Пионеры атомного века (Великие исследователи от Максвелла до Гейзенберга) - Гернек Фридрих - Страница 43

Даже если принять во внимание, что Планк как представитель Берлинского университета и Прусской Академии наук был вынужден пойти на определенный компромисс с милитаристскими настроениями, то ничто не принуждало его через четыре года после бесславного заката гогенцоллерновской монархии в своем докладе на конференции естествоиспытателей в Лейпциге выражать сожаление о том, что княжеские фамилии лишились трона и что "блистательная сухопутная и морская оборона" сломлена.

Это было продумано и сказано в духе и стиле прошедшей эпохи и отчетливо показало, как глубоко укоренились в сознании великого ученого недобрые политические предрассудки немецкой буржуазии и как мало он - в отличие хотя бы от Эйнштейна - понимал смысл преобразований, начавшихся в мире после Великой Октябрьской социалистической революции.

Планк не создал своей "школы", как Зоммерфельд в Мюнхене или Борн в Гёттингене. Кроме собственно учебных часов, он мало занимался со своими студентами. После лекции и семинара, которые обычно проводились в утреннее время, он покидал главное здание университета, поскольку ни один слушатель не обращался к нему с вопросами.

"Получилось так, - отмечал Макс фон Лауэ, - что у Планка было относительно мало докторантов. Он ожидал от них самостоятельности, которую он проявил в собственной диссертации". Но если Планк мало вникал в формальную сторону процесса развития своих учеников, то все же он был умелым воспитателем научной молодежи.

"Много поколений выросло у меня на глазах, - говорил он в день празднования своего 80-летия, - и я имею право сказать, что многие ученики с большими процентами вернули мне то, что я сумел дать им. Я могу назвать много имен, но не хочу произвести впечатление, что ставлю одних выше, других ниже. Одно имя я все же хотел бы здесь назвать - это Макс фон Лауэ, мой ближайший ученик, ставший не только знаменитым физиком, но и моим близким и верным другом. И еще одно имя я хотел бы назвать; это имя стоит особняком: Мориц Шлик, который по завершении добротной диссертации по физике перешел в философию и позднее погиб в результате трагической случайности в Вене". Шлик, как известно, был основателем Венского кружка.

О Планке-лекторе интересное свидетельство оставил один из его слушателей: "Планк жил довольно далеко, в Груневальде, и ездил в Берлин по городской железной дороге. Его поезд часто шел параллельно с моим, который отправлялся из Шарлоттенбурга, и я мот тогда видеть Планка в купе, заполненном служащими и продавщицами, углубленного в подготовительные заметки к лекции. Во время лекции он не пользовался конспектом. Он никогда не допускал ошибок и не запинался. Очень редко доставал он заметки, бросив взгляд на доску, говорил "да" и снова прятал их. Он был лучшим докладчиком, какого я когда-либо слышал. У него не было никаких особых привычек, за исключением единственной: он клал перед собой параллельно два кусочка мела и, когда не писал, время от времени перекладывал их".

В последние годы своей преподавательской деятельности Планк обычно строго придерживался буквы учебников, которые составил постепенно из рукописей своих лекций. Его пятитомное "Введение в теоретическую физику", соответствовавшее пятисеместровому циклу лекций, получило всемирную известность и воспитало множество молодых физиков-теоретиков.

Наряду с этим следует назвать четыре следующих учебника, каждый из которых не раз переиздавался: ранняя работа - "Принцип сохранения энергии", "Лекции по термодинамике", "Теория теплового излучения" и, наконец, выпущенные в 1909 году в Нью-Йорке Колумбийским университетом "Восемь лекций по теоретической физике". Всем трудам Планка, по словам Эйнштейна, присущ "простой, истинно художественный стиль", так что при чтении его работ создается впечатление, что художническая потребность составляла один из сильнейших стимулов его творчества.

До осени 1926 года Планк был профессором Берлинского университета, затем он оставил свой пост. Его преемником стал Эрвин Шрёдингер. Руководство институтом принял уже в 1921 году Макс фон Лауэ. Но и после освобождения от своих обязанностей Планк продолжал активно участвовать в научной жизни университета. В 30-е годы его имя встречается в факультетских протоколах среди участников аттестационных и приемных комиссий и среди принимающих участие в испытательных лекциях.

Планк продолжал аккуратно посещать знаменитый коллоквиум в Институте физики на Рейхстагуфер. Он принадлежал к его постоянным участникам наряду с Лауэ, Эйнштейном, Шрёдингером, Нернстом, Габером, Отто Ганом, Лизой Мейтнер и Вильгельмом Вестфалем. Он всегда был так пунктуален, что по его появлению в аудитории можно было проверять часы. Лишь единственный раз, как сообщает Лауэ, Планк появился на четыре минуты раньше времени, что привлекло всеобщее внимание. Причиной было то, что он пришел после лекции, которую читал в другом городе, и на станцию Фридрихштрассе попал раньше, чем это бывало обычно, когда он пользовался городской железной дорогой.

Планк внимательно следил за развитием квантового учения, не принимая тем не менее в нем участия. Он с воодушевлением приветствовал работы Эрвина Шрёдингера по волновой механике, несмотря на то что ему было нелегко понять эту новую для него систему взглядов. "Я при этом очень надеюсь на стимулирующее влияние привычки, которая, как я уже нередко замечал, облегчает со временем употребление новых понятий и представлений", - писал он в мае 1926 года цюрихскому коллеге.

Отказавшись от преподавания, Планк посвящает свое время чтению публичных лекций. Темой их были обычно общетеоретические и философские вопросы. "Мировая картина новой физики", "Понятие причины в физике", "Физика в борьбе за мировоззрение", "О сущности свободы воли", "Религия и естествознание" - вот некоторые из наиболее известных тем. Все, кто присутствовал на подобных лекциях-докладах ученого, вспоминают о том, что они оставляли неизгладимое впечатление. Сохранившиеся звукозаписи передают потомкам верную картину его ясной и проникновенной манеры говорить.

Доклады Планка были изданы в томе "Физическое обозрение" в 1922 году и в 1933 году собраны в неоднократно переиздававшейся книге "Пути физического познания". Они представляют интерес для понимания его мировоззрения и свидетельствуют о том, что Планк, который был в первую очередь физиком, заслуживает внимания и как мыслитель-философ.

Подобно Эйнштейну, Планк считал, что между естествознанием и философией существует необходимое и неустранимое взаимодействие. Не следует полагать, говорил он, что можно "продвинуться вперед даже в самой точнейшей из естественных наук вовсе без мировоззрения". Мировоззренческая позиция любого исследователя решающим образом воздействует на направление его научной работы; результаты его исследования в свою очередь оказывают влияние на складывающуюся у него философскую картину мира. В естествознании тоже ведется борьба за мировоззрение, и физика в этой борьбе может стать очень острым оружием.

Под мировоззрением Планк понимал "веру", которая справедлива, даже если она не может быть научно доказана. Это мнение он высказывал неоднократно.

Так, в своей ректорской речи в октябре 1913 года в актовом зале Берлинского университета он сказал: "Для физики также имеет силу изречение, что нет спасения без веры, по крайней мере без веры в некоторую реальность. Только эта твердая вера и указывает путь творческому стремлению, только она дает точку опоры продвигающейся ощупью фантазии, только она в состоянии всякий раз ободрить мысль, усталую от неудач, и снова воодушевить ее".

И, возражая позитивистам, Планк добавил: "Тот, кто отвергает реальность атомов и электронов, или электромагнитной природы световых волн, или тождество теплоты и движения, тот никогда не впадет из-за этого в противоречие с логикой и фактами. Но ему не остается ничего другого, как пассивно следить за успехами физического познания".

В теории познания Планк был решительным "реалистом". Здесь его взгляды были близки диалектическому материализму. Учение о существовании независимого от сознания реального мира, которое он защищал уже в своем лейденском докладе, выступая против субъективно-идеалистического тезиса о мире как комплексе ощущений, он считал главной предпосылкой любого научного исследования. В одном из своих докладов он сказал: "Основной предпосылкой теоретической физики является существование реальных, независимых от чувственных ощущений процессов. Этой предпосылке необходимо следовать при любых обстоятельствах".