Повелитель морей - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 41

Выстроившись в колонну, мы встали у дороги, ожидая подхода дивизии. Странно, уже двадцать шестое, а только сегодня получен приказ на отход. Или произошли изменения, или просто он к нам с запозданием пришёл, и тогда мы точно не выйдем из окружения со всей техникой. Впрочем, это мы ещё посмотрим.

Больше часа мы так стояли, пока наконец не показалась колонна дивизиона. Всего три орудия на сцепке грузовиков. По два одно тянули, иначе бы не смогли буксировать из-за маломощных двигателей. А в общей сложности одиннадцать грузовиков, два мотоцикла и одна пулемётная зенитная установка, которая всё это прикрывает. Так и тронулись. Оказалось, мы вышли следом за штабной колонной нашего механизированного корпуса. Странно, уж эти давно должны были эвакуироваться, вчера точно.

На дороге зияли многочисленные воронки, которые приходилось объезжать. На дороге и на обочинах было множество брошенной и битой техники. Было заметно, что тут прошёлся бульдозер, скидывая всё с дороги, чтобы освободить проезд.

Дальность Взора у меня чуть-чуть не дотягивает до восьми сотен метров, и я дважды засекал «охотников», работавших по этой дороге. Когда появилась первая пара, я уже был готов, ожидая в кузове остановившейся машины, и смог сбить ведомого; ведущий, к сожалению, ушёл. У второй пары мне удалось повредить двигатель ведущего и тяжело ранить пилота, однако он улетел за верхушки деревьев, и визуально подтвердить, что мы его сбили, никто не мог. Но я-то знал, что он врезался в деревья в семистах метрах от нас. Самолёт рассыпался на части, лётчик к тому моменту был уже мёртв.

Наш грузовик шёл первым, перед нами был только мотоцикл. Мы проехали ещё километров пять, когда я кивнул бойцу, сидевшему у кабины, и тот застучал по крыше. Полуторка встала как вкопанная, мотоциклисты тоже остановились, да и вся колонна встала. Взором я видел, что в глубине леса, в шестидесяти метрах от опушки, трое диверсантов в нашей форме пытают командира, тоже в нашей форме. Эти трое уже попадались мне в прошлых жизнях, я их тогда ликвидировал. Вот и сейчас встретились.

Когда колонна встала, я наклонился к младшему сержанту, командиру расчёта этого пулемёта, и сказал:

– Лавров, бери пять бойцов, и бегите вглубь леса. Там диверсанты нашего командира в плен взяли, пытают. Сам видел, как его тащили. Я их вижу в глубине леса, попробую уничтожить, чтобы вам работы меньше было.

Сержант, командуя, первым спрыгнул на пыльную дорогу, поправляя ППД, и бойцы, уходя чуть в сторону, чтобы не оказаться на линии прицеливания, побежали в сторону леса. Я же, развернув пулемёт на правый борт, стал выцеливать врага, после чего дал короткую очередь. Пули, сбивая листья и ветки, всё же настигли диверсантов: двоих буквально разорвало, а третий, который сидел на корточках и отрезал пальцы командиру, упал плашмя, с испугом крутя головой. Попытался было дёрнутся в сторону, но я короткой очередью разметал землю возле его головы, припорошив ему глаза, и больше он не дёргался, пока бойцы, рассыпавшись цепью, не нашли его и всех остальных.

Подошедшие ко мне командиры, узнав, что происходит, также углубились в лес, взяв ещё два отделения бойцов. Простояли мы минут десять, и за это время за нами скопилось немало машин: дорога узкая, не разъехаться. Выжившего диверсанта вывели, серьёзно покалеченного командира вынесли, им санинструктор занялся, и, погрузившись, мы поехали дальше.

А через семь километров подъехали к замыкающим машинам штаба нашего механизированного корпуса. Там царила паника: дорога перерезана, мост сгорел. Сзади нас подпёрла другая колонна. Лебедев и Зиновьев умчались вперёд, получать приказы, а мы ожидали, внимательно наблюдая за лесом; я только до ветру на опушку бегал, некоторые бойцы тоже отбегали в лес по нужде, да отнесли вперёд, где был санитарный автобус, спасённого командира, который оказался начальником штаба нашей дивизии. Его хорошо знали Лебедев и Зиновьев, но лицо кровью было залито, поэтому не сразу признали.

Поспешно вернувшиеся командиры дивизиона сообщили, что поступил приказ технику бросить, по возможности привести в негодность, забрать личное оружие и прорываться малыми группами в сторону Слонима. Хромцев был изрядно дезориентирован этими событиями и явно не знал, что делать. У него в голове не укладывалось: как это, взять и бросить?

– Что? – переспросил он у меня.

– Возьми письменный приказ оставить технику, по возможности уничтожив её, – повторил я.

Я уже осмотрелся Взором. Если проехать метров сто (по обочине можно, хотя там песок, как бы не увязнуть), то сквозь редкие деревья мы сможем отогнать колонну нашей батареи в сторону и спрятать под деревьями. А когда бойцы уйдут, я отправлю вооружение и имущество батареи в Хранилище.

В общем, технику дивизиона бросили, многие машины горели. А технику своей батареи мы отогнали под деревья: я пообещал капитану, что мои знакомые заберут её и передадут нам, когда мы выйдем из окружения. Понимаю, что объяснение аховое, я бы сказал, наспех придуманное, но капитан поверил: я ведь ни разу его не обманывал. Оставили мы всё, забрали только личные вещи и оружие, да припасов дня на три.

Когда мы догнали пешую колонну дивизиона, углублявшуюся в лес, я оставил их, пообещав нагнать чуть позже, и побежал к машинам батареи. Через четыре часа я вернулся, нагнав своих.

Кроме техники нашей батареи я прибрал шесть пулемётных зениток на автомобильных шасси, из них четыре счетверённых зенитных пулемётов Максима и два ДШК, плюс батарею ПВО-ПТО калибра 37 миллиметров. Батарея была на пять орудий, взял с техникой, они буксируемые. Ну и так пробежался, прибрал то, что не уничтожили, а просто бросили: мотоциклы, легковые машины, и довольно много, несколько броневиков, девять разных танков, в основном лёгких. Среди танков был один КВ-1 с пустыми баками. Не знаю, откуда он там взялся.

Мародёров вокруг было немало, но я Взором уже видел, что брать, поэтому делал всё быстро, перемещаясь бегом. Я нахожусь в неплохой физической форме, тренируюсь каждый день, и даже находясь в воде, делаю разные силовые упражнения, качанию Хранилища это не мешает. Боем на саблях также занимаюсь, но это уже на суше. Бегом перемещаясь по дороге, я касался заранее выбранной мной техники и отправлял её в Хранилище. Итог – больше ста единиц авто и бронетехники и двадцать шесть зенитных орудий, от крупных (нашёл две в 85 миллиметров) до пулемётных.

Нагнав своих, я встал в строй. Дивизион шёл обособленной колонной, неся на носилках шестерых раненых. Одним из них был спасённый нами подполковник. Диверсанты серьёзно с ним поработали: рука в трёх местах сломана, двух пальцев нет, на теле сплошные гематомы. Оставлять его в живых они явно не планировали.

Интересно, как выходить будем? Да и получится ли? О, кажется, ко мне посыльный. Ну точно, Лебедев вызывает. Уже бегу.

Да, этот марафон по оврагам, болотам и буеракам я запомню надолго. Двигались остатки нашего корпуса три недели и прорвались, пусть и немногие, в районе Пинска. Многие не понимали, почему, идя на Минск, мы оказались у Пинска. Командиры ошиблись? Наименования-то схожи. На самом деле передовую мы перешли в районе Пинска, но двигались на Мозырь, как я понял.

Я эти три недели мало спал, много бегал и в итоге стал похож на скелет, которого ветром шатает. Однако это не так, я усох, не без этого, зато мышцы что канаты. А вы побегайте каждый день километров по сорок да поспите от силы часов пять в сутки, так же выглядеть будете.

Все бойцы моего хозотделения выглядели не лучше меня. Вот батарейцы, в отличие от нас, были здоровыми, откормленными, аж лоснились. Сытые, форма справная, чистая, даже у некоторых поглажена, оружие блестит, все побриты. Идеальное подразделение. Но так выглядела только наша вторая батарея, остальные окружённые, выходившие с нами, включая наш дивизион, выглядели узниками концлагерей: худые, грязные, оборванные, многие без оружия. Непонятно кто, а не Красная армия. Почему мои бойцы так выглядели? О, это интересная история.