Застрянец (СИ) - Кочеровский Артем - Страница 22

— Румяный, дарова, это Глинский!

— О, здарова! — ответил пьяный голос.

— Перебор с вечеринкой, дружище! Тут целая гвардия у тебя под окном!

— Пускай оружейника отдадут!

Румянцева я не видел, но слышал, что он подошёл ближе.

— У меня к тебе, Глина, претензий нет. Нам ли с тобой не знать, что бабки — сила? Я бы тоже деньги взял, если бы меня Мещера перед выбором поставил.

— Хе!

— Срал я на то, что этот совет нарешал. Пускай оружейника отдадут. Охренел он, моего человека похищать?!

— Я пришёл сказать, что они не отдадут. Выпускай людей! Подумаем, что с оружейником можно сделать.

— Отдадут-отдадут! Я их знаю. Попугают немного, а потом отдадут! За меня не ссы, Глина, у меня всё продумано!

— Что там?! — крикнул кто-то у ворот.

— Иди! — сказал Румянцев. — Скажи, что я заложников по кускам буду отдавать, если через полчаса не отдадут моего оружейника.

— Смотри как бы…

— Всё будет тип-топ! Давай, Глина, иди!

Вернувшись к забору. Я передал слова Румянцева. Мещерский недовольно цыкнул и попросил меня свалить подальше. Мы с пацанами отошли в сторону. Надеюсь, он знает, что делает.

Настроены они были серьёзно. Е-моё, очень серьёзно! Не успел я опомниться, как штурмовой отряд понёсся к дому. Первым бежал викинг Самсон, от топота которого содрогалась земля. За ним поспевал Шеремет. Тонкий и ловкий он мог запросто обогнать Самсона, но прятался за спиной. Остальные бойцы двумя ручейками растеклись к стенам дома и спрятались под окнами.

— Румяный, они идут! — проорал я. — Выпускай, мать твою, людей!

Шеремет бьёт плетью. Плётка разбивает окно, обвязывает раму и вырывает с корнями. К окну подбегает Самсон. Останавливается и набирает полную грудь воздуха. Расставляет руки и рычит. От этого хищного гортанного рыка у меня аж в животе всё зашевелилось. Но звук — фигня, а вот ударная волна... Из могучих лёгких викинга вырвался торнадо или смерч. Внутри послышался треск мебели, звон посуды и стоны.

Перемалывая подоконник в труху, Самсон забрался в дом через окно и снова рыкнул. Во всех окнах вдоль стены сорвало шторы, а стёкла задребезжали. Штурмовой отряд вошёл в дом, и раздались выстрелы. Перестрелки не было. Десять-двенадцать выстрелов. Потом тишина.

Нахальная харя Шеремета высунулась из окна. Улыбаясь, он провёл больши́м пальцем по горлу.

Бл*ть…

— Доконала болячка, — пробормотал стоя́щий рядом со мной дед.

— А?

— Третьей волны не перенёс. Совсем из ума выжил.

— Какой ещё волны?

— Ты что, Глинский, совсем со своими шлюхами и вином, память просрал? — спросил у меня борзый дед. — Болел Румянцев. Два раза за последний год при смерти лежал. Боролся. Но болячка мозги, видать, сушит. Всё дурней и дурней он становился. Перед болезнью был одним, а после — совсем другой. Вот и доконала она его. Совсем мозгами тронулся! Хорошо, что подох, а тот и нас бы всех до могилы довёл.

Болячка?! Я проглотил слюну и посмотрел на Мещерского. Странно всё это…

Поздно вечером Крис сидел на первом этаже башни и начищал мушкеты. С появлением новых людей прибавилось работы. Зажав мушкет между ногами, он одной рукой елозил шомполом, а второй — придерживал дверь в коридор. Сквозь тонкую щёлку сочился свет.

Послышались шаги. Дементий прошёл мимо и поднялся на второй этаж. Крис положил мушкет на стол и поднялся. Прилип к двери. Послушал. Никого.

Ступая на носках, он вышел в коридор, перебежал к лестнице, чтобы его не заметила с кухни новая повариха, скользнул в тень. Дверь в погреб отворилась со скрипом. Крис осмотрелся по сторонам и просочился в щель.

Подвал семьи Глинских был огромным. Не просто кладовая, а целая сеть коридоров с комнатами. Под первым этажом располагался почти целый подземный этаж. Крис постоял возле двери наверх и убедился, что за ним никто не пошёл. Факел по понятным причинам он не взял и шёл в полной темноте. Сначала вообще ничего не видел и натыкался на стенки, а вскоре глаза чуть привыкли. Крис повернул налево и, касаясь рукой бревенчатой стены, пошёл вглубь.

В подвале было холодно. Между досок над головой осыпался песок. Крис старался не думать, но история Толстяка Тита никак не выходила из головы. Тот сказал, что господ не хоронят на городском кладбище, а закапывают на своих же землях. Позже они восстают из мёртвых и бродят под землёй. Толстяк Тит и сам видел одного, когда провалился в погреб старого поместья Румянцева.

Кто-то схватил Криса за руку. Тот отскочил к другой стене и покрылся холодным потом. Внутри всё тряслось. Он едва сдержался, чтобы не закричать. Кричать нельзя.

Всмотревшись в стену, он увидел торчащую между брёвнами руку. Крис окаменел и боялся пошевелиться, чтобы не разбудить мертвеца. Так и просидел две минуты, пока наконец не понял, что это не рука скелета, а просто неотёсанный сук на бревне. Потрогав его, чтобы убедиться в своей правоте, Крис пошлёпал дальше.

Снова повернул направо и переступил через высокий бревенчатый порог. Скинул налипшую на лицо паутину и вдохнул сладкий виноградный запах. Есть.

Далеко не пошёл. Страшно. Пошарил рукой возле входа и нащупал ящик. Потянулся дальше и подцепил пальцами горлышко. Вытащил бутылку и довольный развернулся, когда кто-то схватил его за шею. Рывком вытащил из погреба и прибил к стене.

— Спи спокойно сухой — не потревожу твой покой! — пробормотал стихотворный оберег Крис.

— Тс-с-с!

— Господин?!

… … …

Мелкий чуть в штаны не наложил. Так ему и надо. Я посадил его на порог и отобрал бутылку:

— Ты чего это, Крис? Себе, что ли?

— Нет, — тот яростно помотал головой. — Меня Дементий попросил.

— Слушай, не пиз… не надо мне тут лапшу на уши вешать! Я ему, значит, работу дал и исправно плачу, а он из моего погреба вино таскает! Не стыдно?

Крис осунулся, сжался, опустил голову. Стыдно.

— Я бы заплатил. Так кто бы мне его дал?

— Конечно, никто. Рано тебе ещё! Кто тебя надоумил?

— Толстяк Тит сказал, что если выпить вина, то будет весело. Вам всегда весело.

— А если Толстяк Тит скажет, что шишки в задницу совать тоже весело? Засунешь?

— Нет! Так это же…

— Короче, забыли. Рано тебе пока вино пить, пацан. Хочешь, как эти долбачи по городу ночами ходить в патруле? Грязным, беззубым и в одном ботинке?

— А что, так будет?

— Так и будет. Вот сейчас заставлю тебя кружку вина выпить, и всё!

— Одну кружку?! — Крис обхватил себя руками.

— Тебе и половины хватит. Мелкий ещё.

Гнусненько с моей стороны. Сам-то я в его возрасте тянулся ко всему, что запрещалось. А как объяснить по-другому? Чем позже попробует, тем лучше. Пока что бремя алкоголика я за него пронесу. Я откупорил бутылку и поднёс к Крису. Тот отстранился, как он нашатыря.

— Не хочу быть пьяницей!

— Правильно, — я глотнул с горла. — Теперь разговор.

— Какой?

— Секреты умеешь хранить?

— Да! — с вызовов ответил Крис, перечеркнул себя пальцем по груди, ударил щелбаном по носу и вырвал клок волос.

Аргумент.

— Нужно человека одного найти. Никто, кроме нас с тобой, не должен об этом знать.

— Хорошо, — Крис кивнул.

Как помнил, я описал того чокнутого чела, который подкатил ко мне рядом с пивнухой и передал карту следующего нападения харва.

— Он носил капюшон и был очень скрытным. Понимаешь?

— Шпион.

— Может, и шпион, но за наших.

— Понял.

— Поспрашивай у своих. Может, кто видел. Но не говори зачем тебе.

— Понял господин.

— Ну всё, вали! И чтобы в погребе я тебя больше не видел.

Раздосадованный собственным провалом Крис пошёл к выходу.

— Стой!

— А?

— Ещё кое-что, — я подошёл. — Про похищения слышал? В наших кварталах люди больше не пропадают, а в других?

— На земле Румянцева, кажется, были.

— Понял. Ну всё, чеши!

… … …

Проснувшись утром, я попросил кофе, умылся и взялся за дело. Спустился в библиотеку на втором этаже, но не нашёл там ничего сто́ящего. Хотя книг там было много. В основном исторические, фэнтези, для ремесленников, а ещё религиозные. При желании в этой библиотеке безвылазно можно было прожить не один год.