычный мальчишка из низов.

За прошедшее время ничего особенного не произошло. Мне даже показалось, что черная полоса завершилась, а впереди открылись просторы сплошной белизны. И жизнь начала налаживаться. Никто нас не дергал, никто не напрягал.

После смерти Хидики Минори и его бригада приутихли. Нет, не стали паиньками, но уже перестали быть козлами, которые пытаются поднасрать. Со стороны аристократов Абэ, Тонга и остальных тоже не было никаких поползновений. Якудза нас не трогали, кафе и ресторан развивались. Мототакси пользовалось большой популярностью те парни и девушки, которым осточертело быть босодзоку, приходили устраиваться к нам на работу. Сэнсэй Норобу тренировал ребят в детском доме «Вокзал мечты», но ночевать всегда приходил на базу. Говорил, что привносит в обучение соревновательную модель. Надо будет как-нибудь посмотреть на это. В общем, в жизни была тишь да гладь.

Вот только не зря есть поговорка о том, что «хочешь мира — готовься к войне». В мире понемногу начали звучать русофобские высказывания. Сначала понемногу, вполголоса, но постепенно то тут, то там попадалась критика Российской Империи. Я отследил те ручейки, откуда вытекала подобного рода информация и обнаружил, что они брали истоки в двух империях, которые всё своё существование строили на захвате и разграблении — Британская и Американская.

И даже вышел на кое-какие центры по разработке провокаций и вербовки. Мало того, что вышел — я начал внедрение в эти самые центры. Скажу вам, что весьма и весьма успешно. До лидеров ещё не добрался, но до верхушки некоторых отделов руки уже дотягиваются. Вот вернусь из этого морозильника и…

— Вы кто такие? Я вас не звал! Идите на хрен! — раздался над головой громовой голос.

Я едва ледоруб из рук не выпустил. Вот жеж как неожиданно это прозвучало! Вроде бы ползли в полной тишине, только ветер назойливо свистел в уши, а тут на тебе…

Подняв голову, разглядел на фоне белых наростов большую башку, сплошь заросшую белыми волосами. Вот если бы гориллу поместить в Гималаи, да ещё и отбелить перекисью водорода, то один в один получился бы наш орун.

— Уважаемый, мы сейчас поднимемся и всё расскажем! — отозвался я в ответ.

— Да? Ну тогда поднимайтесь, — оскалился желтыми клыками большеголовый.

— Папа! — воскликнул тануки. — Папочка! Ты живой?

— Отец! Мой любимый отец! Как ты здесь? Почему ты здесь? — начала вторить тануки кицунэ.

Моя челюсть едва не отпала. Это что за заявочки такие?

А между тем, мимо меня промчались по стене двое спутников, которые должны были быть в связке. Причем промчались так, словно пробежали по ровному полу, а не по отвесной скале. Они даже карабины с веревок отстегнули, чтобы те не мешали в беге.

— Куда, стоять! — запоздало скомандовал я, но было уже поздно.

Кицунэ и тануки забрались на верхушку выступа и пропали. Только веревка подергивалась, говоря о том, что мои спутники ещё живые.

Со всевозможной скоростью я тоже забрался на утес. Большая площадка, с половину баскетбольного поля, да ещё и пещера уходит вглубь. То тут, то там стояло нечто похожее на мебель. Было ледяное кресло, что-то напоминающее стол и два куба изо льда рядом. Думаю, что на этом месте приятно сидеть во время заката и попивать что-нибудь горячее…