В поисках смысла (СИ) - Аверин Евгений Анатольевич - Страница 42

— Щедрый жест. Я не верил слухам, но сам вижу, что все, к чему вы прикасаетесь, имеет успех.

— Это народные сказания.

— Мои слова — не народные сказания. Я обещаю, что пока жив, буду вам верным другом.

Через неделю мы встали на знакомом рейде. Пинчейра в темноте загрузились в лодку. Диего горячо обнял меня: «Я помню все, о чем говорил», — дыхнуло мне в ухо. «Я тоже, мой друг, — улыбнулся я, — до встречи».

Утром прибыл курьер с приглашением посетить господина Клауберга. Мы с Петровым и Аленой решили проведать пациента. Обстановка была самая благожелательная. Мальчик ходил и уже ел обычную еду. Его папаша велел называть себя просто Францом.

За столом мы немного поговорили о планах.

— Вы направляетесь для научных изысканий? — Сыто спрашивает он.

— Верно, нас интересуют горные породы, — отвечаю я.

— Но та область, куда лежит ваш путь, заполнена разбойниками. Братья Пинчейра, ужасные и кровожадные, нападают на путников.

— Мы нашли общий язык.

— Вот как? С негодяями?

— А куда от них деваться? Такие люди есть везде. И в России, и в Китае, и в Японии. Только там они стремятся к цивилизованным методам.

— И что же, Братья решили приобщиться к цивилизации?

— Не хочу говорить о пустых надеждах. Время покажет. Но некоторые предпосылки есть.

— Это интересно. Но осуждается европейской моралью, которой и я придерживаюсь.

— Чем эти разбойники отличаются от немецких баронов или русских удельных князей прошлого?

— В таком случае, Пинчейра, это поздние дети истории, — хмыкнул Франц, — могу я прибегнуть к вашей помощи, как посредников, в случае необходимости?

— Можете. И это будет разумно. Если вас закусали пчелы, значит, где-то есть и мед.

Уже месяц мы в ожидании. Весна скоро закончится. Будет холодное лето, что в этом полушарии соответствует зиме. Ждем гонца от Мигеля. Если не дождемся, то по прибытии наших кораблей отправимся в обратную дорогу.

К нашей радости прибежал мальчишка с приглашением. Моего разговорного испанского хватает для простого общения. Хотел один пойти, но со мной рвутся Алена и Петров. Втроем мы стоим у знакомых ворот. Без пароля нас проводят в комнаты.

Рядом с Мигелем сидит старый индеец. Морщины превратили лицо в сморщенное яблоко с живыми глазами, которые блестят в полутьме. Старик передал мне трубку. Я затянулся. Там не табак. Какая-то смесь, очень терпкая, даже горькая. Следом вдохнул дым Петров и, не моргнув глазом, Алена. Мигель со стариком разговаривают по-индейски.

— Вот человек, который знает, как попасть куда тебе надо, — сказал он мне, — посиди не двигаясь, он должен тебя увидеть.

Старик сидел молча некоторое время, потом взял меня за обе кисти и нащупал пальцами пульс. Так мы сидели еще полчаса. Затем он что-то проговорил Мигелю.

— Ты можешь туда пойти, — перевел Мигель, — тебя могут сопровождать, но зайдешь только ты один.

— И куда идти?

— Тут важнее вопрос, когда, — ответил Мигель, посовещавшись со стариком, — нужное время наступит через два месяца. Он говорит, другого времени для тебя не будет. Будет холодно и трудно.

На счет холодов он прав. Уже днем градусов пятнадцать-семнадцать. В течении первых летних месяцев будет около десяти. Это здесь и в Сантьяго. А в горах снег. Самое гиблое время для путешествий. Все это понимают и в тайне надеялись, что никто не появится. Теперь вновь выбор. Пожалеть своих и жить спокойно, либо пойти в холод неизвестно куда. Всегда этот выбор.

— Я понял. В тепле дома насидимся. На большой русской печке. Куда идти?

Мигель достает бумагу и рисует. Получается весьма примитивно, но понятно. Старик поправляет и рассказывает. Идти не очень далеко. За месяц дойдем. Нужно найти узкое ущелье, которое ведет к заброшенному испанскому форту. За фортом людей нет. Все, кто туда уходил, не возвращались. И Братья Пинчейра не пойдут. И никто не пойдет. Можно только мне. И только в два первых дня августа. Если не успею, то все напрасно. Следующее окно будет может через десять лет, а может никогда.

— Он говорит, тебе можно, но не нужно, — пускает дым в потолок Мигель, — а другого человека, которого пропустят, он не знает. Езжай домой.

— Если уеду, всю жизнь буду жалеть, что не сходил. Зачем мне такие муки?

— Оставь свою женщину здесь. Иди один.

— Она не останется. Я обещал ей без нее не ходить в сомнительные места.

— Тогда удачи, — Мигель протянул мне карту.

Начались подготовительные хлопоты. Клауберг дал рекомендательное письмо к очень деловому посреднику, который помог найти все необходимое для путешествия. База для сборов у нас в Вальпараисо. Мы сняли дом весьма дешево и перевезли все вещи с корабля. Кроме золотого ягуара. Его спрятали в капитанской каюте, а команде сказали, что Братья Пинчейра нашли клад на острове и отдали нам, как залог. С ними связываться не будут, соблазн не возникнет.

Не так просто купить все нужное. Ездим на закупки в Сантьяго. Шьем кожаные куртки на меху и шапки. Мы с Аленой изобразили выкройку ушанки. Теперь вся команда выглядит, как советская военная угроза. Из оружия нам достали варианты английского ружья Браун Бесс. В основном ост-индский укороченный вариант. Но мне, Алене, Игнату и Петрову достались кавалерийские карабины на ее основе, которые еще короче и удобно помещаются в седельную кобуру. К вооружению все подошли серьезно. Кроме ружья к седлам приторочены кобуры с пистолетами. Я не пожалел денег и закупил на всех по два двухствольных дорожных пистолета. Изначально их поставляли в Индию, как оружие последнего шанса против тигров и прочих опасностей, крепили в корзине на спине слона. Поэтому некоторые их и называют по названию корзины — хауда. Поскольку англичане делают их очень качественными, хоть и дорогими, они стали популярны у путешественников в диких странах. С виду такой пистолет похож на обрез куркового охотничьего ружья калибра двенадцатого, а то и побольше. Пистолеты для личного ношения у нас были, по четыре на каждого из ребят моей охраны, но я не удержался и купил себе и Игнату две пары пистолетов Эгга. Привлекли два шестигранных ствола дамасской стали, расположенные вертикально. Мне очень их рекомендовали «последние две пары на всем западном побережье. Один капитан отложил, но ждать его не буду, раз вам нужнее». Красавцы, денег не пожалел нисколько. Феде вручили, кроме ружья, четыре русских кремневых пистолета образца одна тысяча восемьсот девятого года.

Озаботились и разгрузками. Пистолеты весят каждый больше килограмма. А еще пороховницы и пули на себе. Кто-то взял кожаные перевязи через плечо с гнездами под пистолеты и ножи, мы с Петровым и Аленой пошили кожаные жилетки с кармашками и кобурами. Я вставил несколько вставок из железа, чтоб было подобие бронежилета. Постоянно такое носить не будешь, не на войну едем, поэтому у меня за поясом один пистолет Эгга и нож, остальное на лошади.

Устроили стрельбы два раза в неделю для привыкания к оружию и обучению Феди. Его обучаю не только стрельбе из огнестрела. Я взял с собой винтовку Жирардони. Вместе с Игнатом они осваивают бесшумное оружие. Пули для нее заказали в местной мастерской. Федя желал белых костюм с золотыми пряжками, как у Алены. Уж очень ему понравилось. Но я для него нашел совершенно темный.

— Это потому что я черный? — Притворно обиделся он.

— Именно поэтому, друг мой, — хлопнул я его по плечу, — это твое преимущество. Тебя в темноте не видно, если скалиться не будешь. А белый мы тебе потом купим.

Через неделю мы имели целый караван. Мулы, вьюки с припасами. Проводники индейцы наняты и ждут отправки. Смешные лошади с крупными пятнами смирно стоят у привязи. «Марсель» отправился к берегам Мас-а-Тьерра. После его проводов тянуть нельзя. Груз навьючен, мы в дорожных костюмах. Сами теперь выглядим, как разбойники. На выходе из города нас ждет десяток всадников в накидках вроде пончо и остроконечных меховых шапках. Рядом с ними крутилось пять собак ростом с лаек, но короткошёрстных и с опущенными хвостами.