День космонавтики (СИ) - Батыршин Борис - Страница 44

Сработало. Сработало же! Отвлекающий момент оказался достаточно силён, чтобы вместо восторгов по случаю воссоединения семьи, мама оказалась полностью захвачена прыгающей вокруг неё собакой — и если её на что-нибудь и хватило, то лишь на то, чтобы сердито выговаривать мне за эдакий сюрприз. «Хоть бы предупредил! — возмущалась она. — А то приехала ни свет ни заря, случилась оказия, прилетели в Жуковский на военно-транспортном борте — а тут такое!» Я отмалчивался, поскольку действительно был виноват — за эти неполные две с гаком недели мы с родителями не раз говорили по телефону, но о собаке я не заикнулся. На моё вялое возражение «вот и дед доволен, он нас даже на охоту брал…» мама ответила, что раз дед доволен — то пусть и забирает её себе. После чего без перерыва стала чесать Бритьке пузо — безотказно сработала золотисто-ретриверская магия, и всего за четверть часа, заполненные радостным повизгиванием и умильным сюсюканьем -«..кто это тут такой красивый? У кого это шёрстка такая шелковистая?..» — процесс обаяния был начат и ко всеобщему удовольствию завершён. Бритька с аппетитно чавкала кусочками из бабушкиного свёртка, я же бочком выбрался из кухни и скрылся в своей комнате, где и принялся приводить в порядок раздёрганные вконец чувства.

Мама, мама… молодая, красивая, весёлая — я ведь помнил, помнил её такой! Отец умер в середине девяностых, и она после этого как-то резко сдала, постарела, хотя раньше мало кто давал ей её пятьдесят с хвостиком. Мама прожила ещё почти двадцать лет и сумела избежать разрушительной старческой немочи со всеми сопутствующими этому прелестями — но всё же, в памяти у меня осталась совсем другой…

Всё, хватит! Так ведь и крышей поехать недолго. Неужели же, это раздвоение на жизнерадостного восьмиклассника, мир которого светел, огромен, и прекрасен, а впереди только новые радости и открытия, и на битого-перебитого жизнью мужика, давно миновавшего отсечку с пугающей цифрой «60», так и будет преследовать меня всю жизнь? Всю эту новую, неизвестно за какие заслуги и с какой целью подаренную мне жизнь? Если да — то тогда, и правда, лучше очнуться на скамейке, на аллее перед Дворцом, обнаружить, что вокруг всё то же третье десятилетие двадцать первого от Рождества Христова века,разочарованно крякнуть, потом вдруг захрипеть, схватиться за грудь — и отойти в мир иной от острого, безжалостного укола в сердце…

— Лёш, спасай! — раздался из кухни мамин крик. — Твоя псина совершенно не понимает слова «хватит!» Половину колбасы скормила, а ей всё мало!

«Спасибо, собаченька, выручила! — едва не отозвался я. — В самом деле, за такое и всей колбасы не жаль…»

Вздохнул, потёр рукавом предательски намокшие глаза — и поплёлся на кухню.

Надо как-то продолжать жить дальше. Хотя — самое сложное, пожалуй, позади. Бытовые хлопоты, расспросы о том, кто и как провёл эти две с лишним недели разлуки, весёлая суета вокруг нового члена семьи (я сразу убедил маму, что сегодня вечером нам надо вместе отправиться прогулку, чтобы она могла постепенно привыкнуть к этому процессу) неизбежно сгладят первоначальный всплеск эмоций. А там… не зря говорят, что утро вечера мудренее — вот завтра и попробуем взглянуть на всё это совсем другими глазами.

Конец апреля и весь май, за исключением пары праздничных дней, превратился для меня в сущий кошмар. Я сначала сократил время сна до семи, потом до шести часов, и стал потреблять столько растворимого кофе, что это вызывало у мамы нешуточное беспокойство. А вы как хотели, когда одновременно навалился и конец учебного года (который, между прочим, необходимо закончить без троек), подготовка к переводным экзаменам — да ещё и фантпроект, защита которого назначена на конец мая, висит над головой дамокловым мечом! И никуда не деться— ни расслабиться, ни схалтурить, ни отложить на потом! Хорошо, хоть вторая поездка в Запрудню, намеченная на самый конец апреля, сорвалась. У деда на работе возникли какие-то сверхважные и сверхсрочные дела, а когда он с ними разобрался — сезон вальдшнепиной тяги благополучно подошёл к концу, а при ходовой охоте на тетеревиных и глухариных токах от собаки, даже самой обученной, больше вреда, чем пользы. Так что Бритька продолжала скрашивать мне недолгие часы отдыха, совпадавшие с утренними и вечерними посещениями сквера, а так же субботними выходами на «собачку» — большую, смахивающую на пустырь площадку между Ленинским проспектом, улицами Крупской и Марии Ульяновой, где по вечерам выходных собирались со всего района собачники со своими питомцами. С некоторых пор со мной пристрастился ходить туда и дед. У них с Бритькой наладились самые тёплые отношения — собака, казалось, сообразила, от кого исходит благодать в виде выездов на охоту, и своего не упускает. Даже бабушка смирилась, не говоря уж о маме, которая души не чаяла в новой обитательнице нашей квартиры. Бритька, как и полагается истинному голдену, одинаково трепетно относится ко всем членам семьи, и теперь у меня новая забота — как бы они на пару с бабушкой её не раскормили. Хотя это вряд ли — возраст не тот, да и жизнь у собаки вполне активная. А осенью дед вообще на каждую охоту её с собой возить собирается…

За всеми заботами не успел я оглянуться, как месяц май благополучно подошёл к концу. В двадцатых числах вернулся с Байконура отец, но я был к тому времени настолько замотан, что это событие прошло почти незамеченным. Экзамены состоялись своим чередом и, несмотря на все мои опасения, особых проблем не составили. Две четвёрки (русский устный и геометрия) и две пятёрки за диктант и алгебру — вместе с приличными, без единой тройки, оценками за год, более, чем достаточно для переводного балла в девятый класс. Кулябьев, как я и ожидал, пролетел как фанера над Парижем, и неожиданно вслед за ним отправился и Черняк — может, это я так его запугал, что он споткнулся на экзаменах? Если и так, то мне не жаль, воздух в классе будет чище.

С Леной у меня установилась несколько скучноватая дружба на почве интереса к собакам и «мушкетёрскому» фехтованию. Что до развития отношений в романтическом ключе, то ими даже и не пахнет. Нет, Ленка, кажется, не против, дело во мне. Ну не лежит душа, хоть ты тресни — возможно, мешают воспоминания из «той, прежней» жизни? Ладно, торопиться некуда — может, Как и не получается сблизиться с прочими одноклассниками. Может, в будущем учебном году что-нибудь поменяется?

Что касается защиты фантпроекта, то и тут всё прошло, как по маслу. Тут я немного схитрил — уцепился за намёк руководителя кружка на то, что преимущества получат те, кто смогут представить свои идеи русском и английском — и без малейшего зазрения совести воспользовался своим «конкурентным преимуществом», составив пояснения к проекту на двух языках. На защите такая резвость вызвала некоторое недоверие, но после того, как один из членов комиссии, доцент из Института Космических исследований при Академии Наук как бы между делом перешёл в расспросах на язык Шекспира — сомнения отпали. В итоге проект занял первое место не только по Дворцу, но и по Москве, так что никуда вожделенные "космические смены" от меня не делись. А ещё удивила меня реакция отца: когда он узнал о выбранной для проекта теме (мне так и не удалось прибегнуть к его помощи, элементарно не хватило времени) — он загадочно улыбнулся, и предрёк, что проект ещё подкинет мне сюрпризов.

После объявления итогов, было объявлено, что в каждом отряде «космической смены» выберут по три проекта из числа тех, что привезли участники — и эти проекты будут выставлены на общую защиту. И тут отец меня удивил. Оказывается, у них как раз сейчас подбирают молодых сотрудников — в Артек пионервожатыми на «космические смены». От нашего отдела тоже поедет. — сказал он. — Толковый парень, дипломник МЭИ — он у нас меньше месяца, в курс войти толком не успел, вот пусть и съездит. Отдохнёт от диплома, на солнышке погреется, в море искупается — а заодно присмотрится к тому, что вы там напридумывали. Сейчас развитие космической отрасли пойдёт семимильными шагами, и никто не может предсказать, в какую именно сторону. Вот пусть и изучит, что за идеи там у вас витают — глядишь, что и пригодится!»