Детектив и политика - Коллектив авторов - Страница 18

Жюльена Лало в дискотеке не было.

Симона перебросилась несколькими словами с девицей в кожаных шортах и после короткого колебания сообщила Малько:

— Он отправился в одно довольно специфическое заведение. Это совсем рядом.

На прощание девица в шортах вручила Малько карточку с адресом и телефоном дискотеки.

Они сели в машину, свернули на темную проселочную дорогу и затряслись на колдобинах. Метров через сто, которые они преодолели с черепашьей скоростью, Симона сказала: "Приехали!", вышла и осторожно постучала в дверь какого-то барака. Было темно и тихо. Гроза давно кончилась.

— Что здесь такое? — шепотом спросил Малько.

— Подпольный бордель.

Дверь открылась, и на пороге появилась старая негритянка с керосиновой лампой в руке. Увидев Симону, она нахмурилась. Последовала тихая дискуссия. Симона повернулась к Малько:

— Лало здесь, но она не хочет меня впускать. Впрочем, так лучше: я и сама туда не стремлюсь, да и пора домой. Пойду ловить такси.

— Я потом к вам заеду, — сказал Малько.

— Нет, не нужно, чтобы вас часто у меня видели. Каждый вечер с девяти до десяти часов я буду вас ждать у "Ману" на площади Сен-Пьер в Петьонвиле. Там полно проституток, и на меня не обратят внимания. Желаю удачи!

И она исчезла в ночи…

Малько последовал за старухой, которая открыла вторую дверь в глубине барака. Он увидел комнату, слабо освещенную двумя свечами. На полу шевелилась какая-то темная масса. Приглядевшись, он различил двух обнимающихся на циновке негритянок. У стены, на импровизированном диване, сооруженном из матраса и подушек, смутно вырисовывалась длинная фигура Жюльена Лало. Над его животом склонилась какая-то негритянка. Лало был так поглощен созерцанием двух лесбиянок, что не заметил появления Малько. Тот сел на подушку в углу комнаты.

Представление завершалось. Обе лесбиянки добросовестно изобразили судороги страсти, покричали, изрыгнули несколько непристойных креольских слов и замерли в объятиях друг друга. Жюльен Лало хрипло застонал. Лесбиянки спокойно встали, закурили и вышли из комнаты. Жюльен Лало с закрытыми глазами неподвижно лежал на спине. Обслужившая его девица подошла к Малько и с удивительной ловкостью забралась своими длинными пальцами ему под одежду. Без лишних слов Малько придержал ее руку и тихо позвал: "Лало!"

Вырванный из своего блаженного состояния Жюльен Лало подпрыгнул, словно укушенный скорпионом, быстро заморгал, схватил свечу и поднял ее повыше, чтобы рассмотреть зовущего. Удивленная девица сидела смирно. На морщинистом лице Жюльена Лало не отразилось никаких эмоций — только веки опустились еще ниже. Когда он заговорил, голос у него звучал почти нормально:

— Что вам нужно?

Малько с трудом подавил в себе желание немедленно его придушить.

— Финьоле мертв, — сказал он. — Из-за вас. Вы продали меня Амур Мирбале!

Лало схватил девицу за загривок, как котенка, и отшвырнул к двери. Потом, не прикрывая наготы, подполз к Малько.

— Как? Что случилось?

Вид у него был жалкий. Дослушав до конца, он помолчал, затем произнес:

— Вам лучше уехать!

— Я здесь для того, чтобы встретиться с Жакмелем, — холодно сказал Малько. — Вы единственный, кто может мне в этом помочь. Надо все начать сначала.

Рука Жюльена Лало с поразительной силой вцепилась Малько в плечо.

— Нет, я еще дорожу жизнью! — заявил он. — Делайте что хотите, но я вам больше не помощник. Если вы не идиот, завтра же утром садитесь в самолет компании "Америкэн Эрлайнз" и никогда не возвращайтесь на Гаити. Иначе вы окажетесь в другом самолете — компании "Элуа Эрлайнз"![11]

Он оделся с панической торопливостью скромницы, которую застали во время купания нагишом, и с порога бросил Малько:

— Я никому не говорил о Жакмеле — я не сумасшедший!

И хлопнул дверью.

Итак, на Жюльена Лало рассчитывать больше не приходилось. Малько встал и направился к выходу. Старуха, окруженная тремя девицами, преградила ему путь, что-то сердито выкрикивая по-креольски. Купюра достоинством в десять гурдов сразу ее успокоила.

Даже если Лало никому не говорил о Жакмеле, размышлял Малько, Амур Мирбале все-таки узнала правду. И недвусмысленно дала это понять. Значит, следовало найти другой способ вступить в контакт с Жакмелем и при этом избежать ловушек тонтон-макутов.

Обратный путь ему пришлось проехать задним ходом: дорога была слишком узкой, и развернуть машину он не смог.

Порт-о-Пренс плавился от жары. Старые побитые американские машины поднимали облака пыли на незаасфальтированных улицах. Малько поменял деньги в "Канадском королевском банке" и, перед тем как сесть в свою "мазду", прошелся по тенистым аркадам улицы Миракль. С противоположной стороны полицейский в синей униформе жестами показал ему, что стоянка тут запрещена, но поленился пересечь освещенное солнцем пространство, чтобы засунуть под "дворники" квитанцию на уплату штрафа.

Кто-то подергал Малько за штанину. Он опустил глаза и чуть не отпрыгнул в сторону: то, что находилось у его ног, наверное, много лет назад было человеком — сейчас же только глаза, казавшиеся большими на исхудалом лице, были человеческими. В остальном это существо с тонкими искривленными конечностями больше походило на паука и передвигалось короткими прыжками. Скрюченные пальцы были протянуты к Малько. Испытывая сострадание, он достал банкноту в пять гурдов и положил ее на темную ладонь. Пальцы нищего тотчас же схватили его руку. Малько попробовал вырваться, но костлявые пальцы вцепились в него мертвой хваткой. Вдруг что-то пощекотало ему ладонь. Краем глаза Малько успел увидеть клочок бумаги. Калека пристально посмотрел на него, как будто хотел сообщить что-то очень важное, и украдкой присоединил к записке какой-то предмет, хотя еще секунду назад в его руке ничего не было. Совершив эту операцию с ловкостью фокусника, он демонстративно помахал пятигурдовой купюрой, по-военному отдал честь и боком, по-крабьи, двинулся прочь. Никто, включая полицейского, не заметил его трюка. Малько сел в машину и разжал кулак: на ладони у него лежал маленький пластиковый пакет и записка, содержавшая одну-единственную фразу: "Завтра в 11 часов в "Ламби". Он развернул пакет, в котором было что-то мягкое и зловонное, похожее на сгнивший кусок ваты. Прошла добрая минута, прежде чем он понял, что держит в руке человеческое ухо.

Кто-то постучал в ветровое стекло. От лица Малько отхлынула кровь. Уф! — это был всего-навсего мальчишка, продающий сигареты. Стоящий метрах в тридцати полицейский поглядывал на машину Малько. Калека давно скрылся. Мимо прогрохотал "тап-тап", украшенный лозунгом: "Бог победит!".

Малько положил ужасную посылку на сиденье и резко рванул машину с места. Если исключить версию о том, что калека подарил ему остаток своего обеда, объяснение случившемуся было только одно: Габриэль Жакмель искал контакта. Видимо, эта мерзкая добыча бывшего главы тонтон-макутов служила своего рода паролем. Малько вспомнил, что ему говорили в ЦРУ: две недели назад Жакмель похитил голову Дювалье из его мавзолея. Но одно дело услышать об этом в комфортабельном кабинете, оборудованном кондиционером, и совсем другое — держать в своей руке ухо "папы Дока"… Замечательного союзника нашло себе ЦРУ! И он, Малько, порядочный человек, должен сотрудничать с подобным субъектом! Есть от чего перевернуться в гробу его предкам… Хорошо еще, что Жакмель не послал ему всю голову целиком!

Была и другая причина для беспокойства: макуты знали, кто он и с какой целью находится на Гаити. Когда они решат, что он становится опасным, его попросту ликвидируют.

Погруженный в свои мысли, он лишь в самый последний момент успел избежать столкновения с выскочившим из-за поворота "тап-тапом", круто свернув и едва не врезавшись в дерево. Только после этого он вспомнил, что приглашен сегодня на вечеринку к Амур Мирбале. Можно сказать, на ужин с дьяволом. Будет ли у него достаточно длинная ложка?