Из Ро́ссии с любовью (СИ) - Колч Агаша - Страница 9

— Да ладно! — мальчишка покосился на меня. — Видела твои портреты?

— Увидела, что я ряженый. Неси одежду, говорю! — виконт стянул с головы драный картуз, встряхнул золотыми локонами, вздохнул.

— Бабушка? — спросила я, видя, что перспектива ближайшего будущего мальчика не радует.

— Бабушка… — согласился Гильом, покраснев, добавил, — и розги.

— Да ладно! — повторила я восклицание дворового мальчишки.

Виконт объяснил:

— Дело в том, что сегодня я нарушил три правила. Первое, ушёл из замка, никого не предупредив. Второе, опоздал к обеду. И третье, общаюсь с чернью. Согласно уложению о воспитании, составленного вдовствующей графиней…

— Вот, держи! — без всякого почтения перебил сюзерена запыхавшийся хранитель куртки и башмаков, ткнув свёртком в грудь виконта.

Тот взял одежду, учтиво мне поклонился: — Простите, баронесса! — обошёл повозку и стал переодеваться. Я, чтобы не смущать юного дворянина, повернулась к нему спиной.

Через несколько минут услышала:

— Мария Павловна, я готов представить вас моей бабушке — вдовствующей графине Мелани де Венессент и моим сёстрам. — Сделав было шаг, я вспомнила о саквояжах и сундуке с тканями и оглянулась на тележку. Но Гильом меня успокоил: — Не переживайте. Багаж доставят в ваши покои. Думаю, они уже готовы.

После того, как мальчик переоделся, он словно снял с себя лёгкость общения и расслабленность. Бархатная куртка, берет с элегантной складкой, заколотой блестящей брошью, и башмаки из хорошей кожи с серебряными пряжками изгнали из глаз озорство, заставили губы поджаться, спину гордо выпрямиться, плечи расправиться, а подбородок приподняться. Каникулы закончились. Виконт вернулся в свои владения.

«Интересно, когда он настоящий?» — глядя на такое радикальное преображение, задала я себе вопрос. Мне стало чуточку жаль Гильома: какой бы титул ни носил, но он ещё ребёнок. Шалить в его возрасте нормально и даже нужно. А то держат себя в рамках, держат, а потом срываются с цепи обязанностей и обязательств, уплывая в светлую даль на корабле под белыми парусами. Бросив малолетних детей и престарелую мать.

«От такой матушки и я бы, наверное, сбежала» — подумала я, приседая в низком приветственном реверансе перед вдовствующей графиней. Спасибо памяти тела — не надо задумываться, куда руки деть и как ноги подогнуть.

Подумала, а потом одёрнула себя. Никуда бы я, всю жизнь тоскующая по маме с папой, не побежала.

Я совсем не помнила своих родителей. Бабушка расспросы и разговоры на эту тему не одобряла, заслонясь кратким:

— Погибли они.

После этих слов лицо её каменело. Не плакала, не билась в горе, но было видно, как велика её печаль по дочери и зятю.

Всего лишь раз она позволила себе заговорить, да и то… Этот рассказ был не для меня. Похоже, бабуле необходимо было выговориться. Её бедное сердце так долго и много страдало. Наверное, через слова надеялась выпустить скопившуюся боль…

— А чего это баронессу в гувернантки понесло, да ещё в такую даль? Что, в Ро́ссии женихи закончились или учить некого? Должно быть, такая слава, что только во Франкское королевство бежать осталось.

— Бабушка… — ахнул виконт от слов таких.

— Ты вообще молчи! Разговор с тобой позже будет, — графиня стукнула в пол богато изукрашенной тростью.

Голос старухи был под стать фигуре. Сухой, скрипучий. Конечно же, не было слышно скрипа при движениях графини, но мимика подтверждала, что нет больше проворства в теле и каждый жест, каждый поворот головы, каждый шаг даётся через боль. Подагра, что ли? Ну да… вон как суставы на пальцах изогнуло.

И не помогает ей ни тепло камина, возле которого восседает графиня в большом мягком кресле, ни пушистый ковёр в ногах, ни шаль, в которую кутает она измученное болезнью тело.

Но всё равно, не дело это делать больно другим, когда самой плохо.

— Ваша Сиятельство? — решилась заговорить я.

— Что тебе? — не дав себе труда быть вежливой, откликнулась бабушка виконта.

Я открыла было рот, но тут в комнату в сопровождении женщины в тёмном чепце и в таком же тёмном платье — монашка или вдова? — вошли две очаровательные девочки.

Золотые кудри как у брата, аристократичные черты лица, любопытные глазки. Держась за руки, виконтессы подошли к креслу бабушки, присели в книксене.

— Вот, баронесса, — старуха категорически не желала называть меня по имени, да и титул выговаривала с какими-то издевательскими нотками. — Познакомьтесь со своими воспитанницами: старшая — Инес, ей восемь лет, младшая — Авелин, три года. Надеюсь, вы сможете привить девочкам всё то, что сделает их в последующем достойными жёнами и матерями.

Не стала заверять графиню в любви, преданности и в том, что полностью оправдаю её надежды. Спасибо, не стала при воспитанницах рассуждать на тему, почему я из Ро́ссии сбежала.

— Ступайте, устала я… — отмахнулась от присутствующих старуха и, откинувшись на спинку кресла, прикрыла глаза, но тут же, вспомнив о неоконченном деле, открыла. — Гильом, останься!

И я останусь. Куда идти, если не всё сказала.

— Позвольте, Ваше Сиятельство… — ещё раз делаю глубокий реверанс.

— Что?! — губы поджаты, глаза прищурены. Ну чисто змея. Ох, нарываешься ты, Машка! Не любит старуха неслухов. Но не могу не попробовать избавить мальчишку, которого уже приятелем своим считаю, от порки. — Ступайте, баронес-с-с-са!

Вот и шипит, как змея…

— Миледи, я только хотела поблагодарить вас за прекрасное воспитание господина виконта. Учтивый молодой человек — самолично встретил и проводил в замок, рачительный хозяин — не стал отрывать работников от дел, любит и ценит графство и сам замок — рассказал мне подробную историю образования ваших земель. Понимаю, что только под столь чутким руководством, как ваше, юные души могут закалиться и окрепнуть.

Льстила, как лиса, возжелавшая сыру, ну и пусть. Я не облезу, в отличии от кожи поротой задницы.

— А? — бабка Мелани, похоже, никак не ожидала подобное от меня услышать, поэтому растерялась. — Ну да… а как же. Воспитываю. По старым канонам и уложениям.

— Я была бы счастлива, если вы, Ваше Сиятельство, нашли бы толику времени поделиться со мной мудростью своей, — ещё раз голову склоняю. Не отвалится.

— Хм… а ты не так глупа… как там тебя? Мария? Совсем не глупа. — Взгляд графини изменился. Она смотрела на меня уже не как на таракана, нагло в дом залезшего. Во взгляде любопытство добавилась. Должно быть, мой статус повысился до уровня стрекозы. Всё ещё насекомое, но не такое мерзкое. — Гильом, проводи госпожу гувернантку. Покажи ваши комнаты, классы, библиотеку. И да… пусть вас покормят.

Поклонившись, мы вышли.

В коридоре виконт протянул мне раскрытую ладонь:

— Мария, я ваш должник.

Шлёпнула по ладошке и свою подставила:

— Виконт, в Ро́ссии своих не бросают.

«Не расстраивайтесь, если вы построили свои замки в воздухе. Они находятся там, где должны быть. Теперь подложите под них фундамент». Генри Д. Торо

Фундаментом моих воздушных замков будет доброе отношение с обитателями оного.

Коридоры, залы, опять коридоры. Мне казалось, что этот бесконечный лабиринт никогда не закончится и мы будем блуждать здесь вечно.

— Предлагаю сначала пообедать, — предложил виконт, когда мы вышли от старой графини.

Я с радостью согласилась, и вот теперь мы кружим в поисках кухни.

— Гильом, как могло случится, что ты в собственном замке не знаешь, где находится главное помещение дома? — остановилась я перевести дух и заодно обучить житейской премудрости своего спутника. — Каждый человек просто обязан знать, где лежит еда и дружить с главным поваром. Или, в крайнем случае, с его помощником.

— Ну-у-у-у… — мальчик потянулся было рукой к затылку, но вспомнив, что невместно такое сиятельному виконту, стал поправлять воротник куртки. — Нужды не было на кухню ходить — в столовую еду слуги приносят. Да и бабушка запрещала есть не вовремя.