Из Ро́ссии с любовью (СИ) - Колч Агаша - Страница 11

Видно, у нас были такие несчастные лица, что кухонные работники сжалились и быстро накрыли стол, стоящий в углу.

Выскобленную столешницу застелили простой, без вышивки, кружев и прочих нарядностей, но хрустящей от крахмала скатёркой. Сервировали обед тоже без излишеств: всего-то по две вилки, по два ножа и две ложки — суповая и десертная. Ну и весь набор тарелок полагающихся. На основную тарелку поставили суповую, а в неё салатную. Слева хлебная тарелочка с ножом для масла. Стакан для воды и бокал для вина. Не поняла только, для какого именно — белого или красного, и зачем его поставили виконту. Мальчику рано пить алкоголь!

Но прояснять этот вопрос не стала. Наблюдая за тем, как работники кухни церемонно готовятся к подаче еды, хотелось взмолиться: «Люди добрые, дайте уже поесть!»

И вот, наконец-то, наступила эта благословенная минута. Нам положили по ложке горячего салата. Точно определила фасоль и печень какой-то птички. Должно быть, куриная. Но ещё был маринованный в уксусе лук и незнакомая зелень. Вот её идентифицировать было сложно. Решила уточнить.

— Мадам… — я замялась, не зная имени кухарки.

— Мадам Полли, госпожа Мария, — присела в книксене добрая женщина и тут же представила своих коллег: — месье Ришар, наш главный повар и специалист по приготовлению соусов, — мужчина поклонился. — А этот обор… э-э-э… молодой человек, месье Леруа*, отвечает за мясо, — парень, полностью соответствующий своей фамилии, шаркнул ножкой.

*Леруа — рыжий (французский).

— Мадам Полли, зелень в салате — это что?

— Так одуванчики, — привычно всплеснула руками повариха. — Сейчас самая пора для одуванчиков. Мальчишки деревенские собирают и в замок корзинами приносят. Я и в салаты добавляю, и на зиму заготавливаю. К мясу солёный одуванчик — самое то.

Я только хмыкнула. Про себя. Невместно баронессам за столом хмыкать, но и одуванчиками питаться непривычно. Так и захотелось сказать голосом домовёнка Кузьки: «Я не коза, я это не ем!». Выбрала пару листиков, пожевала. Трава и трава, горчит немного, но в целом в салате, заправленным кисло-сладким соусом, очень даже неплохо.

Особенно, когда есть хочется.

Тыквенный суп-пюре на сливках с крутонами, обжаренными на оливковом масле, и посыпанный толчёными тыквенными семечками был божествен. Хотелось попросить добавки, но я вспомнила, что обед этим не заканчивается.

И была права.

К куску филе белой рыбы дополненного ложкой вареного риса и горкой отварной моркови, порезанной кубиками, подали миниатюрные соусники, наполненные густой, ароматной подливкой. Попробовав капельку, я демонстративно закатила глаза, показывая месье Ришару своё восхищение его талантом, а потом вылила всё без остатка на рыбу.

Горячим мясным блюдом выступил кролик, пойманный утром силками и запечённый в пряных травах с маленьким, как помидорки-черри, картофелем. Мясо кролика за всю жизнь я ела только однажды в гостях. Понравилось, но покупать крольчатину на рынке или в магазине нам с бабушкой было не по карману. Самим же разводить слишком хлопотно. Кролики тварюшки хоть и плодовитые, но капризные в содержании и очень прожорливые. А здесь они по полям скачут. Лови — не хочу!

И вот я с удовольствием вкушаю диетическое мясо, наслаждаясь каждым кусочком, и признательно киваю в сторону кормильцев.

«Ох, кажется, я насытила тело за все дни поста на корабле и поездки в дилижансе», — подумала было я, но нам подали десерт.

Нежнейшие взбитые сливки невесомым облаком возлежали на хрустящих вафлях. Ум отъесть можно!

Но взволновало другое. Это они тут каждый день так питаются? А как же моя новая прекрасная фигура?! Не-не-не… Разве что малюсенький кусочек. Исключительно, чтобы не обидеть тех, кто так гостеприимно нас угощал.

Выкатились мы с Гильомом из кухни колобками. Конечно же, за один обед круглыми мы не стали, но чувствовали себя именно так.

— Теперь запомнишь, где кухня находится? — хихикнула я.

— С закрытыми глазами дорогу найду, — покивал виконт.

Дети и их личные слуги жили в отдельно стоящей башне, соединённой с основным зданием открытым всем ветрам переходом.

«Неудивительно, что матушка ребятишек заболела, если по нескольку раз в день бегала здесь», ¬— подумала я, поспешно набрасывая на себя накидку, которую давно уже носила в руках. Ветер, совершенно не ощущаемый внизу, здесь свистел, как в аэродинамической трубе.

Мамочка дорогая, они же здесь и девочек водят! Надеюсь, хоть хорошо одевают, прежде чем выйти.

С трудом поборов поток воздуха, мы открыли дверь в детскую башню.

— Добро пожаловать, Мария Павловна, — обвёл рукой большую залу Гильом. — Чувствуйте себя как дома.

«Объявление:

«Срочно приглашаю няню, готовую поседеть (зачёркнуто) посидеть с моим оболтусом (зачёркнуто) очаровательным малышом».

Приглашая няню, главное — отследить момент, когда она начнёт опекать не только детей, но и родителей.

Не знаю, как было принято размещать детей в богатых домах моих современников, но в поместьях и замках средневековья детей селили подальше от родительских покоев. Чтобы не мешали взрослым шумными играми, выяснением отношений, беготнёй и всем, что связано с развитием и общением разновозрастных ребятишек. В замке Драгиньян для этого была выделена просторная трёхэтажная башня.

Можно было назвать её отдельно стоящим строением, но это же замок — значит, башня.

— Этот этаж нежилой, — величественно обвёл рукой пространство виконт.

— Почему? — моему удивлению не было предела.

В тесном доме бабули не имелось лишнего квадратного метра, поэтому с детства привыкла рачительно пользоваться пространством. Чтобы и всё нужное под рукой, и хлама лишнего не было. А тут целый этаж пустует! Не по-хозяйски это. Но Гильом только плечами пожал.

На второй этаж спустились по лестнице, шедшей вдоль стены.

То, что здесь живут девочки, видно без дополнительных пояснений. Стены небольшой гостиной, расположенной сразу у лестницы, затянуты розовато-сиреневой тканью, затканной бледными розами. На полу красовался ковёр, повторяя рисунок стен, только он был на несколько тонов темнее. Кружева, оборочки, салфеточки, напольные горшки с цветами, изящная резная мебель — всё, на что падал взгляд, говорило о том, что это помещение обставляли для барышень.

Из комнаты вели четыре двери.

— Первая от лестницы — ученическая. Там мы с Инесс занимаемся…

— Авелин не учится? — уточнила я.

— Маленькая ещё, — ответил виконт.

Ответ был кратким, но, произнося фразу о младшей сестре, мальчик изменился в лице. Столько нежности, тепла и сердечности было в лёгкой улыбке и взгляде брата, что я тоже невольно улыбнулась. Хорошо, что дети привязаны друг к другу.

— Вторая дверь, — вернулся к ознакомлению с этажом Гильом, — ведёт в покои Инесс, третья к Авелин. Четвёртая комната до сего дня была спальней няньки девочек, мадам Буке, но теперь, наверное, это будет ваша комната, Мария Павловна.

— Мне кажется, мы торопим события, начиная делить жилплощадь, не закончив экскурсию. Покажешь первый этаж? — спросила у моего провожатого.

На первом этаже был ещё один выход из башни во двор. Но само пространство безлико и неустроено. Помещение, в котором даже намёка нет на уют. Серая стена с двумя дверьми делила этаж на неравные части. Ни мебели, ни ковров.

— Что так…?

Мне показалось, что мой вопрос понятен без уточнений, но виконт переспросил:

— Как?

— Чуть ли не как в казарме.

И вновь неопределённое пожатие плечами.

— Башню не так давно перестраивали. Мама и мадам Буке начали со второго этажа — сёстры младше, и они… девочки. На первом этаже только и успели отгородить и обставить две комнаты — мою и Люка. — Заметив мой вопросительный взгляд, мальчик объяснил: — Камердинер мой.

Гильом подошёл к окну, словно хотел что-то рассмотреть за ним, тихо, стараясь делать это незаметно, пошмыгал носом и старательно спокойным голосом продолжил: