Птичка по имени Авелин (СИ) - Красовская Марианна - Страница 20

- И почему я должна её жалеть? – сухо спросила я. – Мне что до того? Ее кто-то заставлял меня бросать?

- Лина, милая, – дядько явно не знал, как объяснить. – Ну вот представь, у тебя был бы ребёнок от твоего графа... ты бы смогла бы его полюбить?

Я стиснула зубы – да кто б только знал, как я хотела этого ребёнка! Как он был мне нужен! А Ральфу никто был не нужен...

Хиро сплел свои пальцы с моими, незримо поддерживая. Я сжала его руку.

- Авелин, может, твоя мать и не совсем нормальная, – неожиданно сказала Аглая, тяжело опустив локти на стол и глядя на меня с жалостью. – Но ты пойми: её твой отец соблазнил, подставил, потом допросы и тюрьма, нежеланный ребёнок. Ей самой едва восемнадцать было. Она чуть не свихнулась от всего этого, а может, и свихнулась. И все равно, когда она узнала, что твой мужчина в беде, она спряталась в храме и готова была помочь. Вместе с тобой она бросилась на демона, помнишь?

- Ты тоже бросилась, – напомнила я.

- Так он чуть Амбруаза плеткой по заднице не достал! – фыркнула тетка, нежно глядя на супруга. – А моего мужа имею право бить только я!

- А как она узнала про все это? – задал правильный вопрос Хиро.

- Мы знаем, где она живёт, – виновато отвел глаза дядько. – Еду носим. Одежду. Помогаем. Летта, кстати, травница прекрасная. Она для Агнессы заготавливала ягоды, корни всякие...

Я поджала губы. Мне они все эти годы ничего не говорили, я была уверена, что мать давно мертва, а теперь хотят, чтобы я приняла эти новости спокойно. Про отца-то люди болтали, что он мошенник был, мою маму просто обманувший и бросивший – неприятно, но такие случаи встречаются повсеместно. Сбежал и сбежал, лишь бы в старости не заявился ко мне жить – такое тоже не редко происходит. И про мать знала, что она меня отдала тетке, а сама не выдержала позора и сгинула сто лет назад в лесу. Выходит, и не сгинула вовсе, а жила себе припеваючи, да еще все родные с ней общались. А про меня она ни разу и не вспомнила. Любви у меня, конечно, в детстве, и без нее немало было – тетушка меня хоть и строжила, но обожала без памяти, так что особо об отсутствии матери я не печалилась. А всё равно – больно. 

- Интересно, есть ли в этом доме хоть один человек, который меня никогда не обманывал? – мрачно спросила я, обводя тяжёлым взглядом всех присутствующих.

Хиро молчал, опустив голову. Дядько и тётушка внезапно заинтересовались видом из окна.

- Есть, – неожиданно подала голос Тешка, которая тихо, как зяблик, сидела в уголочке. – Это я.

- Знаете, я что-то очень сомневаюсь, что вы не используете меня в своих целях, – жёстко продолжала я. – Кто из вас желает мне добра? Кто из вас спрашивает, а чего на самом деле я хочу? Кому интересно, что я чувствую? Вот вы, – я ткнула пальцем в дядю. – В свое время подложили меня под графа Волорье. Зачем?

- Партия хорошая... ну и вообще... он умел себя подать.

- И сколько он заплатил?

Дядько молчал. Я так и знала!

- А ты, – повернулась я к Хиро. – Какая выгода тебе от того, что ты сдашь меня своему принцу?

- Теперь никакой, – спокойно ответил он. – Авелин, я оправдываться перед тобой не буду. Вины на мне нет. Я тебя не предавал ни делом, ни мыслями. Я уже сказал: все будет так, как решишь ты сама. Или станешь моей женой и уедешь в Ниххон. Или я пойду с тобой к любому из принцев и буду защищать по последний капли крови. Или ты уйдёшь в леса, а я буду жить в том самом доме лесника и ждать тебя всю жизнь.

- Ты настолько меня любишь?

- Да.

Я скривила губы и решила:

- Тогда я выбираю свободу. Не хочу бояться, не хочу всю жизнь бегать. Мы едем в Ранолевс к принцу Вазилевсу.

- Значит, графиня Волорье возвращается, – кивнул Хиро.

ЧАСТЬ 2. ЗОЛОТАЯ КЛЕТКА

17. Назойливый граф

9 лет назад         

Проклятый флакон с настойкой кровохлебки закатился так далеко, что ногой достать его было решительно невозможно. Пришлось лезть. Я отодвинула высокую деревянную табуретку со ступенькой, нырнула под прилавок и протянула руку за флаконом как раз в тот момент, когда над дверями запели колокольчики. Дернулась, порываясь вскочить, сильно ударилась головой об деревянную, оббитую жестяным листом столешницу, вскрикнула от боли, а в довершение всего ещё оглушительно чихнула. Пыльно. И винить тут некого: уборка в аптеке - моя обязанность.

Вылезла, вся растрепанная и красная, со съехавшим на затылок чепцем, сдула с лица прядь гладких пепельных волос и во все глаза уставилась на посетителя. Такие в мою (нашу) аптеку ещё не заходили.

Мужчине на вид было чуть больше двадцати пяти, но это было явно не те же двадцать пять, как, к примеру, у моего кузена Фредерико. Фредерико был прыщав, склонен к истерикам и постоянно терял ключи от гостиницы. Этот же был совсем другим.

Невысокий (Фредерико задевал затылком колокольчики, а у незнакомца до них не доставал даже цилиндр), ладно сложенный, с каштановыми кудрями и гладко выбритым лицом, он источал просто отвратительную уверенность в себе и оглядывал нашу аптеку с таким презрением, словно здесь по стенам ползали тараканы, а на полках лежало мышиное дерьмо. Мне он сразу не понравился.

- Госпожа Ферн? - брезгливо приподнял верхнюю губу аристократишка.

- Она самая, - грубо ответила я. - Чего надобно?

Стоило, конечно, прибавить "господин" или даже "ваша милость", потому тянул посетитель не меньше, чем на графа, но я упрямо упустила вежливое обращение.

- Надобно? - повторил он, как попугай. - Ах, вы спрашиваете, зачем я здесь! Мне вас порекомендовал... впрочем, неважно. Я, кажется, ошибся.

Его пингвинья задница всем свои видом выражала возмущение, намереваясь уйти, а я вдруг сообразила, кто это такой, и аж подпрыгнула.

- Стойте, ваша милость, - заорала я. - Граф Волорье, я знаю, что вам нужно!

Он развернулся и посмотрел на меня с таким ошарашенным видом, что я не удержала торжествующей улыбки, впрочем, тут же сделав серьёзное лицо. Выскочила из-за прилавка, задернула шторки на стеклянной двери аптеки и заперла дверь. Граф продолжал смотреть на меня со странным выражением лица, поглаживая набалдашник трости.

Я нажала на полки в нужной последовательности, и часть стеллажа открылась, словно дверь. Вытащила, крякнув, из тайника оббитый медью сундучок, прижав его к животу, потащила на стол. Посетитель, поставив трость в урну для зонтиков, бросился мне помогать. Надо же, не совсем пропащий.

Он донёс сундучок до прилавка. Я приложила ладонь к замку и даже не поморщилась, когда иголка кольнула меня в палец. Крышка откинулась, а я принялась выкладывать на прилавок свои сокровища, вслух называя каждый пузырёк и злорадно наблюдая, как с каждой минутой вытягивается лицо графа.

- Остролист лесной и беладонна - наркотический отвар, устраняет боль, развязывает язык. Мохнатка утренняя - мгновенно останавливает кровотечения. Железняк с соком алкона - вводит в длительный сон с почти полной потерей дыхания...

Склянок и кульков на столе становилось всё больше, а потом на мою руку легла тёплая ладонь графа. Я нервно отдернула руку, испугавшись непонятного ощущения в животе.

- Кто ты такая? - мрачно спросил он. - И откуда ты меня знаешь?

- Я Авелин Ферн, - спокойно ответила я. - А что до второго вопроса... тут просто. Одеты вы не по-нашему, выговор ранолевский. Держитесь надменно, самоуверенно, но в то же время довольно просто, стало быть, аристократ. Трость у вас, а вы молодой и не хромаете. Значит, это оружие, холодное, скорее всего, шпага. Холодное оружие из аристократии Ранолевса разрешают носить только графам и герцогам, ну и князьям, а уж князю в нашу аптеку не по чину заходить, он бы прислал посыльного. Герцог... ну не знаю. Не тянете вы на герцога, да их всего двенадцать, они все старые, и что-то я не слышала, чтобы кто-то из них представился за последний год. Значит, граф. А граф сейчас из Ранолевса только один в Фулбине, Волорье. К тому же тётушка меня предупреждала, что может зайти важный посетитель, чтобы я ему показала ларец.