Территория пунктира (СИ) - Велесов Олег - Страница 7

— Эй, — подал голос один.

Он был старше и выше своего напарника, лоб и щёки исказили глубокие морщины. Я бы сказал: старик. Он вышел на дорогу, перехватил посох за середину и направил его на меня. Второй остался стоять на обочине.

— Кто таков?

Он говорил на странном ломаном языке, как будто с акцентом. Посох при этом угрожающе приподнялся. Пришлось остановиться и представиться.

— Моё имя Егор. Я турист, отстал от… э-э-э…

Что я мелю, какой турист? В те времена даже слова такого не знали, а все туристические туры назывались военными походами.

— Я купец, отстал от каравана. Была буря, дождь. У вас здесь не было дождя?

У них не было. Судя по окружающей обстановке, они вообще не знали, что это такое.

— Грек, — вместо ответа констатировал молодой.

Старик кивнул и кончиком посоха указал направление.

— Ступай прочь.

Пастухи выглядели решительно. Греков в этих краях не любили, даже одиночных и безоружных. Если я сделаю шаг в их сторону, они используют свои посохи по назначению. Меня это не испугало, я не на мгновенье не усомнился в том, что справлюсь с ними. Однако испытывать судьбу не стал, ни к чему. Хотелось пить. Я постучал себя пальцем по горлу и спросил:

— Уважаемый, можно воды? Пару глотков. У вас же есть колодец? И я сразу уйду.

Колодец у них был, иначе и люди, и овцы давно бы передохли от жажды. Но помогать мне они не собирались.

— Уходи!

От деревни подошло ещё несколько человек. У троих я заметил топоры. Намечалась маленькая война. Я поспешил отвести от себя угрозу.

— Послушайте, я вам не враг. Там сзади идёт целая орава имбицылов, именующих себя хабиру. Люди они серьёзные, канителиться не станут. Вам не на мой счёт заморачиваться надо, а собирать вещички, овец и валить подальше в холмы. Сечёте?

Странно, но никто из местных при упоминании хабиру не испугался, старик, наоборот, расправил плечи и проговорил назидательно:

— Хабиру служат великому Артахшассу[4]. Нам они вред не причинят. А грекам и евреям есть чего бояться. Так что беги сам, они уже близко.

Он пальцем указал за мою спину. Я обернулся. Над дорогой трепыхалось облачко пыли. Вряд ли это была колонна, не могла она так быстро меня догнать, да и пыли было слишком мало. Шёл небольшой отряд. Погоня? Сомневаюсь. Кому я нужен? В колонне около тысячи колодников, одним больше, одним меньше…

И, тем не менее, это были хабиру. Они показались на взгорке, человек восемь-десять. Выяснять, передовой это дозор или погоня я не стал и рванул к холмам. Хабиру меня не видели, и если я успею добежать до подножья и спрятаться в кустах или расщелине, появится надежда остаться незамеченным.

Бежать было легко. По всей вероятности мне досталось тело хорошо тренированного человека. Ноги как будто сами несли меня. Метров через двести я остановился и присел за камнем. Отряд хабиру подходил к деревне. Старший пастух шёл им на встречу, унизительно кланяясь на ходу. Хабиру обступили его, он заговорил и несколько раз ткнул посохом в мою сторону. Сдал, падла! Впрочем, этого следовало ожидать. Если греков здесь не любят, а для местного населения я почему-то кажусь греком, то это вполне закономерно.

Хабиру выстроились цепью. Я не стал ждать, когда они прочешут местность и найдут меня, поднялся в полный рост и быстрым шагом пошёл вверх по склону холма. Хабиру сделали стойку и побежали. Я поднялся на вершину. Вокруг всё та же сухая степь с отдельными очагами растительности, ползущая вдоль холмов дорога, зыбкие тучи на горизонте. К северу холмы понижались, земля разглаживалась, и где-то там угадывались очертания города или крепости. Не туда ли идёт колонна?

Я спустился вниз и побежал, на бегу оглянулся — хабиру отставали шагов на сто. Они не торопились, бежали трусцой, согнув руки в локтях. Сейчас всё зависело от выносливости, у кого её больше, тот и победит в нашем забеге.

Солнце подобралось к зениту. Несколько раз мне приходилось продираться сквозь колючий кустарник, руки и ноги покрылись царапинами, перед глазами поплыли радужные круги, дыхание начало сбиваться. Я снова оглянулся. Хабиру приблизились. Можно было различить выражение лиц: тупое и упёртое. Я потихоньку проигрывал. Последние три дня я ел только хлеб, а это всё равно что скаковую лошадь кормить одной соломой.

Эту гонку мне не выиграть. Пока есть силы нужно остановиться и принять бой. Найти бы какое-нибудь подобие оружия: палку, камень, автомат Калашникова. Последний бы мне здорово помог, но боюсь, тут и с палками хреново. На глаза попалось только несколько камней. Я нагнулся, подобрал один, сжал, и он рассыпался в крошку. Это даже не камни, это затвердевшая глина.

Хабиру приблизились настолько, что стало слышно дыхание: ровное, как будто они и не бежали совсем.

Я остановился и сделал несколько глубоких вдохов. Хабиру обошли меня с трёх сторон, один вышел вперёд и взмахнул верёвкой:

— Руки вытяни.

Вот как, убивать меня они не собираются, поведут назад в колонну. Однако… Я покорно вытянул руки. Он начал вязать петлю, и я без замаха ударил его левой в подбородок. Челюсть клацнула, костяшки отозвались болью. Правой рукой я ухватил обмякшее тело за пояс, выдернул из ножен фалькату и махнул перед собой.

Вот так, теперь я вооружён! Я сделал несколько маховых движений, крутанул кистью, перекинул фалькату из одной руки в другую. Меч слушался меня как родного, теория о первоначальной военной подготовке оказалась реальностью. Будем надеяться, что я не просто какой-то ученик, а мастер экстра-класса, олимпийский чемпион или хотя бы победитель этапа кубка гоплитов какой-нибудь Фессалии, ибо оставшиеся семь хибару смотрели на меня жёстко.

Впрочем, я и без их взглядов иллюзий по поводу исхода боя не испытывал. Какое бы тело мне ни досталось, а мозги с мышцами пока контактировали слабо. Я чувствовал задержку между мыслью и действием, поэтому не стал финтить, изворачиваться, совершать обманные движения, а просто шагнул к ближайшему противнику и рубанул его сверху вниз. Тот отшатнулся, но я дотянулся до него длинным шагом и вторым ударом разрубил рёбра на уровне печени, а заодно и саму печень. Кровь хлестнула из него как из свиньи, внутренности вывалились под ноги. Он заревел, я отшатнулся, цепанул пяткой камень и завалился на спину. Подскочили двое хибару, придавили мои руки коленями, третий вскинул топор, по острому лезвию пробежала искорка.

Я расслабился. Топор в голову, значит, топор в голову. В конце концов, ну её такую жизнь. Вавилон, башня, людоеды, лингвистика. Ничего не понимаю. Может быть, я вообще сплю, а так есть шанс проснуться…

Однако проснуться мне не довелось. Или повезло. Чувак с топором вдруг хрюкнул, из грудины высунулось остриё копья, и я едва успел вскинуть руки, чтоб удержать падающее на меня тело. Чужая кровь залила лицо, глаза, я сплюнул, отфыркиваясь, и оттолкнул дохлого хибару в сторону. Перевернулся набок, сорвал пучок травы, начал стирать кровь.

— Кто это у нас здесь? — услышал я грубый голос. — Мы опять кого-то спасли от этих уродливых тварей. Надеюсь, на этот раз мы получим вознаграждение.

Меня окружил небольшой военный отряд: чернобородые, кудрявые, как на старинных вазах, однозначно, греки. Я поднял руку в знак приветствия, и вдруг услышал презрительное безо всякого акцента:

— Андроник, дерьмо сатира мне в рожу… ты ли это? Посмотрите, люди, ха-ха… Сын рабыни вернулся.

Я сглотнул: дьявол разбери, что там и как, но эти люди меня знали. И кажется, недолюбливали. Из огня да в полымя?

— Жаль, что ты не сдох, Андроник. Видимо, Аресу ты ещё для чего-то нужен.

Говоривший встал передо мной: высокий, бугристые плечи, длинные чёрные волосы, узкий лоб. Тело прикрыто медной эгидой[5], на ногах поножи, на запястье правой руки широкий браслет с геометрическим орнаментом. Через плечо перевязь, в кожаных ножнах прямой меч. Простым воином он не выглядел, не иначе лохаг[6], или какие у них существуют звания? Сквозь прищур прорывался острый взгляд, хлеставший меня подобно бичам хабиру. Кстати, о хабиру: один лежал с копьём меж лопаток, второй валялся поодаль, остальные бежали. Убитых осмотрели, забрали оружие, пояса. Грек, говоривший со мной, ухватил копьё за оскепище и выдернул. Видимо, именно его бросок спас меня от смерти. Должен ли я быть ему за это благодарен?