Императоры иллюзий - Лукьяненко Сергей - Страница 12

– Нет. Империя. Раса. Мир рушится… госпожа Каховски.

– Я давно не слышала таких слов… и этого имени. – Голос старушки стал ледяным. – Я старая женщина, гражданка тихой планеты.

– Не время для игр, полковник Каховски. Приближается война… пострашнее Смутной.

Рашель оторвала взгляд от Кея, с трудом, и посмотрела на Фискалоччи, которую тот упорно называл Каховски. Морщинистое лицо старухи исказилось.

– Что ты несешь, Дач? Ты не знаешь той Войны.

– Я знаю будущее. Проснитесь, Ванда. Прошу вас.

Каховски пожевала губами. Хмуро сказала:

– С тебя целая лужа натекла, Кей. Под дождь попали?

– Таури взяла в обычай встречать меня плохой погодой.

– Многовато чести. Помнишь комнату, где жил?

– Да.

– Переоденьтесь. В шкафу должна быть одежда ваших размеров. Как тебя зовут, мальчик?

– Томми.

– Ты брат Артура?

Томми и Кей переглянулись. Дач кивнул.

– Я – результат ложного аТана. Копия Артура… копия клона Кертиса Ван Кертиса.

– Боги. – Ванда поднесла руку к губам жестом, который почти не был наигранным. – Что еще? Нет… идите и переоденьтесь.

Кей кивнул. Проходя мимо Рашель, так и не сдвинувшейся с места, он коснулся губами ее лба.

– Я сойду с ума, – сказала старуха, глядя, как они поднимаются по лестнице. – Или уже сошла.

Дач быстро рылся в шкафу. Здесь было очень много одежды. Интересно, для кого одинокая старушка, чей муж, похоже, дома и не появляется, держит такой гардероб? Костюмы, комбинезоны, туники, платья – всех размеров и стилей.

Он нашел светлый костюм спортивного кроя, который был ему почти впору, голубую рубашку и короткий белый галстук с крошечной эмблемой Лиги Телохранителей. Кей не собирался скрывать свою профессию, и галстук показался ему вполне уместным. Томми выбрал черный комбинезон, словно в пику ему. Дачу было плевать. Прошлое, неощутимое как алкарисовские «вероятности», оживало вокруг.

– Мы сюда притащили Арти после компенсатора. Он был без сознания, я его уложил вот в той комнате. А сам что-то рассказывал Генриетте и ее мужу. Забавный такой старичок, по-моему, ему не терпелось вернуться в центр управления погодой, к своим компьютерам. Игроман, как ты.

– Угу. – Томми повертелся перед зеркалом, придирчиво оглядывая себя. Пригладил мокрые волосы и стал закатывать рукава комбинезона. Очевидно, по какой-то молодежной моде.

– Здесь его, наверное, и взяли… – Кей оглядел комнату, словно рассчитывал найти следы давнего разгрома. – Тот покойный булрати и механистка…

– Его схватил меклонец, – сказал Томми. – И не здесь, а в той самой комнатке, где он жил. Артур мне рассказывал, по пути к Граалю.

Кей замолчал, аккуратно завязывая галстук. Отодвинул Томми от зеркала.

– Хоть под венец, – сообщил ему Томми. – Немножко грима – и порядок.

– Ты допрыгаешься.

– Да ладно, Кей. Я любя.

– Любил меклонец дождик… Понял стиль общения с полковником Каховски?

– Откровенность?

– Полная. Такую не проведешь.

– А с девчонкой?

– Еще не знаю… – Кей посмотрел на Томми. – Но не вздумай ее обидеть. Она была моим партнером, пусть и в одной-единственной схватке.

– Да я и не собираюсь…

– И не собирайся. Пойдем.

Внизу никого не оказалось. Зато дверь в столовую была приоткрыта, и оттуда слышался легкий шум.

– Ага, завтрак у нас будет, – удовлетворенно произнес Томми.

– Обед. Пора переходить на местное время.

По сравнению с гостиной – деревянные стены и кустарная мебель – столовая выглядела диссонансно. Казалось, что этот кусок дома небезуспешно имитировал обстановку военных кораблей: тускло-серый пластик стен, анатомические стулья, покрытый керамической пленкой стол. Лишь кресло, в котором сидела Ванда, было таким же, как в гостиной, – обитое велюром чудовище, в котором бы уместились и двое.

– Тоска по молодости, Кей, – перехватив его взгляд, сказала старушка. – Обычное дело для ветеранов… некоторые даже приспосабливают под жилье старые корветы.

– А вы обошлись столовой.

– Кухня – женское дело, не так ли? Кухня, киберцентр и койка – три «К», для которых нас держали во флоте.

– И удержали? – Кей присел за стол, не глядя опустил руку к пульту, подрегулировал форму кресла. Подмигнул Рашель, возившейся у плиты, та торопливо отвернулась.

– Да нет, конечно… Девочка, не мудри! В этой плите очень бедный выбор блюд. Включи седьмой рацион – двух мужиков он удовлетворит полностью.

Дач ухмыльнулся:

– Седьмой? День рождения Императора?

– Или начало боевой операции. Каким кораблем вы прилетели, Кей?

– Своим. Он на орбите, мы садились в шлюпке. Лететь пассажирским не было денег.

Каховски покачала головой – не то с сочувствием, не то с неодобрением.

– Кей, ты меня огорчаешь. Профессионал твоего уровня не может заработать на билеты?

– Работа на Джиенахе уж больно грязная. И слишком часто хочется пришить собственного клиента.

Рашель принялась вынимать из плиты тарелки. Тонкий фарфор казался неуместным в казарменной обстановке.

– Здесь я пошла наперекор своим воспоминаниям. – Ванда явно чувствовала чужое настроение. – Что поделаешь, люблю тонкую посуду… Рашель, в баре, в гостиной, вина. Принеси «Ночь желаний». Фривольное название, но какой букет…

– Полковник всегда так тебя гоняет? – спросил Дач вслед Рашель. Остановившись, та заулыбалась – так радостно, что Кею захотелось отвести глаза.

– Нет, это сегодня…

– Да иди же ты, Господи! Не пялься на старого негодяя! – тонко крикнула старуха. Рашель выпорхнула из столовой.

– Зачем ты раскрыл меня при ней? – спросила Ванда, мгновенно меняя тон. Томми, маявшийся в уголке стола, вздрогнул.

В голосе Фискалоччи-Каховски была смерть.

– Нам понадобятся люди, полковник, – спокойно ответил Кей. – Рашель способная девочка, она подойдет. Пусть знает все.

– Что – «все»? Зачем понадобятся? Ты решаешь что-то за меня, Альтос… тьфу… Дач!

– Я просто не сомневаюсь в вашем решении, – примиряюще сказал Кей. – А Рашель очень умная девочка, насколько я вижу – физически развитая…

– Ты дерьмо! Эта девочка уже четыре года влюблена в тебя! И не говори, что не видишь этого. Хочешь впутать ее в свои дерьмовые игры? У тебя хоть что-то человеческое есть?

– Дерьмо, – поднимая глаза, ответил Кей.

Секунду Каховски молчала. Потом разразилась тонким, захлебывающимся хохотом:

– Дач… вот скотина… я еле шевелюсь, а ты меня смешишь… на кусочки ведь рассыплюсь…

– Госпожа полковник, я не собираюсь ни во что втягивать девочку, – тихо сказал Кей. – Но хочу, чтобы она все услышала, хотя бы в качестве третейского судьи.

– Рашель? – Ванда снова засмеялась, уже тише. – Если ты скажешь, что собираешься убить Императора во время Преклонения, она согласится перезаряжать пистолеты.

Томми, успевший расслабиться и вновь заскучать, фыркнул, пытаясь спрятать улыбку. Каховски посмотрела на него, и лицо ее стало жестким.

– Думаю, пистолеты перезарядят другие, – пожал плечами Кей. – Неужели вы не найдете для меня «мяса», полковник?

Император Грей был не в духе. Событие заурядное, но плохо воспринимаемое двором.

Рано утром он велел отправить к родителям свою малолетнюю подружку, и несколько придворных, уже с месяц ожидавшие этого, привели дочерей «посмотреть дворец Императора». Но их надежды не оправдались – Грей провел весь день, не выходя из спальни, то просматривая правительственные информканалы, то требуя самых странных деликатесов. Ни один из них он так и не попробовал, отдав должное лишь минеральной воде.

Уже под вечер Грею доложили, что Патриарх Единой Воли просит его аудиенции.

Церковь никогда не была значительной силой в Империи. Может быть, потому, что давнее слияние религий оттолкнуло от нее гораздо больше людей, чем привлекло; может быть, потому, что, подражая тактике Императора, церковь допускала существование планетарных культов, действующих в ее рамках, а может быть, просто из-за политики невмешательства в мирские дела, принятой много лет назад.