Детектив и политика - Коллектив авторов - Страница 8

— Мне нужен господин Лало.

— Он наверху.

Малько поднялся на второй этаж и, увидев дверь с табличкой «Дирекция», постучал и вошел в кабинет.

Жюльен Лало переливал какую-то жидкость из большой бутылки в бутылку поменьше. У него была удивительно темная кожа. Окон в кабинете не было, но астматичный кондиционер создавал некоторую прохладу. Подняв иссохшие и морщинистые, как у рептилии, веки, Жюльен Лало посмотрел на Малько. Его седеющие волосы были аккуратно зачесаны назад. Он выглядел не старше шестидесяти лет. Наверное, преступления позволяют хорошо сохраниться…

Малько протянул ему руку:

— Я — друг Рекса Стоуна.

Жюльен Лало невозмутимо поставил бутылку, поднялся из-за стола и, вкрадчиво улыбнувшись, с недюжинной силой сжал руку Малько. Он был выше его сантиметров на десять.

— Какой приятный сюрприз! Давненько мы с ним не виделись… Садитесь!

Малько быстро воспользовался этим приглашением, пока Жюльен Лало не передумал, и, сняв свои темные очки, спросил:

— Что вы переливаете с такой осторожностью?

Плутовская улыбка озарила иссохшее лицо старого негра. Он взял маленький пузырек и протянул его Малько:

— Возьмите, это вам пригодится, если вы пробудете на Гаити еще немного времени…

Малько понюхал желтоватую жидкость. По запаху это напоминало скверный ром.

— Спиртное?

Жюльен Лало прыснул со смеху:

— Нет, не совсем. По-креольски это называется «буа-кошон» — возбудитель!

— Шпанские мушки?

— Нет.

Жюльен Лало показал на большую бутыль:

— Знахари делают это из коры разных деревьев, которую они три недели настаивают Аа роме.

Он наклонился к Малько:

— Точно говорю, действие поразительное. Я каждый вечер выпиваю по стаканчику!

Рептильи веки Жюльена Лало приподнялись; темные белки его глаз были бы неразличимы на черном лице, если бы не мерцавший в них похотливый огонек. Малько вспомнил, что ему говорил Рекс Стоун: несмотря на преклонный возраст, Жюльен Лало жил интенсивной половой жизнью. Воспользовавшись тем, что старик погрузился в свои эротические мечтания и утратил бдительность, Малько сказал:

— Рекс Стоун заверил меня, что вы сможете оказать одну услугу, в которой он очень нуждается…

Все еще думая о своем, Жюльен Лало слегка кивнул:

— Да, да, конечно. А о чем речь?

— Мне нужно встретиться с Габриэлем Жакмелем.

Помяни он сатану в римском соборе Святого Петра, вряд ли эффект был бы сильнее. Из горла Жюльена Лало вырвался хриплый возглас, а веки опустились на глаза, точно занавес.

— Мистер Стоун не в курсе последних событий, — тихо произнес он. — Эту просьбу выполнить невозможно. Габриэль Жакмель — враг гаитянского народа. И в Порт-о-Пренсе его наверняка нет. Лично я думаю, что он подох где-нибудь, как собака.

Он был почти убедителен. Впрочем, Малько ожидал такой реакции.

— Из надежных источников нам известно, что Жак-мель находится в Порт-о-Пренсе, — твердо сказал он. — Вы тут всех знаете — вам нетрудно будет его разыскать. Это единственное, о чем я вас прошу.

Жюльен Лало отрицательно покачал головой:

— Это невозможно. Когда-то я действительно оказал несколько услуг мистеру Стоуну, но сейчас я занимаюсь только бизнесом. И президент Франсуа Дювалье был моим другом. Встретиться с Жакмелем означало бы предать его память. Вот — посмотрите!

Он встал и снял со стены фотографию в рамке. Малько искоса взглянул на нее: Франсуа Дювалье, протягивающий смиренно склонившемуся Жюльену Лало американский карабин «М-1».

— Он подарил мне его за несколько недель до своей смерти, — с верноподданническим трепетом сказал Лало. Забыв уточнить, что патроны к карабину были переданы ему позднее. «Папа Док» любил дарить оружие своим верным сторонникам, но соображения безопасности были превыше всего…

Это трогательное проявление дружбы оставило Малько холодным.

— Доктор Дювалье мертв — а вот мистер Стоун находится в добром здравии.

Жюльен Лало снова покачал головой:

— Я не смогу вам помочь. Найдите кого-нибудь другого. У мистера Стоуна много друзей в Порт-о-Пренсе…

Эвфемизм, означавший: здесь найдется множество людей, готовых на все. Доллар, как-никак, имеет на Гаити хождение наравне с местным гурдом… Но все-таки только Жюльен Лало мог выйти на Жакмеля. Значит, следовало немного поднажать.

Хозяин кабинета встал, давая понять, что беседа окончена. Не поднимаясь со стула и не меняя позы, Малько произнес:

— Насколько мне известно, еще совсем недавно вы оказали несколько услуг мистеру Стоуну. Жаль, что мне придется проинформировать его о внезапном изменении вашей позиции. Очень жаль!

Он сделал ударение на слове «очень». Жюльен Лало словно окаменел. Малько поднялся со стула, надел свои темные очки и протянул ему руку:

— До свидания, господин Лало, рад был с вами познакомиться!

Жюльен Лало отчаянно заморгал. На его морщинистой шее вздулись вены, а в темных глазах блеснула ненависть: достаточно было нескольких телефонных звонков из ЦРУ — и прощай его лицензия на импорт!

Со страшным усилием он выдавил из себя улыбку:

— Вы мне нравитесь. Пожалуй, я все-таки попробую вам помочь. Знахарь, у которого я покупаю «буакошон», — очень известный хумган[4]. Может быть, он что-нибудь знает… Завтра я должен с ним увидеться — заодно и расспрошу о Жакмеле!

Малько не стал афишировать свое удовлетворение. Пока Жюльен Лало прихрамывая провожал его до двери, Малько все пытался угадать, за счет чего он еще мог пользоваться успехом у женщин. Кожа на его шее была сморщенной, как печеное яблоко.

— Я живу в «Эль-Ранчо», — сказал напоследок Жюльен Лало.

Его рукопожатие было не таким энергичным, как при встрече.

Дорога, петлявшая среди поросших деревьями холмов, начала углубляться в джунгли. До Петьонвиля было несколько километров. Вцепившись в руль машины, Малько всматривался вперед. Чтобы найти дом Симоны Хинч, он располагал лишь примитивным планом, который набросал для него один из служащих ее картинной галереи. Надо было проехать три километра в сторону Кенскофа и повернуть направо у высокой стены. К дому молодой женщины вела узкая дорога. У ворот должен был стоять ее зеленый автомобиль марки «мэверик».

Малько взглянул в зеркало заднего вида: ни души. В этом районе находились виллы богатых гаитян из Порт-о-Пренса. За покупками они ездили в расположенный в десяти километрах Петьонвиль. Нервы у Малько были на взводе: охваченный паникой Жюльен Лало вполне мог послать его в западню. Выбор у старого доносчика был мучительно трудный: избавиться от Малько — или рискнуть встретиться с Габриэлем Жакмелем. На всякий случай, отправляясь в это путешествие, Малько сунул под сиденье машины свой ультраплоский пистолет.

Показалась упомянутая служащим стена. Малько повернул направо и поехал по узкой дороге между виллами, которые казались необитаемыми. Увидев зеленую машину, он затормозил и выключил мотор. Воздух здесь был восхитительно чистым и прохладным. Малько достал из своей поясной сумки адресованное Симоне Хинч письмо и положил его во внутренний карман пиджака.

Выхватив письмо из рук Малько, Симона Хинч развернула его и сразу же погрузилась в чтение, так и оставшись стоять посреди комнаты. В жизни она оказалась еще привлекательнее, чем на фотографии: джинсы аппетитно обрисовывали округлость ее ягодиц, а полурасстегнутую блузку распирала высокая грудь. Однако в ее больших карих глазах, красоту которых подчеркивали аккуратно уложенные на висках волосы, сквозила бесконечная усталость. В ней ощущался какой-то надлом. Нежное и чувственное от природы лицо портили напряженность и озабоченность. Ее кожа была удивительного золотистокоричневатого тона, будто подвергнутая обжигу.

Прочитав письмо, она посмотрела на Малько и мелодичным голосом, в котором, однако, тоже чувствовалась напряжённость, сказала: