Классный час 2 (СИ) - Тамбовский Сергей - Страница 19

— А вот интересно, с какой формулировкой вы меня закрыть собираетесь? — решил уточнить я.

— Раз интересно, поясню — по обвинению в государственной измене. Статья 64 пункт А УК РСФСР.

— Ну ни хрена ж себе, — с трудом сумел восхититься я, — и как же я смог совершить измену в нашем закрытом от иностранцев городе и в полутора тысяч километрах от ближайшей границы?

— Органы разберутся,— флегматично заметил Абрамыч, — ну так как, Палыч, по какому пути пойдёшь? По первому или по второму?

Я закрыл глаза, вдохнул и выдохнул раз пять подряд, потом открыл глаза и заявил:

— По первому, конечно. Только вот этот кубик к моим игрушкам никакого отношения не имеет.

— А откуда ж он взялся в этом вагоне? — тут же уцепился за мои слова Миша.

— Честное пионерское — понятия не имею. Могу перекреститься, если надо.

— Ладно, поверим… — сменил Абрамыч выражение лица с волчьего на добродушное, — так где, говоришь, ты там их сховал? — употребил он почему-то такой украинизм.

— Обратно к моему дому подъезжайте, — хмуро ответил я. — Всё в подвале лежит.

— Давно бы так, — тоже предельно благожелательно сказал Миша, заводя мотор. — Про подвал мы с тобой, Абрамыч, как-то недопетрили…

Назад мы вернулись тем же кружным путём, и только я собрался вести их в подвал, как увидел двух кумушек на скамейке рядом с входом. Одна из них была та самая Мари-Ванна, которой я недавно скормил рецепт варенья из рябины.

— Вот что, парни, — сказал я им обоим, — вам ведь лишняя огласка не нужна, верно?

— Ну допустим, — с натугой согласился Абрамыч.

— Если мы втроём мимо этих бабусь сейчас проследуем, да сразу в подвал, это будет разговоров и пересудов на полгода.

— И что ты предлагаешь? — обеспокоенно спросил он.

— Я один захожу, делаю вид, что поднимаюсь по лестнице, а сам тихо возвращаюсь и открываю подвальную дверь. Через пару минут заходите вы, закрываете за собой дверь на улицу и тихо спускаетесь в подвал.

— А он дельную вещь предлагает, — подал голос Миша, — только учти вот что, Палыч — если ты вдруг сбежать решил, то это зря, мы тебя и на дне морском отыщем.

Процедура проникания в подвал прошла по моему плану за тем лишь исключением, что Мари-Ванна решила поинтересоваться, почему это я не в школе. Ответил, что заболел и отпросился до вечера. А далее я дождался двух гэбэшников, открыл висячий замок на двери своей дощатой клетушке, включил фонарик и сказал приглушённым голосом:

— Вон в той сумке всё и лежит.

— В какой сумке? — спросил Миша, — нет здесь никаких сумок…

— Да не может этого быть, — растерянно пробубнил я, — вот сюда же я её вчера поставил, желто-коричневую сумку из кожзама… — и я показал на нарушенный в виде прямоугольника слой пыли на одном из ящиков в углу.

— Значит она ноги приделала, твоя сумка, — на рожу Абрамыча вернулось волчье выражение, — и сбежала с этого ящика.

— И висячий замок изнутри открыла, — добавил Миша. — Ай, как нехорошо вводить в заблуждение органы правопорядка, Антон Палыч.

— Короче так, учитель, — продолжил Абрамыч, — либо ты сейчас в течение одной минуты вспоминаешь, где твои игрушки на самом деле…

— Либо что? — упавшим голосом уточнил я, хотя это и так было ясно, без уточнений.

— Либо мы на той же Волге следуем в СИЗО, знаешь, где это?

— Знаю, на Страже Революции, — ответил я.

— Вот-вот, и на этом Страже мы отдаём тебя под стражу, гы, — и они оба неприятно рассмеялись. — А дальше уж там как бог даст… время, кстати, пошло.

И Абрамыч картинным жестом поднёс наручные часы к моему носу… Полёт, автоматически отметил я, подарочные, с надписью какой-то. А мне, в общем, и полминуты хватило — когда такие ультиматумы ставят, мозги сами по себе вдвое быстрее крутиться начинают, так что через тридцать секунд высказал я им такую мысль:

— Видели бабку перед подъездом?

— Которую, их там две штуки сидело? — уточнил Миша.

— Ту, что мне вопрос задала.

— Допустим, и что дальше? — спросил Абрамыч.

— Когда я вчера сумку в подвал запихивал, она мне по дороге встретилась и долго расспрашивала, что я там делаю, в этом подвале. Кроме неё никто не знал и не видел, куда я это дело запихал…

— А ключи? — задал дополнительный вопрос Миша, — ключи от замков у неё есть?

— От входной двери в подвал точно есть, она тут варенья и соленья на зиму запасает, — ответил я, — а висячий замок можно и гвоздём открыть при желании.

— Хорошо, я твою мысль понял, — подобрался Абрамыч, как гончая собака, почуявшая зайца, — бабку мы сейчас раскрутим… но только учти, Палыч, что это твой последний шанс — если пустышка выйдет, считай, что ты уже на нарах сидишь.

Я сглотнул горькую слюну, а они отошли от меня на пару метров и тихо посовещались, видимо о деталях, как Мари-Ванну потрошить будут. Потом Абрамыч громко сказал мне:

— Мы тут вот чего придумали — чтобы лишнего шума не поднимать, ты сейчас выйдешь на улицу один и скажешь этой бабке, что в соседнем магазине дефицит выбросили.

— Какой? — тут же включился я.

— Что у нас сейчас в дефиците, Миша? — справился тот.

— Да всё у нас в дефиците, — рассеянно ответил Миша, но тут же собрался и дал точный ответ, — индийский чай со слоном пусть будет.

— Скажешь, что выбросили чай со слоном, — эхом повторил Абрамыч, — по две пачки в одни руки. Она побежит к магазину, там-то мы её и перехватим.

— А если у неё денег с собой нет? — спросил я, — она же домой сперва поскачет…

— Она в этом подъезде живёт?

— В соседнем, — и я мотнул головой в сторону её местожительства.

— Не беда, подождём, — уверенно сказал Миша, — пока она с деньгами выйдет.

— Тогда такой вариант — а если вторая бабка с ней побежит? Чай со слоном штука нужная… вы их обеих брать будете?

— Об этом я не подумал… — почесал нос Абрамыч, — у тебя какие-то другие предложения есть?

— Надо сообщить ей что-нибудь, что касалось бы только её лично, — предложил я.

— И что это может быть, ты знаешь?

— Знаю, — радостно ответил я, — рецепт варенья из рябины. Я вчера ей ляпнул, что варю такое варенье, а она заинтересовалась. Значит, меняем ваш план на такой — вы поднимаетесь ко мне в квартиру, а я выхожу и говорю, что начал, мол, варить очередную партию рябинового варенья. Если хочешь поучиться, то пошли ко мне. Мы поднимаемся в квартиру, и тут-то вы её и колете на предмет игрушек.

— Голова у тебя варит, Палыч, — благожелательно сообщил мне Абрамыч, но Миша внёс свою критическую ноту:

— Только запомни, если ты удрать от нас таким образом собрался, то мы тебя…

— Найдёте на морском дне, — закончил я за него, — я запомнил. Ну я пошёл?

— Стой, сначала мы поднимаемся к тебе в квартиру, ключ давай…

И я отцепил от связки квартирный ключ, подождал, пока они поднимутся на мой третий этаж, запер подвал, ну а далее было всё по разработанному нами совместному плану. За тем исключением, что вторая бабка, Полиной Андреевной её звали, тоже захотела научиться варить такое варенье. Блин, что же делать-то, уныло подумал я… и нашёл-таки выход.

— Полина Андреевна, — сказал я ей, — давайте по очереди. Пусть Мари-Ванна сначала вот поучится, а потом и для вас курсы проведу.

И она с трудом, но согласилась, а я даже открыл и подержал дверь перед этой старой каргой. Абрамыч же с Мишей уже ждали её с нетерпением…

----

Мари-Ванна раскололась очень быстро, и пяти минут не прошло, я даже кофе не успел до конца приготовить.

— Значит так, бабуся, — услышал я в кухне хорошо поставленный голос Абрамыча, — сейчас ты подпишешь эту бумагу о неразглашении, а потом пойдёшь к себе домой и вынесешь нам сумку Палыча со всем содержимым. Если оттуда ничего не пропало, то так и быть, дело на тебя мы заводить не будем. Всё ясно?

Бабусе было всё предельно ясно. Смотреть на неё было больно — шла учиться варить варенье, а попала в жуткий переплёт… а не надо было чужие вещи тырить, злорадно подумал я.