Контроль (СИ) - Одувалова Анна Сергеевна - Страница 44

— Ты козел! — Наташа стремительно взбегает на крыльцо, и я не понимаю, как ей удается одновременно целовать отца в щеку и оскорблять меня.

— Нет. Вообще-то, я твой начальник, если ты забыла.

— Во-первых, не ты, а Глеб! — наседает она. — А, во-вторых, пофиг все равно меня уволишь!3f2d8c

— Это почему еще?

— А потому что я расцарапаю тебе рожу за сестру! Так и знала, что от вас, Лисовецких, одни проблемы! — вопит она и кидается на меня, как разъяренная кошка, но ее останавливает отец. Причем я бы никогда не думал, что Наташу можно остановить словом.

— Наташенька, возьми себя в руки, а то испортишь нам внешность жениха перед свадьбой, — просит он, и я невольно начинаю мужика уважать. И меня перед фактом поставил, и Наташу успокоил. А уж следующий аргумент и вовсе достоин аплодисментов. — Кем мы будем хвастаться перед тетей Симой?

— Жениха? Так…

— Я не могу уйти с этого крыльца и сделать предложение, потому что ты пытаешься меня покалечить.

— Нет уж! — злобно фыркает она. — Ты сначала кольцо купи, женишок. Сомневаюсь, что ты успел его приобрести, а потом, так и быть, приходи. А пока видеть тебя не хочу. И вообще, нам нужно побыть с семьей, обсудить, так сказать, последние новости.

— Да и Даше врач сказал, лучше отдыхать, — соглашается Сергей Федорович, а я офигиваю от того, как меня выгнали из мной же проплаченной больницы. Ну и с кольцом я согласен. Пожалуй, сначала кольцо, потом предложение.

Даша

Меня все оставляют одну. Сначала я даже рада, потому что устала от общения, от ситуации. Меня на самом деле клонит в сон, а еще нужно подумать, и я разбита, но, вздремнув, к обеду, я начинаю скучать, а вставать нельзя. Белые стены и тиканье монитора заставляют впадать в унынье. Мне скучно и в голову лезут нехорошие мысли. А что если Саша больше не вернется? Точнее, мы ведь с ним так и договаривались. Он исчезает из моей жизни, и появится только, если я не смогу обойтись без его помощи. Все логично. Он появился, помог и исчез. Почему же я все равно жду его появления? На что надеюсь?

Приходит медсестра и ставит какие-то капельницы, а я боюсь спросить, что со мной и почему-то не спрашиваю, куда делся телефон. Безусловно, я скучаю по маме, папе, да и Машке, но вот из моих мыслей не уходит Александр. Я думаю о нем непрестанно и боюсь. Вдруг я сама поставила жирную точку там, где ее ставить не следовало.

После дневного сна прибегает Машка с мандаринами и рассказывает мне больше, чем врачи. Да я ударилась головой, да у меня ушибы, сломана лучевая кость запястья, растянута лодыжка и, собственно, все. Жить буду.

— И если повезет, — подмигивает мне Машка. — Не одна.

Но я сомневаюсь, хотя очень хочу верить. Я бы, наверное, сама позвонила Саше, но телефона нет, а его номер наизусть я не помню.

Следом за Машкой влетает растрёпанная Наташа со стаканчиком кофе и с порога заявляет.

— Ты представляешь, я приехала тебя навестить, но меня не пустили. Ты спала, а потом уснула я! Так обидно.

За Наташей подтягиваются родители, и мы непринуждённо болтаем, не затрагивая такую сложную тему Саши. Все тактично молчат. Лишь папа косится время от времени на дверь. Но никто не приходит. Ни сейчас, ни через час, ни вечером, ни через день.

Родители мрачнеют, Наташа матерится и говорит, что и на работе никого нет уже третий день. Ни Глеба, ни Саши, ни Никиты. Только заскакивал Макс. Я уже начинаю просто переживать. Телефон мне вернули, но не мой — он разбился. Подогнала Машка свой старый, симка новая и в ней ни одного контакта и я решаю, что, наверное, так лучше. А с утра на третий день вплывает огромный букет белых роз, а за ним Саша.

— Привет, принцесса! — улыбается он и целует меня в щеку, не обращая внимания на болезненный и изумленный вид. Я, правда, его уже не ждала и слегка обижена, что он заставил меня переживать.

— У тебя конь сломался? — недовольно бурчу я, но понимаю, что всерьез сердиться не могу.

— Были дела, — уклончиво отвечает мне он. — Нужно было разобраться с ними, прежде чем двигаться дальше.

— Но ты их решил?

— Как и всегда. — Он улыбается и останавливается возле кровати, мучительно размышляя, куда деть охапку цветов. Наконец определяется и помещает в угол. Я в очередной раз поражаюсь предусмотрительности Саши. Он даже букет притащил практичный, сразу упакованный в огромное декоративное ведро, которое можно поставить где угодно.

— А мне расскажешь? — интересуюсь я, любуясь идеальными, словно клонированными розовыми бутонами с нежными белоснежными лепестками. Запах от них плывет по палате, и он значительно лучше, чем запах медикаментов и антисептиков.

— Почему бы нет. Во-первых, я хочу сказать тебе, что никогда и никуда от меня теперь не денешься. Я просто не отпущу. Ты просто не представляешь, как я перепугался за тебя. Думал, у меня сердце выпрыгнет из груди. Во-вторых, все ждут, что я сделаю тебе предложение, но… — Он смотрит на меня влюбленными глазами, и я не боюсь этого «Но». Верю, за ним не последует ничего плохого. И я не ошибаюсь. — Мне кажется, предложение руки и сердца нужно делать только с видом на Эйфелеву башню. По крайне мере, в нашем с тобой случае. Как ты считаешь?

— Что?

Мне кажется, что я до сих пор сплю. Саша и правда пообещал позвать меня замуж. И не где-нибудь, а в Париже?

— Как только ты поправишься, мы полетим с тобой снова в Париж. А до этого, ты просто позволишь мне быть рядом с тобой и заботиться о тебе?

— Да, — шепчу я, чувствуя, как по щекам текут слезы счастья.

— Вот и замечательно. — Он довольно улыбается и наконец нежно целует, стараясь не прижимать к себе слишком сильно.

Новый год в Верещагино или бесконтрольное счастье

Зима в этом году ранняя и снежная. Даже украшенная ель, возвышающаяся в середине двора, припорошена снегом, из-под которого то тут, то там сверкают игрушки и огоньки. К Новому году сугробы Верещагино достигают окон первого этажа. Конечно, тропинки и парковка вокруг дом расчищены, но вокруг нетронутая снежная целина, на которой можно рассмотреть лишь отпечатки кошачьих лапок. «Кстати, а почему у нас нет кота?» — думаю я и смотрю в окно на расходящийся снегопад, а вопрос кота начинает меня волновать все больше и больше.

— Дашка, ты о чем задумалась? — кричит Машка из гостиной. Она выходит ко мне в новогоднем колпачке и обмотанная мишурой.

— Думаю, почему мы с Сашей не завели кота, — честно отвечаю я, а подруга фыркает.

— Смешная. Лучше бы ты подумала про детей.

— А я и подумала, но решила, что хочу сначала закончить университет.

— Ну и зачем университет, если у тебя есть Саша? — недоумевает она, а фыркаю. Легкость Машки меня всегда спасает. Подруга даже спокойно общается с Максом, хотя он умудрился разбить ей сердце. Между ними даже установилось странное подобие дружбы. Тот вариант, когда парень и девушка могут встретиться в кофейне за чашкой кофе, потом переместиться в постель, а потом два месяца даже не созваниваться и не обмениваться лайками в соцсетях. Даже предложение встретить Новый год там, где он будет, Машка восприняла с воодушевлением. Я бы так не смогла.

Вечером тридцать первого декабря все нормальные люди давно не работают. Днем в Верещагино приехал даже Макс, который уже три раза пробегал мимо меня. Первый раз с еловыми ветками, почти с него величиной, потому что ему показалось, что в украшенном зале не пахнет Новым годом, второй раз с ящиком шампанского, а третий я даже не поняла зачем.

Девочки: Машка, Алина, моя сестра Наташка и Лика, которая впервые после беременности решила расслабиться, даже успели выпить по бокальчику, пока делали вид, что готовят на кухне. В Верещагино банкет на Новый год всегда заказывают у лучших поваров, но девчонкам захотелось сделать традиционный тазик оливье. Они Дэна даже в город за тазиком сгоняли. Когда я его увидела, то ржала минут пять — металлический, купленный в ближайшем хозтоварном магазине ярко-желтый с цветочками. Это торжественное блюдо надлежало установить в центр стола.