Приморская академия, или Ты просто пока не привык - Завойчинская Милена - Страница 12

– Вот так бы сразу. Деньги вперед. Идемте.

Дядька запер ворота на толстенный засов, свистнул собаке и указал ей в сторону конуры у крыльца, а нас поманил за собой.

Я в таких трактирах раньше никогда не бывала. Мрачный зал с низким потолком, тяжелые балки, украшенные связками чеснока, лики пресветлых богов, перед которыми светились лампадки. Во главе – богиня Мать, как и должно. Вероятно, место было настолько глухое, что хозяева уповали на милость всего пантеона. Вон, даже бога смерти не забыли, хоть и в самом дальнем, неприметном углу, а висит и его изображение.

Народа было мало. Разбитная упитанная девица в переднике, стоящая подбоченившись у одного из столиков. Двое мужчин в плащах, с низко надвинутыми на глаза капюшонами. Наемник со шрамами на лице. Сразу видно, бывалый и не слишком удачливый, если судить по потертой одежде и скромному мечу, прислоненному к скамье. И три селянина, коих ночь застала в пути. Наверное, везли товар на рынок. Эти трое говорили в полный голос, обсуждая цены на сукно и гончарные поделки.

– Тут есть будете или сразу в комнату?

– В комнату. Сестра устала сильно, – ответил за нас двоих Марко и потащил меня к лестнице, куда нас поманил трактирщик.

Комнатка… Можно я не буду ничего говорить? Мне в таких условиях не доводилось не то что ночевать, но даже бывать.

– Насекомые есть? – не обращая внимания на мой ступор, спросил Марко, обозревая скромное помещение, в котором, кроме кровати, сундука и колченогого стула, больше ничего не было.

– Вот чего нет, того нет. Я за своим трактиром справно слежу. Раз в год обновляю у магов заклинания от грызунов и насекомых. А свободная комната всего одна. Так что придется вам с сестрой потесниться. Ежели она, конечно, сестра тебе, а не полюбовница.

Я задохнулась от такого предположения и перспективы совместной ночевки с Марко на одной кровати, но он снова не дал мне ничего сказать:

– Разберемся. Ужин на двоих. Вина не надо, взвара сладкого или компота. И умыться бы с дороги.

– Сейчас Та́льда всё принесет, – кивнул трактирщик и ушел, ловко поймав в огромную, как лопата, ладонь две серебрушки, которые ему кинул мой спутник.

Дверь захлопнулась, и я снова открыла рот, чтобы высказаться, но…

– Ни слова, Рыжая. Просто молчи. Не доводи меня.

– Но как же?.. – ткнула я пальцем в единственное спальное место.

– Разберемся! – повторил он и, сверкнув на меня синими глазищами, устало присел на сундук, уступив мне стул.

Прыткая, хотя и вульгарная служанка принесла нам кувшин воды и тазик, чтобы умыться. Что мы и сделали поочередно, пока она ходила за едой.

А потом было не до разговоров. Курица! Большая, жирная жареная курица! И картошка вареная. И еще пирог с капустой! И два яблока. И кувшин с ягодным взваром. В это мгновение я простила свою удачу, которая вдруг повернулась ко мне спиной и закинула хрын знает куда.

Правда, меня не сразу допустили к еде, отодвинув мои жадно подрагивающие загребущие лапки в сторону и поводив над подносом рукой.

– И? – нетерпеливо спросила я.

– Проверил. А то мало ли чего могли подсыпать. Амулет, – показал мне невзрачное колечко Марко. – Ешь.

Есть пришлось руками. Еда была отменная, несмотря на неказистость трактира в целом, но вот приборы служанка забыла принести, а мы оба так умотались, что идти самим сил не было. Да и желания. В конце концов, мы все еще в походных условиях. И если мы слопали и не поморщились подбитую мной в лесу птицу, зажаренную без соли на костре, то и сейчас справимся с помощью наших кинжалов.

Я сыто отвалилась от стола, гипнотизируя пирог, но съесть еще хоть кусочек не могла. А потому тоскливо и осуждающе наблюдала за своим белобрысым попутчиком, у которого вместимость желудка была намного больше, чем у меня.

– Ну что еще? – не выдержал он.

– Завидую, – честно призналась я, после чего отломила кусок пирога и утащила в сторонку. – Утром съем.

Меня одарили очередным не слишком дружелюбным взглядом, закатили глаза, но слов не нашли. Ну и правильно. Негоже укорять девушку, попавшую в трудные житейские обстоятельства.

Ужин закончился, я начала уже коситься в сторону постели, прикидывая, как пройдет наш ночлег, но неугомонный Марко заявил:

– Спущусь вниз. Нужно узнать, куда ты нас забросила, какой ближайший город и сколько до него добираться. А ты сиди в комнате и не высовывайся, поняла?

– Поняла, – зевнула я, прикрыв рот ладошкой. – Гребешок дай, а? Я хоть причешусь, пока ты ходить будешь. И постарайся недолго, ладно? Я одна боюсь ложиться спать.

Гребень с громким стуком опустился на стол. Я явно бесила кое-кого, но ему воспитание не позволяло высказать мне много ласковых слов. А потому Марко только повторил:

– Сиди здесь и не высовывайся! – и ушел.

Ну и ладно, не очень-то и хотелось мне с ним. Это мужское дело, заботиться о слабых женщинах. Вот пусть идет и добывает нам транспорт. Я-то его уже покатала на своем летающем тазике. То есть щите. И из леса вывела, сам-то он не додумался у лешего помощи попросить. И от мавок я его спасла. И птицей, честно добытой, накормила. И от медвелаков отбила.

Уау! Да я страшная женщина! Настоящая воительница! Вот Инесса завидовать будет, когда я ей всё расскажу…

Улыбаясь, я с трудом разобрала и расчесала спутанную гриву волос, заплела тугую косу и встала, чтобы проверить мягкость постели. И тут в коридоре раздались громкие мужские шаги.

Ой! Это, кажись, по мою душу. И Марко нет! Оё-ёй!

Не раздумывая, я зашвырнула под кровать сумки, свою и Марко, и ласточкой нырнула за ними. Пришлось повозиться, чтобы протиснуться, но я справилась и притаилась. Хлопнула дверь, напротив моих глаз замерли чьи-то ноги в пыльных сапогах. Их владелец потоптался, явно ища кого-то в комнате и не находя.

– Ну и где эта рыжая зараза? – тоскливо вопросил в пространство голос Блондинчика.

– Я тут, – отозвалась я и чихнула. Служанка явно не утруждала себя уборкой, пыли под кроватью было… много.

Кашлянув, парень опустился на четвереньки и заглянул ко мне. Лицо у него было непроницаемое, но глаз дергался. Правый.

– И как там? – вопросил он.

– Пыльно, – снова чихнула я.

– Даже спрашивать боюсь, что тебе там понадобилось, – помолчав, выдал он и добавил: – Вместе с нашими сумками.

– Я думала, что это не ты, а кто-то другой. – Покаявшись, я подалась вперед, чтобы выбраться из-под кровати, потыркалась и… – Оё-ёй!

– Что еще? – буквально простонали сверху.

– Я застряла, – смущенно улыбнулась я, вскинула голову и стукнулась о днище макушкой. – Ой!

Марко молчал. Смотрел и молчал. Только глаз начал дергаться, но уже другой. Левый. А правый перестал, утомился, наверное.

– Вытащишь меня? – заискивающе попросила я.

– Рыжая, ты меня бесишь. Я дождаться не могу того светлого мига, когда избавлюсь от тебя. Надеюсь, боги будут милостивы, и я больше тебя никогда не увижу.

– Да ладно тебе, Белобрысый. Ты просто пока не привык ко мне. Всё же хорошо, я тебя к людям доставила. В пути кормила и оберегала, ты цел и здоров.

Глаза у некоторых белобрысых живут своей тайной жизнью. Точно говорю. То один дергается, то другой. А то оба сразу…

Их хозяин встал, отодвинулся и, схватив меня за щиколотки, выволок из-под кровати. Рывком поставил на ноги и даже отряхнул. И всё это не говоря ни слова, но с дергающимися по очереди глазами. Да…

– Ляг и спи! – слегка подрагивающим пальцем ткнул он в постель. – И молчи!

– А ты? Ты где ляжешь? – не вняла я приказу. Ну а чего мне рот затыкать? Я ведь ничего плохого не сказала и не сделала.

– А я на полу. Потому что, если я окажусь рядом с тобой, то за себя не ручаюсь. Могу и придушить во сне, когда контроль над собой потеряю.

– Не, душить меня не надо, – прикрыла я шею руками, а потом оживилась: – А я тебе свое платье дам напрокат. Оно очень мягкое.