Классный час 2 (СИ) - Тамбовский Сергей - Страница 17

Вернулся домой полный сил и энергии, только-только поставил чайник на плиту, как в дверь зазвонили. А это телеграмму принесли с той же почты, откуда я только что. Телеграмма была от Марины… расписался и прочитал «Приезжаю 2 октября 22 10 встречай». 2 октября это сегодня, значит лежит моя путь-дорога на новокалининский железнодорожный вокзал через… через час с хвостиком лежит. И придётся что-то ведь придумывать, как быстро и безболезненно разрулить треугольник я-Марина-Софья…

Пока пил чай (не элитный индийский, который со слоном и погонщиком в чалме, а обычный грузинский, с ветками), ничего не надумал. Плюнул и собрался на вокзал в дурном настроении… из нашего микрорайона туда трамвай ходил за номером 12. Нет, ещё и автобусов парочка имелась, но на их остановку дальше было идти, да и по вечернему времени они ходили довольно редко. А двенадцатый трамвай курсировал как часы… которые двенадцать раз бьют.

В связи с полным отсутствием кондукторов билет в нём надо было самому приобретать, в железной такой кассе, привинченной к стенке. В приёмный лоток бросаешь три копейки в любом наборе, дёргаешь за рычаг сбоку и тебе вываливается отрезанный билетик. Всё механическое, никакой электрики, внутренне восхитился я, проверяя номер билета, вдруг счастливый. Но нет, цифирки слева и справа не сложились в одинаковую сумму, так что я уселся на заднее сиденье и всю дорогу, а это добрых сорок-пятьдесят минут заняло, город у нас немаленький, тупо просмотрел в запылённое окошко.

Трамвай звякнул последний раз на повороте в кольцо и насморочный голос объявил в микрофон, что ша, граждане, состав дальше не идёт, выгружаемся. Выгрузился вместе с небольшой группой граждан, отправлявшихся, видимо, в столицу — вечером от нас туда фирменный поезд уходил с поэтичным названием «Волжские зори». Поразился отсутствию сумок на колёсиках, в 21-то веке все поголовно с ними путешествовали… вот и ещё тебе, Антоша, одна незанятая ниша для творчества, сказал я сам себе.

Вокзал встретил меня приглушённым гулом, как будто на моём уроке дело происходило, запахами печёных беляшей и суетой возле касс. Зашёл в газетный ларёк, он тут чуть ли не круглые сутки функционировал, и приобрёл журнальчик «Юность» за полтинник — ничего особенно примечательного я в оглавлении не увидел, кроме смутно знакомой повести Альберта Лиханова, чисто для души, поностальгировать над Зелёным портфелем Галки Галкиной.

А тут объявили прибытие поезда из Ленинска, на третью платформу и первый путь. У нас очень оригинально они нумеровались, платформы эти — сразу возле вокзала была третья почему-то и чтобы попасть на неё, лезть в подземный переход было необязательно, прямо из зала ожидания выходи. А вот первая платформа была самой дальней… исторически так сложилось наверно. Через положенные пять минут поезд и причалил к этой третьей (а на самом деле первой) платформе. Вагон мне Марина не написала, так что я встал возле входа в вокзал справа, всё равно мимо него не пройдёт.

— Привет, Антоша, — чмокнула она меня в щёку, — не заскучал тут без меня?

— Ой, заскучал, — ответил я, — так что хоть в петлю лезь.

— Не, в петлю не надо, — рассмеялась она, — а что у тебя с этим… ну чиновником из роно? Разрешились проблемы?

И тут я понял, что она же уехала до всех этих событий с разанонимизацией и поножовщиной, придётся ведь объяснять… но делать мне этого категорически не хотелось, по крайней мере сейчас, так что ограничился коротким предложением:

— Да, все вопросы решились сами собой. Давай быстрее на остановку трамвая, а то у него скоро последний рейс будет, — и я выразительно посмотрел на часы — на них была половина одиннадцатого, а этот последний рейс, насколько я помнил, уходил ровно в одиннадцать.

На трамвай мы успели и даже заняли два свободных места в начале второго вагона.

— А у меня к тебе разговорчик один будет, — сказала вдруг Марина с самым серьёзным выражением лица.

— Правда? — ответил я, чтобы не молчать. — Ну давай разговаривай свой разговорчик…

— Понимаешь, Антоша, — проникновенно продолжила она, глядя на редкие огоньки за бортом, — я там в этом Ленинске встретила одного человека, — и тут она совсем замолчала.

— Так-так, — подбодрил её я, — ты там кого-то встретила, и что дальше? Он оказался заслуженным деятелем искусств РСФСР?

— Нет, немного не так, — поправила она меня, — он тоже учитель, только живёт в Ленинске, — и она опять замолчала.

— Давай я тебе помогу, — взял я руль управления в свои руки, — ты в него там влюбилась на этих курсах и…

— И наши чувства были взаимными, — на глазах у неё выступили слёзы. — И он меня замуж позвал, вот…

— А ты что? — спросил я.

— А я согласилась… ты же меня замуж не звал, только пользовался мной, — перешла она к упрёкам, — а он сразу позвал. А мне тридцатник скоро стукнет…

— Понятно, — вздохнул я, — в общих чертах. И что мы дальше будем делать?

— Я сегодня у тебя переночую, ладно? А завтра уже вещи заберу… только ты не обижайся — ты хороший… но не такой, как он, — и на её лице появилось мечтательное выражение.

— Слушай, — пришла мне вдруг в голову одна мысль, — а он случайно у тебя денег не просил? Мол тяжёлые жизненные обстоятельства, очень срочно надо на операцию, а я тебе всё верну после свадьбы?

— Не, — мечтательное выражение у неё сменилось на ожесточённое, — ничего такого не было. Денег у него своих достаточно.

— Ну значит ошибся, извини, — покаялся я, — а то знаешь, какие аферисты встречаются.

Переночевали мы и вправду в одной квартире, и даже на одном диване… я поневоле сравнивал маринины способности с софьиными и так и не пришёл к окончательному выводу, кто из них более сексуален и привлекателен…

А утречком раненько я напоил Марину свежеприготовленным кофе, даже ванили щепотку не пожалел для любимой женщины… для бывшей любимой, конечно. А потом проводил её вместе с большой сумкой, куда загрузились всё её имущество. Напоследок она не удержалась от шпильки в мой адрес:

— Передай этой своей новой… — и она выразительно посмотрела в направлении моей школы, — благодарность, что не всю мою косметику на себя намазала.

Ничего я ей на это отвечать не стал, чтобы не ввязываться в бесполезную ссору, а просто тихонько притворил дверь и передохнул — одной проблемой меньше и на этом спасибо те, господи. А сам начал собираться на работу, время уже к семи подбиралось. Только-только вымыл чашки и поставил их на решётчатую подставку, как в дверь опять позвонили. Кого там ещё черти принесли с утра пораньше, внутренне чертыхнулся я — а черти на этот раз притащили двух сумрачных мужиков в одинаковых чёрных костюмах и такого же цвета плащах, у которых у каждого на роже было нарисовано, что они из органов.

— Лейтенант Трушечкин, — махнул перед моим носом ксивой видимо старший из них. — Комитет госбезопасности.

— Очень приятно, — заторможенно ответил я, — чем обязан?

— У нас есть ордер на обыск в вашей квартире, — достал он из кармана сложенную вчетверо бумажку, — ознакомьтесь.

Я автоматически взял у него эту бумажонку трясущимися руками и увидел, что и фамилия, и адрес мой указаны там абсолютно верно.

— Ну тогда прошу, — и я картинным жестом распахнул дверь до упора, — гость в дом это, как говорят, бог в дом.

Они прошли прямо в зал, не разуваясь, и там опять-таки старший из них громким командным голосом предложил мне самостоятельно выдать запрещённые к обороту в СССР предметы.

— Это какие же? — позволил себе я это уточнение.

— Огнестрельное и холодное оружие, — не заставил себя ждать лейтенант, — наркотические и отравляющие вещества, антисоветскую литературу, золото в необработанном виде, а равно и другие вещи и предметы, способные представлять опасность для окружающих или запрещённые законодательством.

— Увы, ничем таким обрадовать вас не могу, так что всё, что найдёте, будет вашим, — начал было я, но мой взгляд мельком зацепился за настенные часы, — кстати, мне же в школу надо идти, через двадцать минут первый урок — хотя бы предупредить надо начальство, что я задерживаюсь.