Генерал-адъютант его величества (СИ) - Леккор Михаил - Страница 11

Но первые трещины он хорошо увидел. Монолита больше не было ни с той стороны, ни с этой. А больше Макурин и не ожидал. Сотни лет боролись, а он за час собьет! Только предупредил, что на обратном пути вернется, посмотрит. И не дай Бог ему будут сопротивляться!

С тем и уехал. Некогда ведь. В Подмосковье еще было людно, а вот дальше, чем ближе к Седому Уралу, тем оказывалось свободнее уже и не в каждую ночь ночевали в городе, хорошо хоть большое село было. А порой и в деревеньке какой совсем небольшой в три — четыре дома останавливались.

Принимали их всюду с хлебом — с солью, даже в старообрядческом селении. Ибо не каждому надо было увидеть такое чудо, да и увидит ли еще? Простой, никем не выделяемый человек, хотя по одежде и по поведению видно было — богат и знатен. Да и чорт с ним, мало ли таких шландыбается? Но как только он начал даже говорить о Боге, то сразу у гостя вокруг головы появился нимб, а сам он зримо светился божественным светом.

Да и потом он показывал себя святым, как его и называли его спутники. Говорил мягко и легко, вылечивал без труда больных. А таких по времени было в любом селении много, даже в маленьких. Большинство, правда, излечивались просто, одной молитвой, но кое-кому приходилось обращать особое внимание.

Приходилось ему устремлять и к земным реалиям. Все же действительный тайный советник все же! Такие в подобных местах бываю не чаше святых! Пользуясь чрезвычайными правами, резко и навсегда решал местные коллизии, пугал местных чиновников, через одного алкоголиков и казнокрадов.

И всюду выискивал местные золотые песчинки, которые он вытаскивал даже не как высокий государственный чиновник, а коммерсант. Одно ведь другому не мешает, а его частные дела давно вошли в сферу императорских. Да и денег у государства всегда не хватало. Это ведь сколько казенных дел кругом да еще надо чиновникам набить бездонную мощну. А за своих и не отчитаться потом, и денег много.

А талантов было не мало. Даже не талантов, а просто способностей, но каких! Мальчонка один, откуда берется, в десять лет уже знал несколько языков помимо своего русского. Татарский, ну это ладно, в Санкт-Петербурге он вряд ли сгодится, немецкий, английский, немецкий, даже французский! Спросил этого мальчишку, Мишкой его звали, откуда это, до любой границы тысячи верст? Оказалось, рядышком работал большой металлургический завод, где были иностранные мастера, а к нему приезжали другие. Вот и нахватался слов иноземных.

Макурин только спросил: — Поедешь ли?

Сразу радостно согласился. Понимал, что здесь ему без рода, без денег, безсвязей, многого не суметь. Зато в столице с крупным покровителем можно много добиться. И семья ее, где было восемь детей, с охотой отдали. Отец даже робко поинтересовался, не надо бы еще?

— Нет, пожалуй, хватит и этого!

В городке Глазове уже в Вятской губернии, который, честно говоря, городом был по названию, так, больше походил на большое село, нечаянно увидел нищенку небывалой красоты. Рыженькая, привлекательная, с бледным румянцем на лице и с изумительной фигуркой она даже в лохмотьях и в грязи была очень привлекательной.

Откуда что берется! — в который раз удивился Андрей Георгиевич. Перекрестился, как омыл ее, просмотрел на ауру. И душа ее была чистая, яркая, видно не прочерствела от грязной жизни.

Только показал рукой, сразу пошла, не побоялась. На первой же остановке отправили в баню, благо оказалась с ними молодая женщина — жена чиновника Синода. Он был по необходимости, и жена оказалась очень нужной. Омылась нищенка, сразу оказалась бриллиантом, ярким камнем, освеченным Богом, пусть даже рыжим.

А еще Макурин увидел трех приказчиков от Бога, повариху, талантливого трактирщика. Можно назвать трактирщика талантливым? Вряд ли. А вот способным точно. Во всяком случае, он его точно поставит руководить столичным рестораном, а не деревенской копеечной корчмой для грязных мужиков.

А в конце, уже даже не на Урале, а почти в Сибири, нашел он и для государства, точнее для самого императора. В местном селе в уездной управе указали ему пьяницу чиновника, которого держали из прекрасного почерка да из жалости.

Посмотрел действительный тайный советник на написанный Митрофаном Спиридоновичем Гаврилой (это фамилия такая) документ и не согласился. Нет, не из жалости его здесь держали, ибо во всей огромной России было только два человека с таким блестящим почерком — он да этот пьяница.

Сурово объявил, что забирает этого чиновника в столицу, на лицезрение императора. Кто возразит? В уезде и штатских генералов сроду не бывало. Езжай с богом!

Держали Гаврилу неделю в цепях, на хлебе, воде и молитве. А когда отошел от бесовской водке, приказал снять с него цепи и велел всю дорогу (это почти три месяца) молиться. И ведь молился!

Сибирь встретила Макурина и его спутников морозами, хоть и была осень, совершеннейшим бездорожьем и таким же безлюдьем. Это называется, Россия захватила Сибирь. Вот абсолютное вранье! Во-первых, Россией здесь не пахло, максимум россиянами, а это все-таки разные вещи, во-вторых, там и людей почти не было, ни местных аборигенов, ни приезжих из Европейской России.

Нет, в целом люди здесь были, но в основном по южной полосе и редкими селениями, которые так хотелось назвать крепостцами. Там святой и проехал с проповедями и молитвами, щедро крестя, милуя и леча. В Сибири чудес было еще меньше. Вернее так, там они были, но оказались все природные, земные и сибиряки к ним давно привыкли. К небесным же не то, что не видели, они их вообще не знали. Они ахали и крестились, когда попадали под общую лечебную молитву и, когда святой один раз осерчал на прихожан, и наслал на все общину фугу боли (слабую).

Тамошние люди и с начала-то дивились на святого, а уж когда уезжал обратно, то плакали. Кто там император, тут святой человек есть!

Глава 5

В Санкт-Петербург из Сибири Макурин приехал в санях в составе целого обоза. Все-таки настоящая зима уже, пусть и в календаре только ноябрь. Ничего, в бытность свою в прошлой жизни, еще до потепления XXI века, тоже помнил, как в ноябре снег толстым слоем ложился, солидно так до весны. Это потом так погоду развезло, даже в новый год дождь шел, и снега совсем не было.

В столице он привезенный народ быстренько разметал, в основном по своим учреждениям общепита. Не фиг расхолаживаться, отпуск еще не скоро, в XXI веке только. Так что кто куда, кто в трактир, кто в ресторан согласно служебному списку. Нищенку эту, кстати, Аленкой ее кличут, он привез в дом, нечто вроде любимица зверушки у жены будет — то есть между любимицей служанкой и приживалкой. Последние, правда, были в основном старушки, но ведь своя рука владыка.

Настя, увидев красивую девчонку — приживалку, ничего не сказала, но такискоса глянула, как рентгеном просветила, Андрей Георгиевич в какой-то момент себя почувствовал совершенно голым, хоть срамоту свою руками прикрывай.

Но ничего, жену свою поцеловал, в щечку, тихонечко погладил в лебяжьюшейку, потом по большому уже животу, Настя и притихла. По правде говоря, она в это время все больше думала про своего сыночка, даже муж был не особо нужен. А Макурин и не собирался ей надоедать. Посмотрел своим особым взглядом, все ли в порядке, посидел с женой, выслушал ее жалобы, перемежаемые мечтаниями после рождения сыночка, и отбыл в Зимний дворец, куда жена ее пока не ездила, находясь как бы в кратковременном отпуску.

Император Николай находился по рабочему своему распорядку сегодня на плацу, гонял какой-то гвардейский полк. Но приезду святого обрадовался. Да так, что даже изволил отразить это на лице своем. Отдал командование штатным командирам, поволок в свой рабочий кабинет и потребовал:

— Рассказывай!

Пожал мысленно плечами, кратко, буквально с десяток слов, прошелся по своему путешествию. А что, Николай I и сам все знал, а что не знал, так Макурин и не собирался излагать. Сказал, что цели достигнуты и религиозная напряженность явно снижена. В конце чуть было не пропустил свой «подарок».