Маньчжурия, 1918. Особый отряд (СИ) - Аристов Руслан Иванович - Страница 33

— А возможно, что уже вывезли, — покивал Виктор.

— Не приведи Господь, — вздохнул лётчик. — В ноябре приехало снаряжения и запчастей на два авиадивизиона, и в январе ещё столько же, вот поэтому я считаю, что нельзя медлить.

— Да, надо собирать кулак и идти на Уссурийск, там нас поддержат казаки и земство, а потом будем забирать Владивосток, — заявил прапорщик.

— Вся надежда на вице-адмирала Колчака — за его здоровье, господа! — провозгласил тост Белянов.

Виктор выпил уже почти два бокала, немного опьянел и подумал, что надо сбавить обороты — печень не резиновая, хотя сидели хорошо и у Орлова, и сейчас нормальное застолье.

Принесли фирменный обед — рисовый суп с бараниной и рисовое же мясное блюдо в подливе, беседа пошла более плавно, стали больше шутить о женщинах, казаках и китайцах.

— Почему у женщины на одну извилину больше, чем у лошади? — спросил молодой прапорщик по фамилии Микулич.

Виктор усмехнулся — последовали ответы в стиле поручика Ржевского.

— Чтобы не пила из ведра, когда полы моет, — ответил Микулич свой правильный вариант, и на них стали глазеть, поскольку раздался взрыв хохота.

«Юмористы», — посмеявшись, покачал головой Виктор и продолжил беседовать со Зверевым.

— Сергей Иванович, так какие же самолёты лучше — наши, союзные или немецкие? — Виктор беседовал с лётчиком и задавал ему разные вопросы.

— У нас перед войной был очень большой воздушный флот, как утверждалось, самый большой в Европе. Но наши аэропланы были довольно изношенные и остро не хватало моторов — моторы нам поставляют американцы, как раз в тех партиях, о которых я говорил, — разъяснил лётчик. — Наши «Ильи Муромцы», которые задумывались как пассажирские аэропланы, переделали в бомбардировщик, и в марте пятнадцатого эскадрилья, в которой служила моя родственница, разбомбила железнодорожную станцию в Восточной Пруссии — это был большой успех!

— Я что-то такое слышал, — чуть наморщил лоб Виктор. — Нас очень беспокоили немецкие аэропланы, разбомбили нам несколько батарей.

— Да, у немцев отличные истребители, маневренные, но и наши очень хороши — мой знакомец, прапорщик Кокорин, сбил пять немцев. Погиб в мае прошлого года, — вздохнул офицер.

Помянули пилота-истребителя.

— В общем, сейчас во Владивостоке должно быть авиамоторов на два дивизиона — это очень ценные запчасти, — продолжил Зверев. — Если большевики их уже вывезли, они смогут снарядить три десятка истребителей «Ньюпор-9».

— «Ньюпор»? — переспросил Виктор. — Вы на нём летали?

— Я летал на наших, «Сикорский С-16», он оснащён синхронизатором стрельбы, и пробовал летать на «Москва-Быстрицкий», но не успел полностью освоить, революция случилась. В общем, вся матчасть сейчас у большевиков, большинство моих коллег и друзей сейчас где-то там, в РСФСР, — вздохнул Зверев.

«Ну да, советская авиация как раз и пошла со времен гражданки, там были все опытные кадры и матчасть, и это серьёзное преимущество у товарищей красных», — вспомнил Виктор факты из истории.

Сидели и беседовали так минут сорок или чуть больше, офицеры взяли ещё графин водки, но Виктор не допил даже вино — осталось полбутылки или немного меньше. Он уже хотел откланяться, как ещё один прапорщик сказал:

— Говорят, Уманский в городе ошивается, якобы бежал от большевиков.

— Кто такой? — полюбопытствовали у него.

— Наш хабаровский крендель, сдавал кадет и их семьи местному ревкому, та ещё сволочь.

— Наверно, он большевистский шпион, — предположил Микулич.

«Надеюсь, я не проворонил консула», — беспокоился Виктор.

Выпили за разгром большевизма и Виктор, положив рубль под блюдце и попрощавшись с лётчиком и Беляновым, поднялся из-за стола:

— Господа, вынужден вас покинуть — служба зовёт!

— До встречи, Виктор Антонович, приходите к нам завтра на вечеринку в честь Колчака, — раздались голоса.

— Обязательно приду! — пообещал Виктор.

«Приятное винцо. Значит, лётчики здесь есть — это может открыть интересные перспективы для формирования белой авиации, если будут зарубежные поставки, а для этого нужно контролировать порт», — наслаждаясь свежим воздухом, раздумывал Виктор, пока возвращался к зданию управления.

Машины стояли на месте, китайцы тоже, поэтому он вздохнул с облегчением — мероприятие ещё явно не закончилось. Походив около входа и пообщавшись с группой офицеров, он окончательно заскучал и решил идти внутрь — китайский офицер на входе посмотрел на него с подозрением.

«Считают себя здесь уже хозяевами, китаёзы хреновы», — рассердился парень, пока поднимался по большой, просторной лестнице на второй этаж — именно там проходило заседание.

Формально оно было публичным, но реально возле входа в зал стояли китайские офицеры и какие-то гражданские, и внутрь они никого не пропускали. В коридоре стояли несколько человек в железнодорожных вицмундирах.

— Я служащий консульства, — пытался им втолковать Виктор, но китайский офицер мотал головой и что-то лепетал на плохом английской и русском.

Разозлённый Виктор присел на один из стульев и начал рассматривать картины и плакаты на стене.

— Заседание скоро закончится. Говорят, генерала Янь Шициня уже избрали председателем правления дороги, а генерала Хорвата — директором-распорядителем, — присевшие недалеко трое пожилых служащих проинформировали его.

— И что это означает для дороги?

— Теперь китайцы будут иметь гораздо больше прав и смогут прямо влиять на нашу работу и кадровый состав, — вздохнул служащий.

Виктор познакомился с ним и остальными — они оказались сотрудниками службы коммерческих товарных перевозок железнодорожного отдела.

— Когда восстановится российская власть, всё вернется к состоянию перед большевистским переворотом, — без особой уверенности сказал им Виктор.

— Думаю, ничего уже не вернётся, китайцы теперь своего не упустят и будут нас выдавливать, — покачал головой железнодорожник по фамилии Голованский.

Виктор решил сидеть и дожидаться консула — делать всё равно было нечего. Он ещё побеседовал с новыми знакомыми — они оказались если не крупными шишками управления, то довольно ответственными лицами в своей службе, и подтвердили ему информацию, которую он читал в отчёте.

— Наш узел парализован, и долго такое продолжаться не может, дорога несёт большие убытки согласно контрактов. Ещё полтора или два месяца без открытия сообщения на Забайкалье, и будет полный крах, — горестно подтвердил Голованский.

— Уверяю вас, господа, — уверенно заявил Виктор, — сообщение будет открыто!

— Почему вы так считаете, господин штабс-капитан? — с интересом посмотрел на него служащий.

— На основе имеющихся у меня данных, в том числе из Пекина, — ответил парень уклончиво. — Могу вам сказать, что те, кто сейчас придержат свой груз и не поддадутся панике, будут в крупном выигрыше уже летом.

— Ну, это вопрос двоякий — у многих товар может испортиться, другим нужен оборот — наши купцы в сложном положении, не каждый имеет запас прочности, — ответил служащий.

Со стороны зала послышался шум, через несколько секунд дверь открылась и оттуда начали выходить люди — сначала несколько китайцев в сюртуках и с портфелями, следом — генерал Хорват.

— Алексей Петрович, можно будет встретиться и обсудить этот вопрос, уверяю вас — для оптимизма есть поводы! — сказал Виктор собеседнику.

— Весьма заинтригован! — покивал Головчанский.

Выходящие из зала китайцы шли по коридору мимо них.

— Куда это они? — полюбопытствовал Виктор.

— В малый зал — там накрыт банкетный стол, — просветил его железнодорожник.

Вскоре вышел генерал Хорват — выглядел он не слишком довольным, за ним вышли вице-адмирал Колчак, консул Попов, полковник Орлов и генерал Плешков с другими сопровождающими.

И служащий дороги, и Виктор вытянулись по стойке «смирно».

— Ах, Виктор Антонович, голубчик, вы уже здесь — как вовремя, — чуть всплеснул руками консул и обернулся к Хорвату и Колчаку: