Проблема для некроманта – 2 . Часть вторая (СИ) - Шнейдер Наталья "Емелюшка" - Страница 51

Колыхнулась смерть, да так сильно, что я подпрыгнула. Выброс был, пожалуй, не слабее выброса кровавой магии из артефакта, подброшенного ведьмаком.

– Щедра к мальчику Предвечная, – хмыкнул профессор. – Не любит он, вишь, боевую некромантию. Может и правильно, что не любит, а то бы великоват соблазн оказался.

– Но откуда он возьмет материал сейчас? – изумилась я.

Или как там это называется? Смерть повсюду, но сила же не вещественна? Чтобы поднять зомби, нужен труп. Или нет?

Наверное, я в очередной раз выразилась неверно, но свекор понял. Улыбнулся – ох, не к добру эта маска доброго дедушки!

– А песики, думаешь, откуда взялись? Ты хоть раз пыталась смотреть, что там у вас во дворе прикопано?

Меня передернуло. В голове тут же завертелись догадки одна жутче другой. Аккомпанируя им, с улицы донеслись крики ужаса и ярости. Я невольно обернулась к окну – как там Винсент? Заставила себя вернуться к работе. Потом расскажет, что у нас прикопано во дворе, или сама посмотрю, тоже потом. Если я сейчас начну глазеть во двор, никакого «потом» у нас может и не быть.

Закончив схему, я тщательно перепроверила ее по наброску профессора. Во дворе бесновалась магия, крики сменялись жутким воем, и очень хотелось быстрее начать действовать. Но если я ошибусь сейчас, разбираться, в чем причина неудачи – в неправильной схеме или неверной копии – будет некогда и некому. Значит, ошибаться нельзя.

Но чем дольше я изучала схему, тем крепче становилась надежда. Правильное решение всегда красиво, будь то математическая формула или архитектурный проект, а эта схема, при всей ее сложности, выглядела красиво. Гармонично.

Или мне просто безумно хотелось верить в лучшее?

– Не вижу ошибок, – сказала я, наконец.

Свекор кивнул, подтверждая, что схема перенесена правильно. Достав уже знакомый мне стилет, начал закатывать рукав.

– Ты уже теряла кровь сегодня, – сказал он в ответ на мой немой вопрос.

Я потянулась к ножу.

– Прошу прощения, но вы немолоды, и восстанавливаться придется дольше. – Кто его знает, сколько крови потребует это заклинание. Не хотелось бы свести свекра в могилу. – К тому же я женщина, мы легче переносим кровопотерю. Эволюция… Предвечная об этом позаботилась.

– Лунные дни? – прищурился свекор.

– И роды.

Я попыталась забрать нож, но Стерри полоснул по вене прежде, чем я успела схватиться за рукоять. Все, что оставалось – подхватить силу и перенаправить ее в схему.

Мой разум снова расщепился. Я-Инга обмирала от страха и волнения. Я-профессор наблюдал за всем с отстраненным любопытством, и лишь в глубине души билась тревога. Еще несколько незнакомых «я» боялись, ярились, недоумевали. Я-Винсента не ощущалось, но прежде, чем страх за него достиг сознания, разум накрыло еще одно «я» – накрыло и заполнило до конца.

Столько зависти, ненависти и злобы было в этом «я», что меня едва не стошнило.

Почему кому-то все, а другим – ничего? Почему кто-то должен лишиться в лучшем случае дара, в худшем – жизни за то, что не выбирал сам и никак не мог изменить? Ничего, он еще посмеется последним. Нужно только разобраться с живучей девкой и зазнайкой-профессором, считающим себя выше остальных. А чем он лучше, собственно? Его заслуга лишь в том, что выживший из ума старикан решил завести питомца и баловал его, как иные балуют комнатную собачку!

Силен, конечно, но это опять же не его заслуга, а ничем не оправданная милость Предвечной. Силен, и сопротивляется здорово. Пусть брыкаются, чем больше солдат погибнет, тем проще будет доказать, что генерал-инквизитор пошел на крайние меры чтобы остановить зарвавшееся зло.

Чем больше крови прольется, тем больше силы он соберет. Пока стихийники и некроманты пользуются сложнейшими заклинаниями, чтобы заряжать накопители, кровавый дар позволяет сделать это играючи, и каждая рана, полученная солдатом, дает силу.

Пусть брыкаются, но девку нужно будет взять живьем для показательного процесса. Признается, никуда не денется, на дыбе признаются все. Он сделает себе имя, а потом смиренно откажется от почестей и места в столице. Останется в городе, где ему больше никто не сможет помешать. Наконец-то возьмет то, что заслужил по праву.

Клаус ощутил мое присутствие, но то ли не ожидал такой прыти, то ли мне удалось собрать достаточно силы, чтобы снести его сопротивление, как полуторацентнеровая тетка сносит щуплого подростка, прорываясь к единственному свободному месту в автобусе.

Обосновавшись в разуме Клауса, я огляделась. Повсюду во дворе меж переломанных, втоптанных в землю розовых кустов лежали кости. Человеческие, звериные – я озадаченно изучила что-то, смахивающее на череп не то крокодила, не то иного хищного ящера. Рядом с человеческими костями валялись разнообразные убийственные железяки без признаков ржавчины. Виднелись и несколько мертвых солдат. В смысле, только что убитых, еще остыть не успели. Некромант не церемонился с теми, кто пришел по его душу.

Но как бы ни сопротивлялся, он был один, а инквизиторов – много. Сложился последний скелет, маги перенаправили силы на дом. Точнее, на крышу, где в башенке виднелся человеческий силуэт. Заклинания рассыпались о защиту дома, но было очевидно, что ей осталось немного…

– Стоять! – рявкнула я-Клаус, и тут же истинный Клаус попытался вернуть контроль над собственным разумом и телом.

Попытался, но не смог. Не умение сейчас было важным и даже не сила, а тупое баранье упорство. И во мне его оказалось больше, потому что для меня на кону стояли не деньги, месть или даже собственная жизнь – а два дорогих человека. Один – что обнял меня, закрывая собственным телом, когда вокруг сыпались с потолка кирпичи и факультет некромантии превращался в груду обломков. И второй, сейчас щедро делившийся со мной собственной кровью и силой, что таилась в ней.

Потому что моя сила сейчас была не собрана с умирающих, проклинавших своего убийцу, а отдана добровольно, с благодарностью и надеждой. Отдана ради того, чтобы защитить сына, и неважно, что мальчику дало жизнь семя кого-то другого. Отдана ради девочки, не отступившей там, где сдался бы любой.

И с этим Клаус ничего поделать не смог.

– Стоять! – повторил генерал-инквизитор. – Отпустить силу и отойти, немедленно!

Кто-то заворчал, кто-то выругался, но подчинились все. Я бросила короткий взгляд на башенку. В смотровом окошке показалась голова. Живой. Все хорошо. Только бы сообразил, что люди инквизиции отошли, подчиняясь приказу, и перестал сражаться. Солдаты и маги не будут просто так стоять и ждать, пока их убьют – и побоище начнется заново.

– Приказывайте, генерал-инквизитор, – сказал кто-то.

Приказывать? А что, собственно, приказывать? Я только сейчас поняла, что понятия не имею, как действовать дальше. Все мои планы простирались лишь до «получится или нет», и дальше я не загадывала.

Но пока я соображала, как аргументировать отступление, вновь и вновь отражая попытки хозяина тела вернуть контроль, вмешалась третья сторона. Застучали копыта, заржали лошади, из темноты вынырнул отряд человек в двадцать. Властный голос, в котором я не сразу узнала голос Освальда, спросил:

– Что здесь происходит?

И что, спрашивается, ему ответить? Простите, ошибочка вышла, мы уже уходим? Инквизитор совсем берега попутал, и потому я магией крови подчинила его разум, пока он не убил всех, кто мне дорог?

Впрочем… «Говори правду и посрами дьявола» – кажется, это твердили земные соратники Клауса. Так пусть он и говорит. Не всю правду, конечно. Но за этим я послежу. И я позволила генералу-инквизитору выплеснуть всю ненависть к тем, кого ему никак не удавалось убить.

Разрешила выплеснуть ненависть к зазнайке-некроманту, который наконец-то сдохнет, и девке, что до пробуждения дара умела только сиськами трясти, а потом возомнила себя некромантом.

Разрешила вслух упиваться собственной хитростью, радоваться своему превосходству, рассказывая, как он постепенно прибирал к рукам имущество бездарей, заставляя их писать завещания на подставных лиц, чей разум давно подчинялся ведьмаку. Позволила похвастать, как он отыгрался на тех, кто считал его глупым и слабосильным.